ИСТОРИЯ, ПОЛИТОЛОГИЯ, СОЦИОЛОГИЯ, …sibac.info/files/2020_03_02_social/3(22).pdfСеверной Корее строить демократическое

ИСТОРИЯ, ПОЛИТОЛОГИЯ, СОЦИОЛОГИЯ, ФИЛОСОФИЯ:

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

Сборник статей по материалам

XXX международной научно-практической конференции

№ 3 (22)

Март 2020 г.

Издается с августа 2017 года

Новосибирск

2020

https://sibac.info/conf/sociology





https://sibac.info

УДК 3

ББК 6/8

И90

Председатель редакционной коллегии:

Карпенко Виталий Евгеньевич – канд. филос. наук, доц. кафедры философии

и социологии, докторант Харьковского национального университета им В.Н. Каразина. Редакционная коллегия:

Гужавина Татьяна Анатольевна – канд. филос. наук, доц. кафедры социологии

и социальных технологий «Череповецкий государственный университет»;

Карпенко Татьяна Михайловна – канд. филос. наук, рецензент

ООО «СибАК»;

Купченко Константин Владимирович – канд. ист. наук, доц. кафедры

естественно-научных и гуманитарных дисциплин Смоленского филиала ФГБОУ

ВО «Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова»;

Попова Ирина Викторовна – д-р социол. наук, проф. кафедры менеджмента

и права Костромской государственной сельскохозяйственной академии;

Соловенко Игорь Сергеевич – д-р. ист. наук, доц. кафедры ЭиАСУ Юргинского

технологического института (филиал) Томского политехнического университета;

Тарароев Яков Владимирович – д-р филос. наук, проф., заведующий кафедрой

философии Национального технического университета «Харьковский политехнический

институт»;

Шаяхметова Венера Рюзальевна – канд. ист. наук, доц. кафедры новейшей

истории России ФГБОУ ВПО «Пермский государственный национально-

исследовательский университет».

И90 История, политология, социология, философия: теоретические и

практические аспекты / Сб. ст. по материалам XXX междунар. науч.-практ.

конф. № 3 (22). Новосибирск: Изд. ООО «СибАК», 2020. 80 с.

Учредитель: ООО «СибАК»

Статьи сборника «История, политология, социология, философия: теоретические

и практические аспекты» размещаются в полнотекстовом формате на сайте

научной электронной библиотеки eLIBRARY.RU.

При перепечатке материалов издания ссылка на сборник статей обязательна.

ISSN 2587-9162 © ООО «СибАК», 2020

http://sibac.info/10566

http://sibac.info/13964

Оглавление

История 5

Секция «Историография, источниковедение

и специальные исторические дисциплины»

5

СОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ О ЦЕЛЯХ ПОЛИТИКИ

СССР НА ТЕРРИТОРИИ КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ 1950-1953 ГГ.

Маметьев Илья Валерьевич

5

Секция «Историософия» 10

ИСТОРИЯ – ФИЛОСОФИЯ – ДИАЛЕКТИКА

Кулаков Иннокентий Дмитриевич

10

Политология 26

Секция «Политический менеджмент» 26

ВИДЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ

Сивова Светлана Анатольевна

26

Социология 33

Секция «Методология и методика социологического исследования»

33

МЕТОДОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ ГРАЖДАНСТВЕННОСТИ

Новичкова Ирина Юрьевна

33

Секция «Социология коммуникаций» 45

РОЛЬ ГОСУДАРСТВА В МОЛОДОЙ СЕМЬЕ.

ПРОФИЛАКТИКА РАЗВОДОВ В КИРОВСКОЙ ОБЛАСТИ

Сизова Карина Камильевна

45

Секция «Социология организации» 49

СЕГРЕГАЦИЯ РОССИЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ:

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Гез Татьяна Александровна

Старикова Вероника Олеговна

49

СОЦИАЛЬНАЯ АКТИВНОСТЬ СТУДЕНТОВ

ВОРОНЕЖСКИХ ВУЗОВ

Ракова Елизавета Анатольевна

Юрьева София Юрьевна

53

Философия 58

Секция «Социальная философия» 58

САМООБМАН СУБЪЕКТА РИСКА КАК ПРЕДИКТОР

СИТУАЦИИ БАНКРОТСТВА ФИЗИЧЕСКОГО ЛИЦА

Будько Елена Владимировна

58

ТРАНСФОРМАЦИЯ ТРУДА КАК ПУТЬ К ТВОРЧЕСКОЙ

САМОРЕАЛИЗАЦИИ В ИНФОРМАЦИОННОМ

ОБЩЕСТВЕ

Костюк Алиса Анатольевна

Журавлева Имбия Александровна

73

История, политология, социология, философия:

теоретические и практические аспекты

№ 3 (22), 2020 г. www.sibac.info

5

ИСТОРИЯ

СЕКЦИЯ

«ИСТОРИОГРАФИЯ, ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ

И СПЕЦИАЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ

ДИСЦИПЛИНЫ»

СОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ

О ЦЕЛЯХ ПОЛИТИКИ СССР НА ТЕРРИТОРИИ

КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

1950-1953 ГГ.

Маметьев Илья Валерьевич

магистрант исторического факультета, Астраханский государственный университет,

РФ, г. Астрахань E-mail: [email protected]

SOVIET HISTORIOGRAPHY ABOUT THE POLICY

OBJECTIVES OF THE USSR IN THE TERRITORY OF THE

KOREAN PENINSULA ON THE EVE OF THE WAR 1950-1953.

Ilya Mametyev

master of History, Astrakhan State University, Russia, Astrakhan

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается вопрос о целях политики СССР на тер-

ритории Корейского полуострова накануне войны и роль советского

руководства в развязывании военного конфликта 1950-1953 гг., осве-

щенный в советской историографии. Метод логического анализа дал

возможность изучить сначала историографические источники отдельного

периода, затем всю совокупность и в целом охарактеризовать весь период.

http://www.sibac.info/

mailto:[email protected]



www.sibac.info № 3 (22), 2020 г.

6

Советские авторы в основном придерживались единой линии, объясняя

политики милитаризации КНДР со стороны СССР как попытку помочь

братскому народу в стремлении укрепить Север, чтобы не превратить

его в марионетку США.

ABSTRACT

The article discusses the goals of the policy of the USSR on the territory

of the Korean Peninsula on the eve of the war and the role of the Soviet

leadership in unleashing a military conflict of 1950-1953, highlighted in

Soviet historiography. Soviet authors generally adhered to a single line,

explaining the policy of militarizing the DPRK by the USSR as an attempt

to help the fraternal people in an effort to strengthen the North, so as not

to turn it into a puppet of the United States.

Ключевые слова: советская историография, Корейский полу-

остров, Корейская война, СССР, США.

Keywords: soviet historiography, Korean Peninsula, Korean War,

USSR, USA.

Одной из наиболее острых проблем в отечественной историографии

истории Корейского конфликта является вопрос о целях политики СССР

на территории Корейского полуострова накануне войны и роль советского

руководства в развязывании военного конфликта 1950-1953 гг. В советской историографии прослеживается идея о том, что СССР

не преследовал на Корейском полуострове каких бы то ни было империа-листических целей, отмечая, что Советский Союз не стремился расширять свое влияние в Азии. Советские исследователи в основном делали акцент на то, что СССР оказывал безвозмездную помощь в восстановлении экономики и культуры КНДР.

Среди ключевых работ советских авторов, посвященных довоен-ному периоду, центральное место занимает книга И. Кравцова «Агрессия американского империализма в Корее (1945-1951 гг.)». Стоит отметить, что данное исследование было составлено по указанию советского руководства, поэтому оно является основой для последующих работ посвященных корейскому конфликту советских авторов. Основная идея работы заключалась в том, что СССР накануне войны помогал Северной Корее строить демократическое государство, которое должно было стать противовесом военно-полицейскому и марионеточному проамериканскому правительству, которое поддерживало США в их попытке развязать мировую войну. Несмотря на то, что во многом работа носит однобокий характер, тем не менее, она опирается на сведения американской и корейской печати, поэтому данная работа акту-альна и для современных исследований Корейской проблемы [4, с. 57].





7

Следует отметить, что книга И. Кравцова являлась теоретической

основой для советских исследователей (Г.Ф. Кима, Ф.И. Шабшины,

В.К. Пака и др.) и заложила на три последующие десятилетия офици-

альную концепцию СССР по проблеме политических целей Советского

Союза накануне Корейской войны 1950-1953 гг.

Так авторы коллективной монографии «История Кореи (с древ-

нейших времен до наших дней)» отмечали, что «Советский Союз, исходя

из ленинской национальной политики, всегда стремился помогать

народам Востока в их борьбе за освобождение от иноземного ига и за

достижение полной государственной самостоятельности» [6, с. 172].

Кроме того, авторы монографии указывают на тот факт, что советская

армия сохранила японское имущество на Севере Кореи и провела без-

возмездные восстановительные работы.

Данный тезис прослеживается в работе Ф.И. Шабшиной «Южная

Корея 1945 г.», которая видела целью СССР после окончания войны

в «помощи братскому народу в строительстве сильного, независимого,

демократического государства» [7, с. 220]. Авторы политико-экономичес-

кого справочника «КНДР» оценивали политику СССР как попытку

«возрождения Кореи как единого, независимого, демократического

государства». При этом они отмечали, что правящие круги США делали

все возможное, чтобы помешать Советскому Союзу, преследуя свои

империалистические интересы [3, с. 10]. Особое внимание следует уделить оценке деятельности СССР на

территории Корейского полуострова в период 1945-1950 гг. Первым шагом советского руководства на этой территории стало упразднение японской колониальной администрации и ликвидации институтов, исполнявших функции органов власти. Однако к концу 1945 года при командующем советскими войсками было создано Управление советской гражданской администрации [5, с. 320]. Начальнику управления подчи-нялось 113 советских военных комендатур, которые по факту стали низшей административной единицей территории Северной Кореи до непосредственного вывода советских войск с территории полуострова.

Это событие в советской историографии не рассматривалось в качестве попытки СССР ввести свои порядки на территории Кореи, более того, авторы монографии «СССР и Корея» отмечали, что «Советское руководство не препятствует образованию демократических порядков... оно видело будущее Кореи как независимой нейтральной страны с рыночной экономикой» [1, с. 131]. Советские исследователи аргументируют свою позицию событием, произошедшим 8 октября 1948 года. В этот день правительство КНДР обратилось к Советскому Союзу с предложением об установлении дипломатических и экономичес-ких отношений, на что получило положительный ответ уже 12 октября





8

того же года, в результате советские войска были полностью выведены с территории Северной Кореи, а в это же время «Советский Союз оказывал политическую и экономическую поддержку молодой респуб-лике... удовлетворял потребности в машинах и оборудовании» [6, с. 205].

Особое внимание следует уделить принятому постановлению от

12 октября 1948 года ЦК ВКП(б), которое в российской историографии

обозначается как «Советы для Ким Ир Сена». Это постановление

сводилось к следующим пунктам: а) протестовать против незаконных

решений Генеральной Ассамблеи и Межсессионного Комитета о Корее,

принятых без участия корейского народа, и требовать немедленного

выезда комиссии из Кореи; б) призвать корейский народ к бойкоту

сепаратных выборов в Южной Корее, как выборов, имеющих целью

закрепить существующее временное разделение Кореи и задержать ее

объединение и восстановление независимости; в) приветствовать пред-

ложение Советского Союза о выводе иностранных войск как из Южной,

так и из Северной Кореи и требовать немедленного вывода иностранных

войск из Кореи; г) настаивать на проведении выборов одновременно

по всей Корее после вывода иностранных войск.

Советская историография рассматривала это соглашение в качестве

товарищеского совета руководству Северной Кореи с целью сохранения

единства страны. Однако современные исследователи оспаривают этот

факт, ссылаясь на то, что «Советская армия еще находилась на террито-

рии Северной Кореи» [2, с. 225], поэтому «советы политбюро» частично

можно воспринимать как инструкцию.

К вопросу о вооружении Корейской армии Советским Союзом в

период с 1945-1950гг. в советской историографии дается однозначный

ответ, заключающийся в том, что «СССР поддерживал стремление КНДР

развивать оборону страны, так как только техническое, экономическое

и культурное развитие страны не гарантировало его самостоятельного

будущего» [1, с. 131]. Во многом такая риторика была обусловлена отно-

шением исследователей к Корейской республике, в которой они видели

«антинародное и сепаратное марионеточное правительство» [6, с. 225].

Кроме того, авторы подчеркивали, что Корея, испытывавшая притеснение

иностранных держав нуждалась в сильной национальной армии, которую

можно было создать только с поддержкой СССР.

Советские исследователи указывали на то, что США не торопились

выводить войска. Более того, с целью закрепиться в Азиатском регионе,

штаты вооружали «режим ЛыСынмана на 190 млн. долл. (105 тыс.

винтовок, 2 тыс. пулеметов...» [6, с. 345]. Однако следует отметить, что

советские авторы опирались на статистические данные только одной

стороны, а именно КНДР, не подвергая их критической оценке.





9

Таким образом, мы можем сделать вывод, что в советской историо-

графии отрицалась идея создания Советским Союзом марионеточного

государства в Азии. Основная риторика советских исследователей была

направлена на оправдание дипломатических и экономических действий

СССР по отношению к Северной Корее ленинскими принципами интер-

национализма, помощи братскому народу в восстановлении своей

экономики и развитии пролетарской культуры. А вооружение корейского

государства накануне войны рассматривалось с позиции защиты незави-

симого государства КНДР от угрозы сепаратистов Юга, которому

оказывали активную военную помощь США. Также следует отметить,

что советские авторы не имели доступа к архивам и в основном

использовали в качестве источников официальные данные КНДР,

которые зачастую не имели под собой реальной основы. Тем не менее,

работы советских исследователей до сих имеют научную ценность, так

как они опирались на работы публицистов, кроме того некоторые авторы

(Ф.И. Шабшина, Н.Г. Лебедев, Г.К. Плотников и т. д.) были непосред-

ственными участниками тех событий.

Список литературы:

1. Ванин Ю.В., Пак Б.Д., Плотников Г.К. СССР и Корея. - М.: Наука, 1988. -

413 с.

2. Ванин Ю.В. Советский Союз и Северная Корея, 1945-1948. - М.: ИВ РАН,

2016. - 225 с.

3. Иргебаев А.Т., Тимонин А.А. КНДР. Справочник. - Москва: Политиздат,

1988. - 109 с.

4. Кравцов И. Агрессия американского империализма в Корее (1945-1951 гг.). -

М.: Наука, 1951. - 440 с.

5. Курбанов С.О.История Кореи: с древности до начала XXI века. - СПб.:

«Изд-во Санкт-Петербургского университета», 2009. - 680 с.

6. Тихомиров В.Д. История Кореи (с древнейших времен до наших дней). -

М: Наука, 1974. - 480 с.

7. Шабшина Ф.И. Южная Корея 1945-1946гг. Записки очевидца.- М.: Наука,

1974. - 271 с.





10

СЕКЦИЯ

«ИСТОРИОСОФИЯ»

ИСТОРИЯ – ФИЛОСОФИЯ – ДИАЛЕКТИКА

Кулаков Иннокентий Дмитриевич

экс-доцент, Белорусская государственная академия музыки,

Республика Беларусь, г. Минск E-mail: [email protected]

HISTORY – PHILOSOPHY – DIALECTICS

Innokentiy Kulakov

ex-assisstant professor, Belarusian state Academy of music,

Belarus, Minsk

АННОТАЦИЯ

В XIX–XX веках старая философия, по существу, разделилась на

две части – формы общественного сознания: диалектику (идеалисти-

ческая, материалистическая) и новую философию (неклассическая,

постнеклассическая). Цель статьи – показать, что историки как

представители исторической науки должны сознательно определиться

не только во взглядах на мир, но и методологически.

ABSTRACT

In the 19th–20th centuries, the old secular philosophy was essentially

divided into two alternative parts – forms of public consciousness: dialectic

(idealistic, materialistic) and new philosophy (non-classical, post-classical, etc.).

The purpose of the article is to show: historians as representatives of historical

science should be consciously determined not only in views of the world,

but also methodologically.

Ключевые слова: история, историк, мировоззрение, философия,

диалектика, новая философия.






11

Keywords: history, historian, outlook, philosophy, dialectic, new

philosophy.

Введение. С распадом Советского Союза, «cоциалистического

Содружества», в Европе и изменением системы общественных отно-

шений марксизм-ленинизм, положениями которого руководствовались

историки СССР, стран «народной демократии», потерял лидирующие

позиции. Рассматривая его как идеологию тоталитарного государства,

либерально настроенные исповедуют «идею» о якобы полной свободе

в выборе позиции, провозгласив «Декларацию независимости своего

ремесла». Э.И. Рудковский в статье, посвященной проблеме интерпре-

тации прошлого, выражая отношение к подобной позиции, содержащей

противопоставление другим общественным наукам, справедливо

утверждает: «Идеология – это не изобретение коммунистов, а атрибут

любого государства» [13, c. 198]. Государственная идеология базируется

на определенном мировоззрении, которое в принципе должно носить

научный характер как фактор взвешенной, научно обоснованной поли-

тики. Его научность определяется методом, верностью обобщений,

связанных с научным познанием, а через него – с практикой. О пози-

тивности разработки новых идеологем в «разрешении проблем...

гуманитарной и светской ориентированности» высказываются молодые

исследователи [10, с. 132].

Но между должным и реальным имеет место противоречие, ведущее

к холодным и горячим войнам, хаосу, обогащению одних государств

за счет других. В статье Т.И. Адамовича [1], посвященной периодизации

человеческой истории в синергетическом аспекте с осмыслением

перспектив будущего, по-своему диагностируется суть исторической

ситуации: хаотизация в общественной жизни приводит к хаотизации в

теории [1, с. 314]. Но и наоборот: хаотизация в идеологии, мировоззрении

приводит к хаотизации в общественных науках, к эклектике взглядов,

которая сейчас широко распространена, а с учетом влияния посторонних

сил способна привести и к хаотизации в обществе. Другая крайность –

«спектаклекуляризация политики», которая фиксируется как осознанное

и целенаправленное сведение политики к спектаклю (В.С. Моррару).

А в такие времена на ученых-историков может усиливаться влияние

систем, интенций, не относящихся к научному мировоззрению и даже

отрицающих возможность его существования, действие объективных

законов исторического развития (М. Вебер, К. Ясперс, Ж. Делез, др.),

а следовательно, рационалистическое истолкование истории, научное

предвидение будущего.





12

Все это прокламируется под флагом «философии», которая тракту-

ется и как наука (в советской, отчасти постсоветской традиции [12]),

«часть научной культуры экспертов» (Ю. Хабермас). Притом что фило-

софия как профессия традиционно пользуется общественным

авторитетом. Возникает ее расщепленное воздействие на общественное

сознание, что бесконечно продолжаться не может. Чтобы лучше

разобраться в сути происходящего в сфере мировоззрения, а историку

лучше определиться в общемировоззренческом и методологическом

отношении, обратим внимание на исторический факт-явление. Дело

в том, что в XIX–XX веках старая светская философия, по существу,

разделилась на две части – формы общественного сознания: диалектику

(идеалистическая, материалистическая) и новую философию (некласси-

ческая, постнеклассическая), что недостаточно осознано, а потому и

оформлено. Рассмотрим эти формы, уделив больше внимания первой

из них.

Материал и методы. Материалом являются законы и категории

мировоззренческого содержания; используется материал работ

«Диалектика природы» Ф. Энгельса, «Различия и повторения» Ж. Делеза

и др. Методы исторического и логического выражения, анализа (в форме

рассуждения, сопоставления) и синтеза (обобщения, заключения).

Результаты и их обсуждение

1. История и методологическая функция диалектического

мировоззрения. Чтобы история Вселенной, Земли, растительного,

животного мира, общества, техники и т. д., т. е. история в широком

и узком смысле, в качестве научного отражения реальной истории

не носила чисто описательного характера, хотя без фактов истории нет

«Истории», и которая начинается с фиксации значимых фактов, она

должна опираться на определенную методологию. Факты, взятые без

мысли, без системы, мало чему нас учат, даже если эмоционально и

потрясают. Абстрагируясь от анализа ее уровней, отметим, что речь

идет о тех или иных сторонах мировоззрения, имеющих отношение

или которые должны иметь к ней (истории) такое отношение/значение.

При выборе из числа мировоззренческих, методологических установок

следует учитывать, что они могут носить как научный, так и ненаучный

характер. Закон таков: ученый (историк), если рассматривает историю

как науку, то, осуществляя анализ фактов, должен руководствоваться

научным мировоззрением, методом мышления и познания вкупе с более

конкретными методами.

Функционально это относится как к понятиям, категориям, законам,

выражающим общественное бытие в единстве с общественным созна-

нием, с учетом творческого отношения к ним, так и универсальным,





13

«законодательно» (законами и категориями) содействующим исследова-

нию. А именно требует от историка учитывать действие трех основных

универсальных законов диалектики, действующих в бытии и познании,

логически осознанных Г.В.Ф. Гегелем, «приземленных» и конкретизиро-

ванных классиками марксизма, советскими философами: закон перехода

количественных изменений в качественные изменения и обратно; закон

единства и борьбы противоположностей, который можно трактовать как

столкновение противоположных трендов, тенденций в рамках единого

процесса (например, тренд стремления к миру и тренд подготовки к

войне, являющиеся отнюдь не выдумкой); закон отрицания отрицания,

позволяющий, известно, судить о механизме, источнике и форме раз-

вития. В этом случае выходим на уровень мировоззрения в его наиболее

абстрактном (общем) виде – онтологии. На взгляд автора, сегодня необходимо разрабатывать и руко-

водствоваться методом мышления и познания, формулируемого автором как «системно-диалектический», включающий жизнеспособное содержа-ние диалектического метода, не сводясь к нему. Так, к этой троице законов, конкретизирующих идею развития, положение «движение от низшего к высшему», чтобы строить или построить систему законов, недостает еще одного основного закона, конкретизирующего известное абстрактное положение «одно возникает на основе другого», в итоге синтезирующего оба положения. В этой связи в одной из работ автора был сформулирован закон более высокого на основе более высокого [3, с. 213]. Согласно закону, более высокая ступень развития возникает на основе предшествующего (предыдущего) восходящего движения. На основе более высоких форм возникают еще более высокие, высшие – как формы его становления, при возможном последующем их сосуществовании. В этом – синтезирующем – аспекте можно говорить о совокупности факторов, сублимирующих движение к более высоким ступеням развития, что является методологическим ориентиром для развития и совершенствования научного знания, практики, свиде-тельствуя в целом о необходимости его – закона – абстрактной форму-лировки, что подтверждается фактами обыденного, конкретно-научного и мировоззренческого содержания.

Например, в процессе общения один из субъектов вербально выражает свои исходные представления, вводящие в ареал суждений; затем на этой основе строятся более конкретные суждения, дающие сущностную информацию, с возможным развитием мысли уже на новой основе. Человечество не могло появиться на Земле без образования низших материально-субстанциальных форм во Вселенной, нашей галактики Млечный Путь, солнечной системы, самой Земли, без микро-организмов, растений, животных, т. е. без этих все более высоких





14

по отношению друг к другу ступеней формообразования и формирования, становления форм, состояний сущего мира. Возникает не просто «одно на основе другого» – более высокое состояние материально-идеального мира является основанием для следующей более высокой ступени его развития.

Представляет интерес имевший место «заочный» (книжный) диалог

между западным философом Дж. де Фришем (J. de Vries) и советским

автором А.П. Шептулиным. По де Фришу, более низкого, материи,

материальных сил, как бы они ни были велики, «недостаточно, чтобы

произвести по существу более высокое, душу, или дух» [15, с. 113].

«Итак, в самом деле, – вопрошает А.П. Шептулин, – может ли сущест-

вующее произвести более высокое, чем оно само?» Ответ: «Конечно

может. Именно таким путем и осуществляется развитие материи. Одни

материальные образования в результате тех или иных взаимодействий

образуют другие, более сложные. А эти, в свою oчередь, – (образуют. –

И.К.) третьи, еще более сложные, и т. д. без конца». «Всякое новое,

более высокое, – заключает он, – происходит не иначе как из более

низкого. Это всеобщая закономерность развития материи» [15, с. 113].

Здесь обобщение находится на уровне закономерности, но еще не закона.

И дело не только в отсутствии соответствующей, компактно-точной

формулировки. В восходящем движении, с возникновением высших

форм вперед выходит значимость идеального, субъективного фактора,

опирающегося на материальное начало сущего.

В историческом процессе становления, развития мышления и языка,

согласно концепции профессора Д.В. Бубриха, последовательно сменяют

друг друга три «эры» (наглядно-действенное мышление «питекантропа»

с «сигнальной речью», направленной на «отметы вещей»; наглядно-

образное мышление неандертальца с «изобразительной речью»;

мышление, опирающееся на понятия с «собственно речью»). Каждая

последующая эра «рассматривает предыдущую как ступень к себе

самой» [11, c. 51] (курсив мой. – И.К.). Абстрагируясь от существа

вопроса [11, c. 51–55], обратим внимание на логику концептуального

высказывания, согласно которой вторая «эра» представляет более

высокую ступень развития по сравнению с первой, что, в свою очередь,

позволяет подготовить условия для перехода к третьей «эре». Закон

более высокого на основе более высокого, на взгляд автора, раскрывает

сущность движения от низшего к высшему. Все четыре указанных

закона вместе с «неосновными» универсальными законами (например,

закон, или необходимость, соответствия формы содержанию в процессе

развития) раскрывают универсальное содержание происходящих процес-

сов в мире. Это не отменяет попятного движения, процессов разрушения,





15

зигзагов истории, как и того, что предшествующее в чем-то может

превосходить последующее, например, в сфере культуры, архитектуре,

искусстве.

Возникает вопрос: почему развитие идет от низшего к высшему?

Разве нет движения от высшего к низшему? Конечно, в жизни имеет

место и то и другое, если одно из них (первое) рассматривать как

прогресс, а другое (второе) – регресс. Физическое развитие, связанное

с ростом физических нагрузок, благотворно влияющее на организм

человека, повышающее его иммунитет, спортивные результаты, – есть

прогресс, движение «от низшего к высшему». Напротив, болезнь,

ослабляя организм, есть регресс в организме, движение «от высшего к

низшему». Здесь же – не об особенных формах развития, а о развитии

в целом, в абстракции от них. В таком ключе и болезнь, коль она

развивается с низшей, начальной стадии по нарастающей, означает

движение с низшего (начавшейся болезни) к высшему своему состоянию. Поскольку речь идет об истории человечества, ее возникновении

и движении, то внесем некоторые терминологические уточнения, исходя из того, что термин должен в общей (абстрактной) форме выра-жать суть дела и направлять мысль, по-своему не позволяя растекаться мыслью по древу в неопределенном направлении. Поэтому, во-первых, «Всемирную историю» в целом правильнее называть Социальная история, или Социоистория. А ее части именовать: территориально, по странам (например, «Социальная история Беларуси или России»); по временным периодам – с качественным различием (Социальная история: Древнего мира, Средних веков, Нового времени; Новейшая социоистория); в специальном назначении (История техники) – поскольку целое («Всемирная история») и ее части представляют здесь социальную историю, историю социального времени. Поэтому, главное, в именовании должно присутствовать социальное (в широком смысле этого) начало, определяемое фундаментальным понятием «социальная форма движе-ния». Тогда субъекта изучения (познания) социальной истории логично называть социоисториком («социоисторик» – лат. socialis – обществен-ный, historiarum – историк; в значении «субъект конкретного познания и знания человеческого общества во временном аспекте»), трактуя «социальное» как мир человека. Другое дело – употребление терминов «история» в широком смысле, которое также правомерно, как и узком смысле.

Во-вторых, главное в мировоззрении для социоисторика – социальная теория общества в его движении и развитии с выходом на его перспективы. Эту теорию мы предпочитаем называть (термин Х. Ортеги-и-Гассета?) «Историология», о чем уже говорилось в работе автора [3, c. 233], отказываясь от терминов «философия истории»,





16

«социальная философия», оставляя последние и т. п. словосочетания, как и термин «философия», в конечном счете в распоряжение тех, кто стремится высказать некую мудрость в отношении человека, социальной истории или сущего мира в целом. Необходимы не «мудрые рассуждения» ради них самих, а с единых научно-категориальных позиций осмысление действительности с выходом на ее запросы и с учетом прошлого футурологические научно-теоретического и научно-практического характера обобщения.

Вопрос в том, в каком направлении изменять мир: делать ли его

лучше или хуже? К сожалению, тенденции развития в политической,

экономической, экологической сферах малоутешительны. Например,

в сфере культуры, связанной с духовной сферой, во время военных дей-

ствий или без них – сознательное уничтожение памятников всемирного

наследия. Историология и призвана нацеливать мир на его изменения к

лучшему. В аспекте воззрения на мир системная диалектика в части

«Историология» – в абстрактном виде – нацелена, по идее автора,

на движение цивилизации по пути «гуманитарогенного» (франц.

humanitaire < humanite – человечество + лат. genus – род)

общества [5, с. 196]: сохранение этнического разнообразия в мире;

выработка и сохранение «человекомерной» гармонии всех форм жизни

на Земле в условиях рационального использования человеком окружающей

среды, включая околоземное пространство, когда базисные и надстро-

ечные отношения соответствуют интересам общества. В современных

условиях приобретает важное значение сочетание товарно-денежных,

деловых и нравственных отношений. Все это предполагает решение

глобальных проблем современности.

Сказанное, конечно, не умаляет фактов научности обобщений

в евразийской или иной литературе, сделанных авторами под именем

«философия», «социальная философия», «философия истории» или

какой-либо другой «философии» (например, «философия исторической

памяти»), не осознававших или пока не осознающих, что пишут под

чужим именем. Так, О.А. Романов справедливо отмечает: «Нераздель-

ность человека и общества, их диалектическая взаимосвязь обусловли-

вает… направленность социально-философской мысли, придают ей

гуманистическое измерение. В социальной философии проблема

смысла и цели человеческой жизни рассматривается в контексте

сущности и направленности развития общества» [12, с. 120]. Однако,

чтобы идти дальше, мы должны распрощаться с термином «философия»

в отношении диалектического научного мировоззрения, интернационали-

зирующегося в качестве самостоятельной формы общественного созна-

ния. Охватывая в многовекторном измерении, в общем виде различные

стороны бытия и мышления [4, с. 233–234], оно постаментируется





17

системно-диалектическим методом, идущим на смену диалектико-

материалистическому, принимая в целом форму (в методологическом

ракурсе) системной диалектики. Еще Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге»

писал, что «из всей прежней философии самостоятельное существование

сохраняет… учение о мышлении и его законах – формальная логика и

диалектика» [9, т. 20, с. 25], обращая внимание на диалектику как метод

мышления. В дальнейшем он дефиницирует ее как науку «о всеобщих

законах движения и развития природы, человеческого общества и мышле-

ния» [9, т. 20, с. 145], обращая внимание на ее онтологический аспект.

В связи с ведением речи в литературе о «двух философских

науках» – «Социальной философии» и «Философии истории» хотелось

бы отметить, что в предварительно предложенной автором (2018) общей

структуре научного мировоззрения, кроме политологии, выделяется не

только историология, но и субъектология – наука о субъектах истории,

субъективных отношениях, тематика которых конкретизируется в

социологии, науках о государстве и праве, морально-этических, эстети-

ческих и др. отношениях.

2. «Философия», «Диалектика» и «История». Помимо диалекти-

ческой методологии и основанных на ней мировоззренческих взглядов,

в XIX–XX веках шло становление и оформление иного, неклассичес-

кого направления в философии, представленного «философией жизни»,

«феноменологией», «экзистенционализмом», «неореализмом» и т. д.,

инкарнировавшими новую философию как особую форму общественного

сознания. С точки зрения ее содержания, в общемировоззренческом

плане вращается в основном вокруг субъективного мира индивидуумов,

порождаемого жизненным принципом индивидуализма при капитализме,

а также выходом, в частности, на субъективированные познавательные

функции искусства, стремясь – в тенденции – в лице ее адептов

разрушить онтологическую проблематику как таковую (позитивизм,

«постмодернизм»).

Специфику этого общего направления мысли с учетом имеющихся

обобщений необходимо еще прояснять, особенно в методологических

основаниях. Пока же философию, креатируемую такими авторами, как

Э. Гуссерль, Ж.П. Сартр, Ж. Деррида и др., можно определить как

многоликую форму интеллектуально-абстрактного, концептуального

характера рассуждения, или рефлексии, предназначенную, прежде всего,

для интеллектуалов и профессиональных философов. Обращаясь к

надстроечным отношениям, призвана, с одной стороны, будить мысль

индивида, не давать ей застаиваться, быть своеобразной «лабораторией

мысли», в которой, как и во всякой лаборатории, могут достигаться

как позитивные, так и негативные результаты. Здесь на первый план





18

выходит логика суждений, своеобразие мировидения философа, когда

концептуально-содержательная экспликация тесно или даже неразрывно

связана с личностью автора (например, «Dasein» М. Хайдеггера).

Однако этому (эксклюзивности концепций, терминов), при всем

своеобразии авторского видения, препятствует/сопутствует абстрактный

характер философской рефлексии, в той или иной мере подхватываемой

другими авторами. Это ведет к формированию особенного, более или

менее широкого философского направления, содержащего свой идеологи-

ческий подтекст, заключающийся в видении, подчеркивании или

нивелировании тех или иных сторон мира Homo, с идейным воздей-

ствием во многом благодаря мощной материальной и идеологической

поддержке (сопоставимой с поддержкой марксизма-ленинизма в

советскую эпоху) на сферу культуры, науку, историческую в том числе,

индивидуальное сознание.

Такое движение мы видим на примере социальной философии

и философии истории. Так, у А. Тойнби, исследовавшем локальные

цивилизации, обращается внимание на управляющий в них стержень в

лице «интеллектуальной элиты», на стадиальное развитие цивилизаций

(возникновение – рост – надлом и разложение). У. Ростоу, противопола-

гавший свои взгляды формационной теории К. Маркса, ограничившись

уровнем технологического детерминизма и производных от него явлений

и процессов, вел речь об историческом движении от «традиционного»,

аграрного общества через индустриальную революцию к индустри-

альному обществу, переход к проблемам потребления и благосостояния

«в самом широком смысле». Наконец, у Э. Тофлера с оптимизмом

говорится о «третьей волне», информационной цивилизации с ее

человеческой гуманностью и гармонией с биосферой. В целом же

нивелируются социальные отношения, что придает этим теориям

абстрактный (не в смысле универсальности, а в смысле отвлечения) вид.

Еще дальше идет «постмодернизм». Исходя из понятий

идиографизма и нарратива в методологии постнеклассической

«философии истории» (говоря условно, поскольку по большому счету

отрицаются понятия истории и общества), редуцируется, выхолащивается

онтологический («вневременной», по мнению ее представителей)

подход к изучению/осмыслению истории («большой истории») в пользу

«малой истории». Историк излагает событийный материал в форме

повествовательного нарратива, «сообщающего текста», имеющего начало

и конец о жизни смертного субъекта, без какого-либо стремления к

обобщению, вне связи с какой-либо закономерностью, а следовательно,

стремления к истине, в силу «уникальности» каждого события, раз-

личия, судьбы каждого (по атипичному постмодернисту Ф. Джеймисону,





19

«игра, случай, анархия»). Методологически последнее продуцируется,

по мнению Ж. Делеза (Deleuze), французского философа, несовпадением

с самим собой настоящего (настоящее, которое для людей уже-не-

настоящее, и настоящее, которое еще-не-наступившее), ведущим к беско-

нечному несовпадению «бытия и смысла».

В этом заключена «смерть» историка и как автора «большой

истории» (по «методологическим» основаниям), и как автора «малой

(индивидуальной) истории», но в последнем случае обретающего

презумпцию невиновности за тот смысл, который вкладывается в текст

читателем, где автор предстает в качестве стороннего наблюдателя,

без мысли (смысла), обобщений взирающего на событийное прошлое

субъекта. Единственным позитивом в этой «содеятельности» видится

«активная интерпретация», имеющая, однако, смысл с текстом другого

качества, невольно на этом – «постмодернистском» (постнекласси-

ческом) – фоне отдавая предпочтение «допостнеклассическим» предста-

вителям философии истории, их концепциям при всех слабостях

мировоззренческого видения и гражданско-классовой ограниченности.

Если говорить о действительно методологической стороне дела,

то от этой для кого-то глубокой философии так и веет отвлечением от

того факта, что настоящее есть не просто самоотрицающий себя момент,

а процессуально (течение времени). И как таковое оно разрешает само

в себе противоречие. Содержит в снятом виде прошедшее (на основе

которого возникло новое) и неснятом (бытийном) виде как сохранив-

шееся прошлое. И содержит не только различие (на которое напирает

философ, находясь в личине «внутреннего созерцания», «выманивающего

различие» [2, с. 95–106]), но и повторяемость (невоображаемую, как

полагал Ж. Делез [2, c. 191]). Оно включает и различие, и тождество,

и противоположность. Микро- и макрообразования, реальные процессы

(движение элементарных частиц, Земли, звезд, органической жизни и

самого человека, общества) в силу своего бытия, потенциала как бы

«съедают» будущее, превращая его в настоящее, а настоящее, как

отработанную энергию, – в свое прошлое, затем и сами превращаясь

в прошлое в целом. Тогда методом движения познания от отдельного

(единичного) к общему и от общего к отдельному обнаруживаются

закономерности (устойчивая повторяемость в одних и тех же или разных

условиях) в движении социальной и общей (мировой) истории, не лишая

познающего истинного как процесса, знания «большой истории» (стран

и народов, человечества в целом). Отказ от целого, закономерного в угоду

и противопоставлении частностям, «сингулярностям» есть, по сути,

отказ от науки в пользу поверхностного – во всяком случае ненаучного –

виденья предмета, реальности.





20

Так, война как особое явление истории, возникшее в период вар-

варства, отличное от родовых и родо-племенных стычек доварварских

времен, как «повивальная бабка истории» является закономерным

явлением на определенных ступенях развития общества. Закономерны

рост производительных сил, ускорение научно-технического прогресса,

развитие и смена форм собственности, что происходит диалектически,

в единстве тождества и различия, повторяемости и сменяемости событий,

явлений, процессов. Смысл же, исходя из своих потребностей, целей,

в свою деятельность вкладывает сам человек. Действия индивидуума

(например, обработка камня, разрезание бруска, прием пищи, оказание

помощи или самопомощи; в политике, экономике, науке, искусстве)

могут быть как осмысленными, так и бессмысленными, полезными и

вредными относительно цели, результата, объективной оценки. И его

жизнь неразрывно связана с районом, городом, страной, в которых он

живет, с обществом и природой, следовательно, с «большой историей»,

закономерными циклами в ее движении. Если на всех уровнях Вселенной

действуют закономерные связи, а в формах движения действуют соот-

ветствующие законы (например, механической форме присущи законы

механики), то не является исключением социальная история, или

социальная форма движения сущего мира, будучи пронизываема

действием соподчиненных форм движения, как и деятельность отдельных

индивидуумов, (людей), субординируясь социально и используя их в

соответствии со своими материальными и духовными интересами,

потребностями.

Можно допустить, что тот или иной представитель постнеклас-

сической философии достаточно искренне, убежденно отстаивал свои

взгляды, и мы имеем дело с грамотными, хорошо подготовленными,

в целом незаурядно мыслящими философами, если не забывать о

подспудной (сознаваемой или неосознаваемой) идеологической

составляющей. В обратном случае опусы, подобные приведенной

работе, вряд ли издавались бы широко, а подобные идеи – хорошо

оплачивались. Истина заключается в том, что идеология, против которой

«на людях» (в печати) так рьяно выступили философы-модернисты

и постмодернисты (Г. Лебон, Р. Барт, Ю. Кристнева, У. Эко, др.),

должна, не теряя своей гражданской направленности, совпадать с наукой,

чего не видно в постмодернистской «философии истории».

Уже из сказанного видно, что новая философия, естественно,

не может быть безразлична представителям диалектического научного

мировоззрения – и не только с позиций негативно-критических оценок,

но поскольку философские концепции в чем-то, безусловно, в той или

иной – особенной или общей – форме схватывают/выражают или





21

помогают выразить те или другие стороны жизни. И если это пред-

ставляет интерес для научного мировоззрения, то оно включает термин-

рефлексию, то или иное положение как момент или вспомогательный

элемент в систему универсального знания с существующим или вклады-

ваемым рациональным смыслом. Так, еще К. Маркс в период форми-

рования диалектико-материалистического воззрения на познание видел

в «Феноменологии духа» Гегеля (диалектика по методу мышления,

но в своей системе исходно оставался философом) рациональное зерно

в принципе деятельности в его теории познания, но указывая, что

сущность и природа познания не могут быть поняты в отрыве от

предметно-практической деятельности.

Например, применительно к неклассическому модернизму экзистен-

циалистский термин «экзистенциал» в его рациональном понимании/

использовании позволяет выделять в качестве элементов субъективного

мира человека-индивидуума совесть, решимость, надежду или страх и

т. д. (абстрагируясь от их отношения к «ничто», не имеющего реального

в бытии содержания, и т. п.). Термин «деконструкция», введенный в

философский оборот Ж. Деррида, основателем направления постструк-

туралистского критицизма, или, точнее сказать, деконструктивизма,

вполне может использоваться для выражения процесса преобразования,

когда на место одной «конструкции» материально или идеально

возводится другая конструкция, но отвергая те или иные положения

философа с научно-мировоззренческой, методологической, идейной

точки зрения как неприемлемые.

В целом существование новой философии можно сравнить с

поэзией. Не все увлекаются поэзией с точки зрения чтения для себя,

но от этого она не перестает быть вызванной/обусловленной общест-

венной потребностью. Напротив, в современном диалектическом

мировоззрении (системной диалектике), трендирующем с единым

научно-категориальным аппаратом, с единых концептуально-

мировоззренческих и методологических позиций, каким явилось в свое

время марксистское мировоззрение в форме материалистической диалек-

тики, представляющих собой в данную эпоху, согласно определению

автора, методологический подход [6, c. 59], а одновременно и

мировоззренческий (в своих аспектах в конечном счете совпадающих

друг с другом), на первом месте объективность, развитие, углубление в

сущность предмета, научно-практические выводы и через это признание

авторского вклада. Видимость революционности выводов новой фило-

софии, похожей на «бурю в стакане воды», как результат ее эволюции

(отказ от объективного виденья предмета, «проектирования общества»,

поиска единой системы морали и т. п.), воспринятых представителями





22

исторической науки на полном серьезе, да и просто людьми, способна

лишь дезориентировать их. Повисят в воздухе подобные установки-

рекомендации и растворятся, как дымы. Но обоснование этих установок

следует принимать во внимание, ибо в них поднимаются проблемы,

позитивное решение которых позволяет двигаться вперед в духовном,

интеллектуально-научном и практическом измерении.

Применительно к диалектике XIX–XXI веков также можно

сказать: «Новая диалектика», с ее научно-теоретической и научно-

практической направленностью, отличной от наивной диалектики

древних греков. Диалектика как научное течение мировоззренческой и

методологической мысли – это особая форма отношения к миру,

общественного сознания, предназначенная в конечном счете для

широкого проникновения в массы, необходимо связанная с идеологией

государства, с намеченными общими и менее общими социальными

целями при содействии тому, чтобы общество не превратилось в

застойное болото. Одно из положений «новодиалектического» мировоз-

зрения, отличное от «новофилософского», сформулированно Марксом

в работе «К критике гегелевской философии права. Введение», словно

предчувствовавшим и отрицавшим экзистенциалистское понимание

человека, сводящее его к индивидууму. «…Человек – это не абстрактное,

где-то вне мира ютящееся (в своей скорлупе самосознания. – И.К.)

существо. Человек – это мир человека, государство, общество» [9, т. 1,

с. 414], хотя и человека как индивидуума, рационально понятого, никто

не отрицает, во имя которого и осуществляется в конечном счете

исторический процесс.

С появлением в середине ХХ века общей теории систем

(Л. фон Берталанфи, Р. Акофф, К. Боулдинг, А. Рапопорт и др.; в качестве

предтечи – тектонические идеи А.А. Богданова) для подготовки и

обоснования решений по различным сложным проблемам, возникающим

в различных областях человеческой деятельности, а также системного

подхода, возникшего под влиянием проблем организации и функцио-

нирования сложных объектов, диалектика не может оставаться в прежнем

виде, а должна приобрести вид, подняться до уровня системной.

В советской мировоззренческой литературе утвердилось убеждение,

что системность была присуща марксистской диалектике с ее возник-

новением [14, с. 7–8]. Действительно, например, уже метод восхождения

от абстрактного к конкретному работает на системное изучение/

осмысление объекта, предмета исследования. Однако собственно

системно-структурная проблематика, включающая такие понятия, как

«система», «структура», «организация» и др., у Г.В.Ф. Гегеля и в клас-

сическом марксизме-ленинизме не была категориально осмыслена.





23

По-настоящему применительно к материалистической диалектике данная

проблематика привлекла внимание уже советских исследователей во

второй половине ХХ века (О.С. Зелькина, В.И. Свидерский, В.Г. Афанасьев,

И.В. Блауберг, В.Н. Садовский, А.И. Уемов, Г.А. Югай и др.). Одни счи-

тали системные понятия философскими категориями (В.И. Свидерский),

другие – «общенаучными» (О.С. Готт). Поэтому работа должна быть

продолжена с определением места системной проблематики в структуре

метода-мировоззрения, ее значимости.

Но эта работа должна проводиться уже применительно к новой

системе взглядов в рамках системной диалектики. Здесь нас интересует

историология как одна из центральных частей научного мировоззрения,

системной диалектики, принципы которой, если применять более общее

высказывание Ф. Энгельса, «верны лишь постольку, поскольку они соот-

ветствуют… истории» [9, т. 20, с. 34]. Научная историология, опираясь

на историю социальной мысли и данные социоистории, категориально

выражая ее «логику», в соответствии с принципом единства истори-

ческого и логического, сама должна оказывать обратное воздействие

на движение исторической мысли, содействуя ее развитию. Например,

опираясь на собственный категориальный аппарат, системно-

диалектическую методологию в целом, она должна осмыслить или

переосмыслить накопившиеся данные по проблеме происхождения

человека. Даже в «Историческом материализме», где был поставлен и

решался вопрос об общественно-экономических формациях как ступенях

развития общества, не было специального вопроса о периодизации исто-

рии в мировоззренческом аспекте. Неслучайно отсутствует такая статья

и в советском «Философском энциклопедическом словаре» (М., 1983),

как отсутствовала и в других советских словарях, имея в виду историю

опыта мировоззренческой периодизации.

Эта «традиция» продолжает сохраняться и сегодня (не говоря уж

о постмодернистской философии истории), будто бы это дело лишь

самих историков, у которых периодизация носит более конкретный

характер. В связи с этим мы будем терминологически различать

историческую и мировоззренческую периодизацию. Мировоззренческая

периодизация, базируясь на системе историологических категорий,

должна прямо входить в предмет историологии, в том числе затрагивая

решения, обсуждения данной проблемы в истории мысли, что вытекает

и из самого названия науки как логики истории. В свою очередь,

историческая периодизация в общем и целом должна базироваться,

с одной стороны, на фактах истории, а с другой – на научно обосно-

ванной мировоззренческой периодизации социоистории, повторяя

в конкретной форме историческую логику.





24

Что же следует более конкретно понимать под «логикой» истории?

Слово «логика» в онтологическом аспекте имеет образный смысл.

Речь о своеобразии идейного инструментария, используемого данной

наукой, носящей содержательно-логический характер при осмыслении

исторической реальности. Содержательно понятие «логика истории»

заключает в себе проблему взаимной обусловленности «... исторического

процесса и созревания способностей человечества осознанно воздей-

ствовать на свое будущее» [8, с. 4]. Историология как общее учение

об обществе, которую можно определить как «социальная логика»,

опираясь на данные истории, системно-диалектический метод

мышления и познания, вырабатываемый ею категориальный аппарат и

формулируемые законы развития общества, определяет пройденные

им ступени и осуществляет обосновываемое предвидение, выраженное

категориально, ступеней поступательного (в целом), носящего сложный,

противоречивый характер, движения.

Заключение. В XIX–XX веках старая философия, по существу,

разделилась на две части – формы общественного сознания:

диалектику (идеалистическая, материалистическая) и новую философию

(неклассическая, постнеклассическая). Современная диалектика должна

быть системной, находится в процессе формообразования и формирова-

ния. Одним из ее центральных звеньев должно стать учение социального

содержания, именуемое в статье «Историология» как преемница

«Исторического материализма», в категориально-логической форме

осмысливающая со своих общетеоретических позиций периоды истории.

В футурологическом аспекте системная диалектика, по идее автора,

нацелена в абстрактном виде на движение цивилизации по пути

«гуманитарогенного» общества. Постнеклассическая философия,

редуцируя онтологический аспект мировоззрения, отрицая «большую

историю» в пользу «малой (индивидуальной) истории», может завести

историческую науку в тупик, что не отменяет использование

рационально, системно-диалектически осмысленных/переосмысленных

элементов философских обобщений. В научно-практической плоскости

автором предлагается историю социального времени в целом именовать

«Всемирная социальная история» как отражение социальной формы

сущего в ее историческом аспекте. Материал статьи может исполь-

зоваться в научно-исследовательской работе, учебном процессе в

вузах, для обсуждения возможности применения терминологического

различения на ВАКовском уровне.





25


1. Адамович Т.И. Проблема периодизации истории // XXI век. Актуальные проблемы исторической науки: материалы Международной науч. конф., посвященной 70-летию исторического фак-та БГУ (Минск, 15–16 апреля 2004 г.) / отв. ред. В.Н. Сидорцов. – Минск : БГУ, 2004. – 343 с.

2. Делез Ж. Различие и повторение / пер. с фр. Н.Б. Маньковского и Э.П. Юровской. – СПб. : Петрополис, 1998. – 384 с. .

3. Кулаков И.Д. К вопросу о мировоззрении Ортеги-и-Гассета // Философы ХХ века: Ортега-и-Гассет: материалы Республиканских чтений – 9 (Минск, 28 января 2004 г.) / редкол.: Я.С. Яскевич, В.С. Вязовкин. – Минск :

РИВШ БГУ, 2004. – С. 28–30.

4. Кулаков И.Д. К вопросу о структуре научного мировоззрения // Марксизм в контексте современности: материалы Международной науч. конф., посвященной 200-летию со дня рождения К. Маркса (1818–1883) (Минск, 26–27 апреля 2018 г.) / Белорус. гос. ун-т; редкол.: В.Ф. Гигин (отв. ред.) [и др.]. – Минск : БГУ, 2018. – С. 226–234.

5. Кулаков И.Д. Коллизии поколения В.С. Степина, или Куда нам двигаться? // Философы ХХ века: Вячеслав Степин: материалы Республиканских чтений – 10 (Минск, 18 ноября 2004 г.) / редкол.: Я.С. Яскевич, В.С. Вязовкин. – Минск : РИВШ, 2005. – С. 194–196.

6. Кулаков И.Д. П.В. Копнин и проблема методологического подхода в науке // Философы ХХ века: Павел Копнин: материалы Республиканских чтений – 8 (Минск, 22 января 2003 г.) / редкол.: Я.С. Яскевич, В.С. Вязовкин. – Минск : РИВШ БГУ, 2003. – С. 57–61.

7. Лебон Г. Психология народов и масс / пер. с фр. – М. : АСТ, 2017. – 320 с.

8. Логика истории и перспективы развития науки : сб. / редкол. : М. Дафермос [и др.]. – М. : Мысль, 1993. – 171 с. (Тр. Междунар. логико-исторической шк. Вып. 1).

9. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. – М. : Гос. изд-во полит. лит., 1955–1981.

10. Передерий О.С. Противоречия глобализации и ее последствия // Научно-практический электронный журнал Аллея Науки. – 2019. – № 3(30). – Т. 2. – С. 129–134 / [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: Alley-science.ru.

11. Протасеня П.Ф. Проблемы общения и мышления первобытных людей. – Минск : Изд-во Мин-ва высш., сред. спец. и проф. образования БССР, 1961. – 152 с.

12. Романов О.А. Проблема уточнения границ тематического поля социальной философии и философии истории // Ученые записки Витебского гос. ун-та, 2015. – Т. 18. – С. 118–125.

13. Рудковский Э.И. Философские и идеологические аспекты интерпретации прошлого // Ученые зап. Витебского гос. ун-та, 2016. – Т. 22. – С. 106–111.

14. Садовский В.Н. Основания общей теории систем : логико-методологический анализ. – М. : Наука, 1974. – 279 с.

15. Шептулин А.П. Категории диалектики : учеб. пособие для студентов и аспирантов. – М. : Высшая школа, 1971. – 279 с.





26

ПОЛИТОЛОГИЯ

СЕКЦИЯ

«ПОЛИТИЧЕСКИЙ МЕНЕДЖМЕНТ»

ВИДЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ

Сивова Светлана Анатольевна

д-р социол. наук, доц., проф., Саратовская государственная юридическая академия,

РФ, г. Саратов E-mail: [email protected]

TYPES OF POLITICAL MANAGEMENT

Svetlana Sivova

doctor of Sociology, assistant professor, professor, Saratov State Law Academy,

Russia, Saratov

АННОТАЦИЯ Статья посвящена изучению многообразия феномена политического

управления. Автором предложены четырнадцать классификаций поли-тического управления, что позволило систематизировать материал и выделить ряд важных аспектов для понимания специфики политического управления, в частности, таких как многообразие субъектов, объектов, уровней, масштабов, отношений управляющих и управляемых в поли-тическом управлении.

ABSTRACT The article is devoted to the study of the diversity of the phenomenon

of political management. The author proposed fourteen classifications of political management, which allowed to systematize the material and highlight a number of important aspects for understanding the specifics of political management, in particular, such as the variety of subjects, objects, levels, scales, relations of managers and managed in political management.






27

Ключевые слова: политическое управление, политика, управ-

ление, легитимное управление, манипулятивное управление, мировое

управление.

Keywords: political management, politics, management, legitimate

management, manipulative management, world management.

Одной из актуальных задач всех наук, изучающих общество, было

и остается объяснение механизмов его функционирования. Благодаря

кибернетике, для систем разной природы существует универсальное

обозначение этих механизмов – управление. Но, безусловно, в разных

системах этот процесс обретает свою конкретную форму и содержание.

В обществе одной из важнейших ипостасей управления является власть.

Вопрос о соотношении власти и управления представляет отдельный

интерес, но не входит в предмет данной статьи. Отражением этой

властной составляющей является понятие политическое управление,

объединяющее родовую характеристику – управление, и его специфи-

ческую, властную, форму выражения в обществе.

Конструкт «политическое управление» возникает при соединении

таких понятий как политика и управление. Каждое из них многогранно

и, соответственно, имеет множество толкований. Так, например,

А.И. Соловьев выделил пять уровней в толковании этих явлений и

показал возможности и ограничения в сочетании смысловых уровней [4].

Если углубиться в эти вопросы, то можно увидеть новые, расширяющие

горизонты традиционного понимания политического управления. В своем

исследовании мы будем исходить из распространенных, можно сказать,

классических, трактовок этих понятий. Под управлением в общем виде

понимается целенаправленное воздействие управляющей подсистемы

на управляемую. При этом целенаправленность означает не только поста-

новку цели, но и наличие механизма, обеспечивающего ее достижение.

Под политическим мы будем, следуя М. Веберу, понимать то, что

относится к борьбе за власть [1, с. 646] и реализации такой власти,

которая носит верховный, непререкаемый характер по отношению к

любым субъектам и подсистемам, входящим в управляемую систему.

Таким характером власти в современных обществах обладает госу-

дарство. Поэтому нередко политическое связывают напрямую со сферой

государственной власти. Соединив изложенные выше трактовки, можно

определить политическое управление как процесс и результат реализации

систематической, специально организованной деятельности по дости-

жению политических целей, то есть целей, связанных с борьбой за

власть, верховную, непререкаемую в масштабах больших социальных

систем.





28

Политическое управление – явление многоликое. Конкретизация

понятия, проявление его содержания может быть достигнуто с помощью

метода классификации. Проведем классификации по разным основаниям.

По уровню оказываемого воздействия можно выделить микроуровень

и макроуровень. Микроуровень – это конкретные, частные процессы

взаимодействия на уровне отдельных политических акторов. Его иногда

называют реляционистским, поскольку он представлен в виде отношений

между конкретными субъектами [3, с. 1]. К такому уровню относится,

например, целенаправленная деятельность кандидата в депутаты предста-

вительного органа, агитирующего избирателей отдать за него голоса.

Макроуровень фиксирует управление как общесистемный процесс,

реализующийся в форме неких механизмов, обеспечивающих стабильное

воспроизводство значимых параметров системы. В обществе таким

комплексным политико-управленческим механизмом является поли-

тическая институционализация. Политическая институционализация –

это процесс и результат закрепления политических практик в виде систем

норм, ценностей, статусов и ролей. Стабильность воспроизведения

политических практик обеспечивает поддержание определенных

политических параметров социальной системы. Политическая институ-

ционализация тесно сопряжена с такими механизмами как политическая

социализация и политическая легитимация. Политическая социализация

обеспечивает обучение людей нужным политическим практикам, а поли-

тическая легитимация – признание ими законности, обоснованности

этих практик. Макроуровень весьма интересен для понимания феномена

политического управления. В литературе этот уровень иногда трактуют

как «объективно действующие социальные механизмы или процессы,

которые побуждают людей воспроизводить в своих действиях системные

элементы, структуры, функциональные связи», различая его тем самым

с реляционистским уровнем [2, с. 6]. Для политического управления это

принципиально неверно. Создание и поддержание социальных ролей,

норм, статусов и практик зачастую является политическим проектом.

Разница между макро- и микроуровнями политического управления

состоит не в объективной и субъективной природе, а в том уровне пре-

образований, которые осуществляют политические акторы, стремясь

реализовать свою волю.

Другим возможным основанием классификации является сфера

общественных отношений, которой управляют. По этому признаку

можно выделить немало разновидностей политического управления:

политическое управление в сфере экономики, в культурной сфере,

в сфере международных отношений и т. д. Составить исчерпывающий

список здесь невозможно.





29

По темпоральным характеристикам можно, следуя градации,

принятой в управленческой практике, выделить стратегическое, такти-

ческое и оперативное политическое управление. Стратегическое поли-

тическое управление реализует долгосрочные цели (пять и более лет).

Тактическое – среднесрочные (от одного года до пяти лет).

Оперативное – краткосрочные (менее одного года).

По специфике объекта воздействия можно выделить политическое

управление, нацеленное на изменение поведения массовых аудиторий

(например, работа с электоратом в ходе избирательной кампании);

нацеленное на изменение поведения отдельных структур (например,

управленческое воздействие лидера на свою политическую партию);

нацеленное на изменение поведения конкретных, отдельных людей

(например, лоббирование – то есть воздействие на конкретное долж-

ностное лицо с целью склонить его к принятию нужного решения).

По субъекту управления можно выделить политическое управление,

осуществляемое лицом, олицетворяющим публичную власть (государ-

ственные и муниципальные служащие, лица, занимающие выборные

должности в органах государственной и муниципальной власти); осу-

ществляющееся лицом, не олицетворяющим публичную власть (кандидат

в депутаты представительного органа, лидер политической партии).

По характеру реализуемых интересов политическое управление

можно разделить на публичное и частное. Публичное политическое

управление работает на цели, отражающие общественные интересы.

Частное политическое управление работает на цели, отражающие не

совпадающие с общественными интересы отдельных лиц или групп.

Данная классификация интересна как аналитический инструмент,

поскольку в большинстве случаев политики провозглашают цели публич-

ного характера, но подлинные цели носят частный характер.

По характеру используемой силы можно выделить политическое

управление, построенное на легитимном насилии и построенное без

его использования. В первом случае речь идет о деятельности органов

государственной и муниципальной власти, которые имеют право

принимать общеобязательные для граждан решения, выражающееся

в форме законов и подзаконных актов. Во втором случае речь идет о

достижении политических целей без использования такой силы.

Отметим, что данная классификация не дублирует предыдущую. Лица,

олицетворяющие государственную и муниципальную власть, могут дей-

ствовать не только через использование легитимного насилия. Например,

Президент РФ проводит немало PR-мероприятий для того, чтобы

воздействовать на массовые аудитории, СМИ и политических акторов

без использования методов административного воздействия.





30

По используемым методам можно выделить политическое

управление, основанное на методах принуждения, основанное на методах

убеждения, основанное на сочетании этих методов. Если политическая

цель достигается за счет использования административных ресурсов,

то это будет политическое управление, основанное на принуждении.

К этой же разновидности можно отнести достижение политических

целей за счет физического воздействия (например, устранения полити-

ческого противника путем применения физической силы). Политическое

управление, основанное на убеждении, можно увидеть в деятельности

по агитации или в разъяснительной работе. Нередко, в политическом

управлении сочетаются обе группы методов. Так, например, если

рассматривать работу над принятием поправок в Конституцию РФ с

политико-управленческой точки зрения, то здесь применяются и

властные, нормативно оформленные решения и разъяснительная работа,

которая ведется со стороны Президента РФ, депутатов Государственной

Думы как политических акторов.

По авторитетности принимаемых управленческих решений и

используемых методов можно выделить легитимное и нелегитимное

политическое управление. Разграничение проходит по отношению

граждан к обоснованности, допустимости принимаемых политико-

управленческих решений и осуществляющихся действий. Близкой,

но тем не мене отличающейся, будет классификация по юридической

оценке политического управления – законное и незаконное. В боль-

шинстве случаев градация по этим классификациям совпадает: законное

будет считаться легитимным, незаконное будет расценено как нелеги-

тимное. Но не всегда, и именно с политической точки зрения это имеет

огромное значение. Например, если оппозиция организует акцию

протеста, не получив разрешение в установленном законом порядке,

то такие действия будут незаконными. Но если политическая ситуация

напряжена, а вопрос, по поводу которого проводится акция, жизненно

важен для граждан, и эта акция может стать реальным противовесом

действиям властей, противоречащим интересам граждан, то большинство

людей оценит незаконную акцию протеста как легитимную и поддержит

ее. Может быть и противоположная ситуация: когда законные действия

будут считаться нелегитимными. Например, принятое решение о повы-

шении пенсионного возраста в России было законным, но воспринято

большинством населения как недопустимое, поскольку нарушало

представления о социальной справедливости и политической этике

(Президент РФ отступил от своих публичных обещаний не повышать

пенсионный возраст), что привело к катастрофическому падению

рейтинга В.В. Путина.





31

По характеру предполагаемых изменений политическое управление

может быть конструктивным и деструктивным. Граница здесь проходит

не по тому, создается что-то или разрушается, а по соответствию интере-

сам общества. Цели деструктивного управления противоречат интересам

общества (это может выражаться как в разрушении важных для общества

устоев, так и во внедрении не соответствующих его интересам норм,

ценностей и практик). Цели конструктивного управления соответствуют

интересам общества (это может выражаться как в демонтаже отживших,

не устраивающих общество практик, так и в создании новых). Классификация по степени добротности воздействия будет носить

двухуровневый характер. Во-первых, политическое управление можно разделить на управление с открытым и скрытым характером воздействия. Здесь разграничение проходит по признаку: известно ли управляемым о том, что ими управляют. В свою очередь, политическое управление с открытым характером воздействия можно подразделить на прямое и манипулятивное. При прямом характере воздействия управляющие доводят до объекта управления информацию о подлинных целях и мето-дах воздействия. При манипулятивном управлении доводится искаженная информация о целях и/или методах воздействия. Приведенная в этой классификации градация непроста в применении, поскольку в полити-ческом управлении открытое и скрытое, прямое и манипулятивное настолько тесно связаны и плавно перетекают друг в друга, что разгра-ничить их можно, скорее в познавательных, чем в практических целях. Рассмотрим в качестве примера деятельность в ходе избирательной кампании, этап сбора подписей за регистрацию кандидата в депутаты. С одной стороны, до избирателей доводится подлинная цель – подписи нужны, чтобы быть зарегистрированным и затем вести борьбу за депу-татский мандат (прямое управление); но с другой стороны, в качестве аргументации чаще всего не приводятся подлинные цели, зачем человек хочет быть депутатом (манипулятивное воздействие).

По масштабу воздействий можно выделить политическое управле-ние, реализация целей которого имеет локальный, региональный, общенациональный и международных характер.

Выделим еще одну весьма интересную и актуальную класси-

фикацию – по соотношению с государственной организацией общества.

На этом основании политическое управление можно разделить на

субгосударственное, государственное, надгосударственное, мировое.

Градация здесь происходит не по масштабу воздействия, а по соотноше-

нию субъекта и реализуемых им интересов с национальным государством

как базовой легитимной макроструктурой организации современного

общества. Субгосударственое политическое управление осуществляется

теми политическими акторами, масштабы деятельности которых





32

не выходят за пределы одного конкретного национального государства

и которые действуют на том политическом пространстве и по тем

правилам, которые это государство сформировало. Государственное

политическое управление - это деятельность таких политических акторов,

которые, во-первых, на законных основаниях действуют от имени госу-

дарства и, во-вторых, могут легитимно конструировать политическое

пространство самого государства (например, глава государства). Надгосу-

дарственное политическое управление – это деятельность по реализации

политических целей международных, надгосударственных организаций.

Характерной чертой такого политического управления будет то, что с

одной стороны, эти организации построены на членстве конкретных

государств, которые стараются проводить свои интересы, но, с другой

стороны, решения таких организаций обязательны для государств-

участников, хотя и не всегда совпадают с их интересами. Эти решения

могут фрагментарно менять политическое пространства внутри

государств-участников. И субъектом такого управления будет надгосу-

дарственная организация, а не государства, являющиеся ее членами.

Тенденция преодоления национально-государственной субъектности полу-

чает свое логическое завершение в мировом управлении. Характеристика

«мировое» взята в данном случае по аналогии с такими терминами

как «мировое государство» и «мировое правительство» [5, с. 647-650].

Таким образом, нами предложено четырнадцать классификаций

политического управления. Они позволяют упорядочить научные

представления по данному вопросу, конкретизировать само изучаемое

понятие, акцентировать внимание на некоторых закономерностях и

тенденциях, в частности на таких как: роль субъективного, волевого

начала в политическом управлении, неоднозначность соотношения пуб-

личных и частных интересов; диалектика манипулятивного и открытого

воздействия на общество; актуальность изучения глобальных форматов

политического управления.


1. Вебер М. Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990. – 808 с.

2. Головин Ю.А. Политический менеджмент: учеб. пособие. – Ярославль: Изд-во Ярослав. гос. ун-та, 2004. – 106 с.

3. Пушкарева Г.В. Политический менеджмент: учебник и практикум для академического бакалавриата. – М.: Изд-во Юрайт, 2015. – 365 с.

4. Соловьев А.И. Политика и управление: когнитивные основания взаимо-связи // Вестник Московского ун-та. Сер. 21. Управление (государство и общество). – 2005. - № 36-49.

5. Сорокин В.В. Юридическая глобалистика: учебник. – 2-е изд. - Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2011. - 916 с.





33

СОЦИОЛОГИЯ

СЕКЦИЯ

«МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА

СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ»

МЕТОДОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ ГРАЖДАНСТВЕННОСТИ

Новичкова Ирина Юрьевна

д-р социол. наук, проф. кафедры истории, политологии и социологии, Саратовской государственной юридической академии,

РФ, г. Саратов E-mail: [email protected]

CITIZENSHIP KNOWLEDGE METHODOLOGY

Irina Novichkova

doctor of Sociology, Professor, Department of History, Political Science and Sociology,

Saratov State Law Academy, Russia, Saratov

АННОТАЦИЯ

Цель. Анализ методологических подходов к социологическому

исследованию феномена гражданственности. Методы. Дискурс - анализ;

дифференциация и синтез социально-гуманитарных научных исследо-

ваний, системно-процессуальный и деятельностный анализ граждан-

ственности. Результат. Научное переосмысление методологических

подходов к исследованию гражданственности как социологического

феномена. Выводы. Специфика объектного и предметного поля граж-

данственности, её функциональные особенности имеют практическое

значение для социологической теории.






34

ABSTRACT

Background. Analysis of methodological approaches to a sociological

study of the phenomenon of citizenship. Methods. Discourse - analysis;

differentiation and synthesis of socio-humanitarian scientific research,

system-procedural and activity analysis of citizenship. Result. Scientific

rethinking of methodological approaches to the study of citizenship as a

sociological phenomenon. Conclusions. The specificity of the object and

subject field of citizenship, its functional features are of practical importance

for sociological theory.

Ключевые слова: гражданственность, познание гражданской

реальности, субъект, предмет гражданственности.

Keywords: citizenship, knowledge of civil reality, subject, subject of

citizenship.

В принципе, познание гражданской реальности – это процесс

осмысления ее существования, а социологический анализ феномена граж-

данственности требует от автора теоретической и методологической

направленности, определения своего подхода к возможностям познания,

его методологии, и используемая методология.

Социологическое сообщество, представители различных научных

школ и направлений предлагают довольно широкий спектр альтернатив,

точек зрения на методологические аспекты познания.

Одна из функций методологии состоит в объединении некоторых

исходных гипотез, теоретических положений и процесса их эмпири-

ческого обоснования. В этом случае объединить в одном исследова-

тельском процессе как исходные теоретические представления о

гражданстве и их применении, фактическое обоснование и, наконец,

процесс определенной коррекции, углубления исходных идей, гипотез,

концепций, положений, раскрывающих сущность и содержание

гражданской реальности.

Возможно, что если реальность имела четкую универсальную

классическую структуру, соответствующую признакам устойчивой

замкнутой системы с определенными границами, то человеческий

разум постепенно разработал универсальную методологию, методологию

когнитивных инструментов для единообразного восприятия и интер-

претации реальности, или хотя бы те его составляющие, которые не

находятся непосредственно в сфере его интересов и ценностных пред-

почтений. Но даже эти ограничения и предположения иллюзорны.

Реальность безгранична, она открыта. Что касается человека и

человечества, мы можем говорить только о некоем горизонте видения





35

реальности в конкретном случае, в различных социокультурных, исто-

рических и других условиях, применительно к конкретному предмету

познания.

Давайте воспроизведем некоторые точки зрения на познание и

когнитивные возможности. «... Знание относится только к явлениям,

и вещь сама по себе остается нам неизвестной, хотя сама по себе она

реальна». «... Бесконечное так же познаваемо, как и непознаваемо ...».

«Мысль человека бесконечно углубляется от явления к сущности, от сущ-

ности первого, так сказать порядка, к сущности второго порядка и т. д.

без конца".

Одним из известных философов-социологов России, который осно-

вательно изучал теорию методологии познания, был Г.В. Плеханов.

Рассматривая гегелевскую методологию познания, он писал, что «ее суть

заключается в том, что мыслитель не должен успокаиваться на каком-

либо позитивном заключении, но должен искать: существуют ли в пред-

мете, о котором он думает, качества и силы, противоположные, что

кажется этим предметом на первый взгляд; Таким образом, мыслитель

был вынужден рассмотреть предмет со всех сторон, и истина оказалась

ему только в результате борьбы противоположных мнений. Таким

образом, вместо предыдущих односторонних представлений о предмете

понемногу было проведено полное всестороннее исследование, и была

составлена живая концепция обо всех реальных качествах субъекта.

Объяснять реальность стало основной обязанностью философского

мышления. Основываясь на гегелевской диалектике, Г.В. Плеханов под-

черкивает в процессе познания универсальность предмета, наличие в нем

различных качественных сторон, противоречивых явлений. В то же время

систематическое познание предполагает необходимость не только систе-

матического понимания содержания объекта, но и различных, в том числе

противоположных, мнений о нем.

Этот методологический подход может быть очень плодотворно

использован для понимания сущности гражданства как объекта познания,

а также его различных исторических, социокультурных, временных и

других контекстов и характеристик.

Но подобная точка зрения воспринимается в научном сообществе

весьма неоднозначно. «Науки духа, - отмечает Гадамер Х.-Г., - сближа-

ются с такими методами познания, которые выходят за пределы науки:

с опытом философии, с опытом искусства, с опытом самой истории».

Все это такие методы понимания, в которых провозглашается истина,

которая не подлежит проверке методологическими средствами науки.

«С нашей точки зрения, наука о гражданском сознании, гражданской

культуре, социологии гражданства - это социальные и гуманитарные





36

науки, или, на языке известного немецкого философа, наука о духе.

И если кто-то занимает свою методологическую позицию, то когнитив-

ный процесс должен включать в себя прикладные методы исследования

и те, которые активно используются социальными философами, соци-

альными психологами, политологами, культурологами, включая методы

аналогии, наблюдения, эксперимента и т. д.

Большие надежды в теории познания многие исследователи

возлагают на герменевтический инструментарий, который призван

очистить процесс познания от субъективных помех. Но и в этой сфере

нарастают элементы скептицизма.

«…Является ли чувственный опыт постоянным и нейтральным?

Являются ли теории просто результатом интерпретации человеком

полученных данных? – ставит вопрос Т. Кун и отвечает – Эписте-

мологическая точка зрения, которой чаще всего руководствовалась

западная философия в течение трех столетий, утверждает сразу же и

недвусмысленно – да! За неимением сколько-нибудь развитой

альтернативы я считаю невозможным полностью отказаться от этой

точки зрения. Но она более не функционирует эффективно, а попытки

улучшить ее путем введения нейтрального языка наблюдения в

настоящее время кажутся мне безнадежными» [1, с. 169].

Ответ релятивизма не менее ограничен. Познание невозможно,

нет трансцендентной реальности, ибо каждый субъект является неким

особым образом сформированным пространством. Входя в него, реаль-

ность неизбежно деформируется, и эту индивидуальную деформацию

он всякий раз и принимает за искомую реальность.

Субъект не является ни прозрачной средой, ни самотождественным

и неизменным «чистым Я», ни деформирующим реальность при ее

восприятии. Факты предлагают третью позицию, примерный синтез

двух других. Из бесконечности элементов, составляющих реальность,

индивид, этот аппарат восприятия, пропускает определенное их число –

чья форма и содержание совпадают с его собственными. Все остальное –

игнорируется.

Во многих современных социологических исследованиях инсти-

туциональных и доинституциональных форм гражданственности в

качестве некоего теоретико-методологического образца, предопределяю-

щего предметное поле исследования, используется понятие «социальное

пространство».

«Прежде всего, - пишет П. Бурдье, - социология представляет

собой социальную типологию. Так, можно изобразить социальный мир

в форме многомерного пространства, построенного по принципам

дифференциации и распределения, сформулированным совокупностью





37

действующих свойств в рассматриваемом социальном универсуме…

Агенты и группы агентов определяются, таким образом, по их относи-

тельным позициям в этом пространстве» [2, с. 55-56].

Систему социальных пространственных конфигураций образуют:

глобальное, общецивилизационное жизненное пространство; циви-

лизационное пространство межгосударственного интегративного типа

(к примеру европейское социальное пространство); жизненное

пространство конкретного общества; пространство государственной

самореализации; экономические, политические и иные социальные

пространственные реалии, выделяемые по секторально, поселенческим,

уровневым и иным классификационным критериям.

Особый класс образуют жизненные пространства семьи и личности.

Введение в научный оборот понятия социальное, жизненное

пространство необходимо и обосновано тем, что оно позволяет более

глубоко и системно осознавать то обстоятельство, что фактическая

пространственность, распространимость жизни того или иного субъекта,

в том числе и субъекта гражданственности, не совпадает с формальными

границами их легитимных структур, с легитимном местом в онтологи-

ческой реальности.

В одних случаях структурно-формальное представительство имеет

более широкую пространственную конфигурацию субъекта в бытийном

мире, чем его реальное функционально-жизненное пространство, в дру-

гих наоборот – реальные жизнепроявления не помещаются в рамках

формальных границ системного мира. Класс подобных различий может

быть выявлен и на уровне жизненных миров конкретных людей, в том

числе и при рассмотрении пространств гражданской самореализации.

В одних случаях фактическое проявление гражданственности далеко

выходит за пределы формально-правовых возможностей, в других

пространство гражданской самореализации осваивается лишь частично.

В контексте подобных размышлений важно определить сущностные

свойства и пространственные параметры социокультурной реальности,

в которой развиваются феномены гражданственности.

В качестве структурообразующих доминант подобной реальности

выступают духовно-нравственные, религиозно-конфессиональные,

культурные, социальные, политические, идеологические и иные потен-

циалы потребностей, интересов, мнений, ценностных ориентаций членов

данного жизненного мира.

Их комплексное осмысление позволит выявить явные или

симптоматические проявления гражданственности, формирующейся

под определяющим влиянием общественных отношений.





38

«Как отмечал Л.Н. Коган, «человек присваивает далеко не все

общественные отношения, а определённую их совокупность. Не при-

своенные им общественные отношения, особенно чуждые ему, не могут

стать частью его личной жизни, ибо они не входят во внутреннее ядро

его личности, не ведут к обогащению и развитию его сущностных сил

и потому не становятся для него своими… С этой точки зрения личная

жизнь есть непосредственное бытие личностных общественных отноше-

ний» [3, с. 65]. Следует согласиться с пониманием подобной диалекти-

ческой обусловленности личностных жизненных ресурсов содержанием,

структурой общественных отношений. Однако с нашей точки зрения

подобная обусловленность имеет менее жесткий детерминационный

характер. Селективно воспринимая общественное бытие, каждая кон-

кретная личность также весьма определенным образом «резервирует»

в своем личностном жизненном мире некие «территории» бытия,

недоступные внешнему воздействию. Данный тезис имеет отношение

и к сфере диалектичности социальной и индивидуальной гражданствен-

ности. Публичные феномены гражданственности избирательно оцени-

ваются и воспринимаются личностью. Часть из них обусловливает

формирование личностных гражданских интересов и ценностей, но на

личностном уровне формируется и собственно индивидуализированная

подструктура общей системы гражданственности человека, которая

представляет собой синтез социальных, типичных и индивидуально-

особенных ресурсов гражданственности.

Как отмечал Карл Ясперс, «…при всем многообразии явления

«человек» существенным является то, что люди значимы друг для

друга. Повсюду, где они встречаются, они интересуются друг другом,

испытывают друг к другу антипатию или симпатию, обмениваются

опытом. Встреча людей является чем-то вроде узнавания себя в другом и

попытки опереться на самого себя в своем противостоянии другому…»

[4, с. 194].

С нашей точки зрения, именно данный сегмент социального мира

как отношений узнавания, отношения взаимного обмена, отношений

социальной солидарности прежде всего и детерминирует гражданские

действия и поступки людей. И сама гражданская деятельность данного

класса становится органичным компонентом новой, актуальной соци-

альной реальности.

Признание принципа изменчивости, процессуальности систем,

компонентов, компонентов, явлений, структур бытия, в том числе и

бытия гражданственности актуализирует проблему соотношения измен-

чивости и устойчивости, включая такие признаки, черты, которые

могут выражаться понятиями универсальности и субстанциональности.





39

В какой-то мере речь может идти о более детальном переосмыслении,

в контексте современного философского, социального, социологического

знания, известной концепции Гегеля получившей название закона отри-

цания - отрицания.

В системе современных научных дискуссий по-прежнему доми-

нируют две точки зрения. Сторонники одной исходят из тезиса о том,

что внутренняя и внешняя изменчивость детерминируя модернизацию

содержания и формы, качественно-количественные параметры, тем

не менее не затрагивает субстанционально-сущностного ядра предмета,

объекта изменения, или их родовые признаки. В качестве обоснования

подобной точки зрения апеллируют, как правило, к таким феноменам

реальности как человек, мораль, право, справедливость, семья, соци-

альная группа, доказывая, что любые изменения данных системных

образований, не затрагивают их родовой сущности, субстациональных

основ.

Значительное число исследователей выдвигают и обосновывают

положения о том, что содержание, формы, динамика внутренних и

контекстных изменений могут обуславливать не только частные, фраг-

ментарные, формальные, но и сущностно - родовые модернизации.

Более того, некоторые исследователи ставят под сомнение корректность

использования понятий «сущностные свойства», «субстанция системного

образования» полагая, что перманентная изменчивость затрагивает все

явления, компоненты, структуры реальности, включая и так называемые

сущностно - родовые характеристики. Подобный плюрализм подходов,

идей, аргументов наиболее рельефно проявляется при осмыслении

изменчивости и универсальности человека-личности. В рамках первой

позиции, часто апеллируют к известным положениям К. Маркса о том,

что сущность человека социальна, и она предопределяется совокуп-

ностью общественных отношений. Субстанционально - сущностное ядро

человека - личности образуют феномен социальности. Человек как

родовое существо отличается от своих физиологических прародителей

именно своей социальностью, представленной представлена в структуре

потребностей, интересов, ценностных установок человека и человечества.

Ресурс социальности подвержен определённым модернизациям, но

изменения любой интенсивности не ведут к полному отрицанию соци-

альности как субстанции человека, человеческого рода. Если исходить

из гегелевского положения об изменчивости как перехода количествен-

ных изменений в качественные, то замещение социальности как

субстанции человека возможно, но это такой переход, который приведет

к коренной модернизации человеческой сущности и переходу чело-

веческого рода в новое, иное качественное состояние.





40

В рамках данной позиции следует уделить внимание идеям и

аргументам обосновывающим субстациональное содержание культуры,

морали, права. Исторические, социокультурные и иные динамические

процессы, влияют и на реальные моральные нормы, принципы, цен-

ности и на их понятийно - содержательное, концептуальное выражение,

но степень этого влияния такова, что она не ведет к тотальной смене

базовых принципов, ценностей человеческой морали, с ее акцентом на

гуманизм, справедливость, совестливость.

Значительное число исследователей полагает, что содержание и

динамика онтологических изменений таковы, что во многих случаях

ведут к коренным изменениям структурно - содержательного характера,

которые уже не в состоянии адекватно выражать, отображать клас-

сические понятия.

В рамках экзистенциональных идей и подходов обосновываются

положения о том, что человек, под воздействием внешних условий

и внутренних изменений сам творит себя, занимается постоянным

проектированием своих черт и жизненных параметров. На одном

жизненном этапе, в одних жизненных обстоятельствах в структуре

личностно - сущностных свойств может доминировать коллективизм,

на другом этапе и в других условиях – индивидуализм и т. д. Идеи

жизненного проекта и самопроектирования подкупают своей иннова-

ционностью и определенной убедительностью, особенно в условиях

глобализации, интенсификации социальных отношений.

Современная онтологическая реальность, уровень развития

социально-гуманитарных наук позволяют синтезировать идеи, положе-

ния, аргументы конкурирующих научных школ, направлений, в данном

случае тех, представители которых в качестве предмета творческих

дискуссий определяют проблематику природы и соотношение

субстанционально-стабильных и динамично-изменчивых свойств

жизненной, бытийной реальности. Процесс подобного синтезирования

целесообразно начать с поиска точек, сфер взаимопонимания, консенсуса

по поводу содержания базовых понятий и прежде всего такие как

«субстанция» и «сущность». Понятие «субстанция» имеет важное

научно-методологическое, мировоззренческое значение по многим

причинам. Во первых, субстанциональность понимаемая как понятие

выражающие наличие в том или ином системном образовании реаль-

ности определенного ядра, элементов структуры темпы изменчивости

которых существенно отличаются от типичной динамики характерной

для его периферийных и иных компонентов. Во вторых, данное понятие

акцентирует наше внимание на разновременной динамичности, на коли-

чественных, качественных проявлениях изменчивости, а не редко на ее





41

разнонаправленности. Применительно к социальной, очеловеченной

реальности субстациональность принимает форму определенной консер-

вативности, а иногда и оппозиционности субстациональных ресурсов

экспансивному динамизму. В третьих, субстациональность, точнее про-

цесс осмысления субстациональности - стабильности, субстациональ-

ности - основы корреспондируется с классической культурой мышления

во многом отдающей предпочтения стабильным или условно стабильным

фактам, явлениям бытия, которые с большей степенью адекватности и

надежности фиксируются с помощью познавательных возможностей,

методик, познавательного инструментария. Конечно мысль тоже процес-

суальна, но идея оптимизации динамики - действия и их более глубокого

интеллектуального обеспечения, оптимизации инновационности и клас-

сицизма заслуживает основательного переосмысливания. И еще одно

размышление. В ментальной культуре и западной и восточной достаточно

глубоко укоренились ценности бытийной, жизненной стабильности.

Возможности для конструктивного научно-мировоззренческого

синтеза имеются и в отношении понятия «сущность».

Весьма актуальной методологической проблемой является оптими-

зация собственно социологического подхода к исследованию феноменов

гражданственности.

Проблематика гражданственности исследуется не только с истори-

ческих, социологических, но и с политических позиций, она активно

исследуется в рамках юридических наук.

Осмысление компонентов политичности – политики в структуре

гражданственности осуществляется с социологических позиций. Поли-

толог исследует гражданственность как часть политического бытия,

в его контексте, социологический подход предполагает исследование

политических реалий как компонентов гражданственности.

Аналогичная методологическая установка реализуется и в отноше-

нии разграничения предметных областей юридического и социологи-

ческого подходов к исследованию бытия гражданственности.

К сожалению, в сфере социологического знания должным образом

не разработан содержательно-понятийный аппарат методологии иссле-

дования. Даже в самом определении методологии социологического

исследования не выделены его собственно социологические особенности.

Как правило, в социологических исследованиях используются

понятийные конструкции, перенесенные из других предметных областей

и прежде всего из философии. Действительно философский подход к

методологии исследования не без основания претендует на опре-

деленный универсализм.





42

Однако существуют различные точки зрения на соотношения

общего и особенного в методологии познания объектно - предметных

специализированных областей.

Сторонники одной обосновывают тезис о том, что методология

познания бытия и небытия, механической, биологической, физио-

логической, психической, социальной, духовной реальности едина.

Если встать на данную позицию в исследовании реалий граждан-

ственности, то проблематика методологического самоопределения,

методологического синтеза, методологической инноватики снимается

сама собой. В исследовательском процессе следует использовать

классические методологические принципы и на их основе осуществлять

процесс исследования феноменов гражданственности. Подобный подход

недостаточно конструктивен по нескольким основаниям. Во-первых,

в системе общих принципов исследования не учитываются принципы

особенные, типичные для уже сложившихся сфер, предметных областей

знания. Такие специализированные принципы познания имеются и в

сфере социологических знаний. Более того с нашей точки зрения даже

сама система собственно предметных социологических принципов

познания должна иметь внутреннюю двухуровневую структуру, особен-

ности которой предопределяются как предметными рамками собственно

социологии, так и предметным пространством конкретного социологи-

ческого исследования, в нашем случае таковым предметом выступает

проблематика социологического исследования феноменов гражданствен-

ности. Во-вторых, методологический универсализм не в полной мере

учитывает особенности механизма, методик познавательного процесса.

Механизмы познания, формируемые и реализуемые в социологии

имеют немало особенностей. Социолог обращает особое внимание на

технологичность исследовательского процесса, акцент делается на

проблематику объективности фактологических основ исследования,

есть немало особенностей и в структурировании, описании результатов

исследования. В-третьих, подобный подход недостаточно учитывает

особенности инструментальной основы исследования. Таким образом,

универсальная методология в полном объеме недостаточно эффективна

при проведении конкретных исследований, в том числе и социологи-

ческого профиля.

В сфере методологии научного знания достаточно широко пред-

ставлены позиции тех исследователей, которые считают, что в каждой

специализированной предметной области, в интересах качественных

результатов исследования, получения инновационных знаний, должны

разрабатываться свои методологии познания. Данная позиция доста-

точно широко представлена в сфере технических, естественных наук,





43

математики, биологии, психологии. Главный аргумент сторонников

подобной точки зрения заключается в том, что общая методология науки,

развиваемая в основном в рамках философии, не позволяет добиваться

адекватных исследовательских задач, а общие принципы познания напо-

минают некую общую декларацию об исследовательских намерениях

и целях и определяют лишь общую рамку деятельности исследователя

в процесс познавательной деятельности.

Подобная методологическая специализация помогает видеть

содержание и особенности конкретного объекта, будь то рыночная

экономика, социальная напряженность или гражданская активность и

использовать адекватные методики исследования, его инструментарий.

У сторонников данного подхода есть и достаточно уязвимые

позиции. Одна из них связана с проблематикой контекста, в котором

находится конкретный объект исследования. Известно также, что бытие

любого внешнего контекста, в том числе контекста, в котором находятся

реалии гражданственности, в той или иной мере влияют на бытие каж-

дого конкретного объекта или предмета. В этих условиях исследователь

должен, в той или иной форме, учитывать содержание и особенности

контекста, а значит обладать более широкой методологической компе-

тенцией, уметь пользоваться межпредметной методологией исследования.

Другое обстоятельство связано с особенностями собственно объекта

и предмета познания. На начальных этапах познавательной деятель-

ности собственно предметное поле ассоциируется лишь с формальными

признаками.

Познание структурного, компонентного, функционального и иного

содержания, особенности гражданственности, движение субъекта позна-

ния от познания формы к познанию содержания, а от него к познанию

сущности, предполагает своеобразное очищение объекта от неграж-

данских, догражданских, или постгражданских феноменов. К примеру,

в процессе исследования структуры гражданственности или его

функциональных особенностей субъект исследования должен хорошо

владеть методологией познания структурного или функционального

содержания более широких онтологических реалий, в том числе

структурно - функционального содержания бытия государства, общества,

политической партии, цивилизации, этнического общества и т. д. В этих

условиях, исследования, проведенные с подобных узкоспециализи-

рованных методологических позиций, не всегда отвечают критериям

научности и объективности.

Предметом дискуссий является, например, определения «граж-

данское общество».





44

К сожалению, дискуссии подобной направленности не коснулись

такой категории как «гражданственность». Гражданственность есть

категория социально-гуманитарных наук, хотя большинство проявлений

гражданского бытия исследуется в контексте социологического знания.

Однако, в структуре гражданственности есть такие свойства, черты,

компоненты, исследование которых предполагает использование

познавательно-методологических ресурсов других научных дисциплин.

Следование подобному тезису обуславливает необходимость более

детального рассмотрения объектно-предметного содержания, познава-

тельных возможностей социологии при исследовании феноменов

гражданственности. Если исходить из общепризнанного определения

социологии как науки об обществе, то гражданственность выходит за

пределы предметного поля социологии, ибо гражданственность пред-

ставлена не только в системе общественных, но и индивидуальных

отношений, в ее структуре представлены культурный, антропологи-

ческий, психологический, правовые и иные компоненты и процессы.

При определении объектно-предметного содержания исследования

феноменов гражданственности социолог призван вводить определенную

систему ограничений, которые призваны придать широкому объектно-

предметному пространству социально-гуманитарного знания, в рамках

которого исследуется гражданственность собственно социологическое

содержание. В широком смысле, социология гражданственность

включает в себя исследование: процессуальных свойств гражданствен-

ности, включая ее генезис, детерминанты, особенности развития, его

эволюционный и революционный характер; системно-структурного

содержания гражданственности; функций гражданственности; содержа-

ния и особенностей взаимодействия гражданственности, ее субъектов

с социоисторическим контекстом.


1. Кун Т. Структура научных революций. Пер с англ. Второе изд. М., 1977.

2. Бурдье П. Социология политики: Пер. с франц. М., 1993.

3. Коган Л.Н. Человек и его судьба. М., 1988.

4. Ясперс К. Смысл и назначение истории. – В кн.: Философия истории.

Антология. М., 1994.





45

СЕКЦИЯ

«СОЦИОЛОГИЯ КОММУНИКАЦИЙ»

РОЛЬ ГОСУДАРСТВА В МОЛОДОЙ СЕМЬЕ.

ПРОФИЛАКТИКА РАЗВОДОВ В КИРОВСКОЙ ОБЛАСТИ

Сизова Карина Камильевна

студент, Вятский Государственный университет,

РФ, г. Киров E-mail: [email protected]

THE ROLE OF THE STATE IN A YOUNG FAMILY.

DIVORCE PREVENTION IN THE KIROV REGION

Karina Sizova

student, Vyatka State University, Russia, Kirov

АННОТАЦИЯ

Статья нацелена на повышение информативности молодых

людей, вступающих в брак и уже находящихся в законных

отношениях. Это должно повлиять на сохранность семей, укрепление

браков и профилактике разводов и статистике уменьшения количества

детей, которые воспитываются в неполных семьях.

Актуальность темы состоит в том, что в период жизни, когда

молодые люди вступают в брак, они должны выполнять и другие

социальные функции, такие как получение образования,

специальности, поиск работы, рождение и воспитание детей, что

соответственно дает большую психологическую и физическую

нагрузку, т. к. часто молодые люди обладают недостаточным запасом

знаний и опыта. Зачастую поставленные задачи бывают трудновыпол-

нимыми, что создает разлад в семье и является главными причинами

развода.






46

Именно поэтому деятельность по укреплению семей, профилактика

разводов, поддержка государства в данном вопросе имеет острую соци-

альную значимость в современных условиях.

Работа по проведению профилактики подразумевает под собой

информирование молодых семей относительно различных аспектов

семейной жизни.

ABSTRACT

The article is aimed at raising the information content of young people

who are getting married and who are already in it; this should affect the

safety of families, the strengthening of marriages and the prevention of

divorce and the reduction of the number of children. Which are brought up

in single-parent families.

The relevance of the topic is that in a given period of life, when

young people get married, young people must perform other social

functions, such as education, specialty, job search, birth and upbringing of

children, which consequently gives greater psychological and physical load,

because often young people have insufficient knowledge and experience.

And often the tasks are difficult to implement, which creates discord in the

family and are often the reasons for divorce.

That is why activities to strengthen families and prevent divorce has

an acute social significance in modern conditions.

Prevention work involves informing young families about various

aspects of family life.

Ключевые слова: молодые семьи, молодежь, семья, брак, профи-

лактика разводов, институт семьи.

Keywords: family, marriage, divorce prevention, family institution.

Развод – очень неприятный и деструктурирующий этап жизни

молодой семьи, чтобы его избежать, необходимо знать причины,

приводящие к разводам. Специалисты, изучающие данную область

отношений выделяют следующие причины, которые являются наиболее

распространенными, влиятельными и разрушительными:

неготовность одного или обоих супругов к семейной жизни;

раздражающие привычки, пагубные пристрастия:

препятствия или невозможность выполнения супружеского долга;

измена супругов;

несовместимые и бескомпромиссные взгляды на жизнь;

отсутствие взаимоуважения.

Статистика за последние десятилетия не имеет положительной

динамики, а наоборот свидетельствует о повышающемся количестве





47

разводов в молодых семьях. С 2012 года Российская Федерация лидирует

по количеству разводов в мире. Ученые связывают это с тем, что в брак

вступают дети начала 90 годов рождения, это был период нестабильной

финансовой и политической ситуации в стране. Так по итогам 2019 года

распалось 65 % заключенных браков, из которых 92 % приходится на

возраст супругов до 30 лет. В России реализуется проект по профилак-

тике разводов, направленный на снижение показателей распада семей.

Построив прогноз на ближайшие десятилетия можно считать, что каждый

заключенный брак находится под угрозой. Возможно, институт брака и

семьи в России претерпит большие изменения, важную роль в данном

вопросе должно играть эффективное государственное регулирование

и воздействие в целом на уровень жизни населения в России. В России

реализуются ряд проектов по профилактике разводов, направленный

на снижение показателей распада семей.

Основной целью проектов являются профилактические мероприя-

тия, которые состоят в предупреждении расторжения браков.

Подцелями проекта являются:

предотвращение бытового насилия;

выявление факторов, влияющих разрушительно на межлич-

ностные отношения;

улучшение демографии в стране;

укрепление семьи, как социального института;

формирование правильных семейных ценностей у молодежи.

На помощь приходят семейные психологи, социальные программы

по содействию работы с проблемами семейных пар. Предотвратить

развод сложно, молодые люди часто импульсивны и непримиримы.

Превращают любой скандал в проблему, именно поэтому профилакти-

ческая работа на государственном уровне начинает проводиться гораздо

раньше, в таких заведениях как школа и институт.

По данным Росстата Кировская область занимает четвертое место

в России по количеству разводов после Ленинградской и Алтайской

областей и Республики Коми. В Кировской области для поддержки

молодых семей с 2003 года работает Программа молодая семья в

Кирове и Кировской области. В настоящее время работа Программы

«Молодая семья» осуществляется в рамках подпрограммы «Обеспечение

жильем молодых семей» федеральной целевой программы «Оказание

государственной поддержки гражданам в обеспечении жильем и оплате

жилищно-коммунальных услуг» государственной программы Российской

Федерации «обеспечение доступным и комфортным жильем и ком-

мунальными услугами граждан Российской Федерации» Участником

программы может стать молодая семья, в том числе неполная, которая





48

имеет 1 взрослого человека и 1 ребенка, до исполнения родителями

35-летнего возраста, признанная нуждающейся в жилье и наличием

у семьи доходов, позволяющих получить кредит. В 2019 программой

воспользовались и получили субсидию на приобретение жилья

128 молодых семей, в сравнении с 2017 году, таких семей было 50.

Из федерального бюджета привлечено 52908,70 тыс. рублей, из област-

ного 15000,00 тыс. рублей. Количество участвующих в программе муни-

ципальных образований в 2019 году составило 19. Молодым семьям

предоставляется социальный кредит в размере 30 % от расчетной

стоимости жилого помещения для молодых семей не имеющих детей,

и 35 % для семей, имеющих одного и более детей, а также для неполных

семей, имеющих одного и более детей.

Молодым семьям-участникам программы при рождении или

усыновление 1-го ребенка, предоставляется дополнительная социальная

выплата в размере 5% от расчетной стоимости жилого помещения за

счет средств из областного бюджета.

Считается, что такая мера поддержки молодых семей внесет

большой вклад в укрепление молодых семей и института семьи в целом,

но по факту Государственные программы по поддержке молодых семей

на данный период практически бесполезны. Они не решают основных

поставленных задач – не способствуют улучшению демографической

ситуации в стране и весьма условно поддерживают молодые семьи.


1. Гукаленко О.В. Безопасность детей и молодёжи в поликультурном

пространстве России [Текст]: монография / О.В. Гукаленко; Российская

академия образования, Институт изучения детства, семьи и воспитания

РАО. - Москва: МАКС Пресс, 2017. - 298, [4] с.

2. Институт семьи и воспитания: история и современность [Текст]: [сборник] /

Федеральное гос. науч. учреждение "Ин-т семьи и воспитания" Российской

акад. образования; [сост.: Т.Н. Любан, Ю.И. Муратов]. - Москва: Ин-т

семьи и воспитания, 2018. - 77 с.

3. Штылева Л.В. Гендерная социализация школьников в российском

образовании: теория, история и современная практика [Электронный

ресурс]: монография / Л.В. Штылева; Федеральное государственное

бюджетное научное учреждение "Институтизучения детства, семьи и

воспитания". - Санкт-Петербург: НИЦ АРТ, 2017.

4. Федеральная служба государственной статистики http://www.gks.ru/.

5. Портал «Молодая семья» http://www.ohome.ru/regions-list_pages-43.html.


http://www.gks.ru/

http://www.ohome.ru/regions-list_pages-43.html




49

СЕКЦИЯ

«СОЦИОЛОГИЯ ОРГАНИЗАЦИИ»

СЕГРЕГАЦИЯ РОССИЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ:

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Гез Татьяна Александровна

студент, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова,

РФ, г. Москва E-mail: [email protected]

Старикова Вероника Олеговна

студент, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова,

РФ, г. Москва E-mail: [email protected]

В настоящее время в сфере образования происходят различные преобразовательные реформы, которые выдвигают новые инновацион-ные задачи, социальные приоритеты, происходит внедрение техно-логических способов организации образовательного процесса и т. д. Реализация данных концептуальных направлений позволяет управлять качеством подготовки высококвалифицированных специалистов. Рефор-мы порождают различные дискуссии, например, при обсуждении вопросов образования регулярно поднимается проблема сегрегации. Данный процесс достаточно распространённый феномен в современном обществе, который представляет собой способ разделения людей в социуме на группы. Признаки разделения могут быть различными. Так, явным критерием является социальный статус, который характе-ризует определённую сферу жизнедеятельности человека, при этом представляется невозможным взаимодействие групп между собой. Данное разделение закрепляется в социальных нормах, поведенческих стереотипах и общественных институтах. Проблема сегрегации ассоции-руется с дискриминациями и принуждениями, считается негативным явлением, которое проявляется в идеологии, политике, этикете на уровне социальной общности, а в межличностных отношениях – в виде соци-альных установок и стереотипов восприятия людей другой категории и самих себя.





50

История развития общества показывает наличие широкого спектра

различных типов сегрегации. В образовательной среде существуют

половые, возрастные, расовые, национальные типы сегрегации. При-

чиной сегрегации в образовании также становится принадлежность к

разным стратифицированным социальным группам, сословиям, кастам

(сословная, кастовая сегрегации), доступ к религиозным таинствам

(сегрегация посвященных и непосвященных).

В российских школах, как правило, выделяется три основных

параметра сегрегации: национальность, уровень состоятельности роди-

телей и уровень развития личности ребенка. Состоятельность родителей

указывает на то, в какой школе обучается их ребенок – в частной

или государственной. Данный случай исследователи относят также к

процессу сегрегации, однако, они отмечают, что большее разделение

школьников «по группам» происходит внутри самих учебных заве-

дений. Например, это можно наблюдать в классах, где присутствуют

ученики с проблемным поведением. В этом случае родители успешных

учеников стараются огородить своих детей, тем самым становятся

сторонниками сегрегации, превращаются в активных практиков, реали-

зующих принципы раздельного обучения «прямо здесь и сейчас».

С разделением детей по этническому признаку ситуация обстоит

немного сложнее. О такой сегрегации руководство школы прямо и

открыто не предпочитает говорить, но данная проблема активно обсужда-

ется среди родителей. Существует еще один признак сегрегации –

интеллектуальный. Данный факт выражается в навешивании ярлыков

на учебные классы, школы и самих учеников. Так, например, лицеи и

гимназии ассоциируются с более способными учениками, которые

имеют успехи в учебной и творческой деятельностях, а к обычным

школам относят проблемных детей с особенностями поведения.

Данный тип сегрегации также касается и учебных специализаций.

Самое распространенное мнение: гуманитарии – творческие личности,

а математики – личности, обладающие рациональным умом и логикой.

Такие представления имеют место в образовательной среде, однако,

учителя стараются сгладить их и уравнять все специализации.

Немаловажным признаком сегрегации являются личностные и

физические особенности учеников. Например, некоторые родители

не желают, чтобы их дети контактировали с учениками, имеющими

какие-либо нарушения здоровья. Исходя из этого считается, что процесс

обучения учеников с ограниченными возможностями здоровья должен

проходить в изолированных учреждениях или в «автономных классах».

Однако, в данном случае у такого ученика могут возникнуть проблемы:

он изолирован от общества, ограничен кругом общения своего класса,





51

не находится во взаимодействии с обычными школьниками. Именно

эти положения способны привести к трудностям социализации ученика

с ограниченными возможностями здоровья. Сегрегация в образовательной системе традиционно рассматри-

вается как значимая проблема. Считается, что высокий уровень сегрега-ции приводит к ряду негативных эффектов. Во-первых, она сопровожда-ется снижением уровня академических достижений среди учащихся, что обычно относят к действию «эффекта сверстников». Во-вторых, в сегрегированных системах образования широко распространены низкие образовательные и карьерные притязания учащихся. Это приводит к тому, что у школьников из семей с низким социально-экономическим положением снижаются шансы на продолжения обучения. Наконец, в школах, где концентрируются дети из семей с низким социально-экономическим положением, формируется социальная среда, способ-ствующая увеличению частоты возникновения девиантного поведения среди школьников, что препятствует нормальной социализации.

Образовательные системы, характеризующиеся преобладанием смешанных по социально-экономическому составу школ, влияют на повышение эффективности обучения в образовательных учреждениях. Наличие таких школ способствует снижению социально-экономического неравенства благодаря уменьшению связи между ресурсами семьи и образовательными достижениями. Это характеризует формирование качественной и справедливой системы образования.

В институте образования НИУ ВШЭ в 2014-2017 гг. был проведен комплексный анализ исследований для выявления динамики социально-экономической сегрегации в системе школьного образования в России. Для статистического анализа были использованы данные между-народного мониторинга качественного образования PISA за 2003-2015 гг. и данные, характеризующие социальный состав учащихся, ресурсы школ и др. Для исследования среди всех учащихся были отобраны школьники общеобразовательных учреждений. Они проходили стандартизированное тестирование по математике, чтению и естествознанию и отвечали на вопросы о своих социально-демографических характеристиках [1, с. 184].

Институт образования НИУ ВШЭ разработал комплексный

показатель для определения результатов школ, в которых обучаются

дети из семей с разным уровнем социальных, экономических и

культурных ценностей – индекс социального благополучия (ИСБ)

школы, основанный на таких характеристиках контингента учащихся,

как образование и занятость родителей, структура семьи, поведенческие

и языковые характеристики школьников. Именно эти показатели

обнаруживают наибольшую связь с образовательными достижениями

школ и самих учеников (в данном исследовании – результаты ЕГЭ).





52

Необходимо отметить, что школы с разным ИСБ существенно отли-

чаются по показателям, характеризующим экономический и культурный

потенциал семей учащихся (уровень образования родителей, их занятость

и т. д.).

Как свидетельствуют результаты анализа, в наименее благополуч-

ных школах с самым низким уровнем ИСБ только каждый восьмой

ученик живет в семье, где хотя бы один родитель имеет высшее

образование, и почти у каждого пятого родители не имеют работы.

В то время как в наиболее благополучной группе школ 7 из 10 уча-

щихся – это дети, родители которых имеют высшее образование,

а случаи, когда в такие школы приходят дети из семей безработных,

крайне редки. Кроме того, в школах с низким ИСБ обучается больше

детей с девиантным поведением, состоящих на внутришкольном учете

и на учете в комиссии по делам несовершеннолетних.

Социально благополучные и успешные школы в основном располо-

жены в городе, причем значительная их часть реализует программы

повышенного уровня: лицеев и гимназий среди них больше трети.

При этом школы с низким ИСБ не являются исключительно сельскими,

среди них достаточное число городских школ, как правило, находящихся

на окраинах, в пригородах. Анализ обнаруживает прямую линейную

зависимость между уровнем ИСБ и средними баллами учащихся школ

по ЕГЭ. По мере того, как ИСБ увеличивается, растут и средние баллы

учащихся школ по ЕГЭ, а число учащихся, не достигших базового

уровня математических компетенций, т. е. не набравших минимальное

количество баллов по ЕГЭ по математике, сокращается.

Исследование показывает, что школы, в которых учатся дети

из семей с низким социальным статусом, имеют меньше шансов занять

лидирующие позиции в рейтинге по обучению, чем обычные школы.

Особенно это касается сельских школ. Важно отметить, что в таких

школах доля поступивших в ВУЗы существенно меньше, несмотря на

то что выпускники этих школ набирают высокие баллы ЕГЭ. По числу

поступлений в ВУЗы эти школы уступают школам, выпускники которых

показывают значительно более низкие результаты в ЕГЭ, но принадлежат

к социально благополучным семьям.

Таким образом, в российском образовании существует сегрегация,

которая имеет ряд признаков, среди них: социальный статус родителей,

национальность, уровень развития ребенка и т. д. Поскольку данный

процесс является негативным феноменом в обществе, образовательные

учреждения стараются минимизировать его и способствуют успешному

образовательному процессу всех членов общества.





53


1. Кузьминов Я.И., Фрумин И.Д. Российское образование: достижения, вызовы,

перспективы. Москва: Издательский дом Высшей школы экономики,

2019. 432 с.

СОЦИАЛЬНАЯ АКТИВНОСТЬ СТУДЕНТОВ

ВОРОНЕЖСКИХ ВУЗОВ

Ракова Елизавета Анатольевна

студент, гуманитарный факультет, Воронежский государственный педагогический университет,

РФ, г. Воронеж E-mail: [email protected]

Юрьева София Юрьевна

студент, гуманитарный факультет, Воронежский государственный педагогический университет,

РФ, г. Воронеж

Сильная и развитая молодежь во все времена являлась авангардом

изменений во всех сферах жизни общества. Известная аксиома

«молодое поколение - это будущее любого государства» нашла отра-

жение в высказывании президента В.В. Путина, который отметил, что

«молодежь - опора сегодняшнего дня и будущее России» [3]. Энергия

молодого поколения проявляется в различной деятельности, в том

числе и в социальной активности, выступающей гарантией надежности,

залогом процветания и стабильности завтрашнего дня не только нашего

государства, но и мирового сообщества.

Как состояние, социальная активность студента представляет

качество его взаимодействия с социальной средой (параметры: мера

проявления социальной активности в деятельности, способ проявления

активности, доминирующая форма). Как интегративное свойство, она

выражает целостность и своеобразие свойств конкретного субъекта

социальной активности, обусловливающих ее проявление (направлен-

ность на благо общества, ценностная значимость для личности и

общества, социальная инициативность и ответственность, коммуника-

бельность, продуктивность) [2, с. 173].

Говоря о социальной активности личности, мы должны учитывать,

что это понятие является межпредметным. Оно в равной степени





54

используется такими науками как философия, социология, психология

и педагогика.

Проблематику социальной активности личности начали исследовать

в отечественной науке начиная с 70-х гг. XX столетия. Е.А. Ануфриев,

Г.С. Арефьева, Н.Н. Белякович и другие занимались разработкой

понятия «социальная активность». В трудах таких исследователей,

как Е.В. Бахаровская, А.В. Кострикин, Р.А. Амасьянц, А.Я. Анцупов,

Е.Г. Антиперович, Р.З. Абдикеев, О.В. Асеева и других были рас-

смотрены проблемы социальной активности молодежи в целом и

студенчества в частности.

Наиболее ярким примером проявления социальной активности

является деятельность молодежных общественных объединений. Она

способствует формированию ценностных ориентаций, накоплению опыта

в различных сферах деятельности, повышению социальной активности,

заинтересованности к проблемам представителей различных сообществ.

Работа любого такого объединения будет наиболее эффективной,

когда приобретет комплексный, всесторонний и целенаправленный

характер. Этому способствуют различные программы реализации госу-

дарственной молодежной политики на федеральном и региональном

уровне: президентская программа «Молодежь России»; федеральный

закон «О государственной поддержке молодежных и детских обществен-

ных объединений»; распоряжение Правительства РФ от «О Концепции

долгосрочного социально-экономического развития Российской

Федерации на период до 2020 года» и др. [4]. В названных документах

отмечается, что молодежные общественные объединения создаются в

целях социального становления, развития, самоопределения самореали-

зация молодежи в общественной жизни.

Мы считаем, что важным аспектом реализации государственной

молодежной политики является рассмотрение молодого поколения

не как объект воспитания, а в качестве субъекта социального действия,

социального обновления. Происходит активизация сил самой молодежи

в решении собственных проблем, часто с помощью молодежных органи-

заций, обладающих огромным потенциалом в сфере социальной защиты

подростков и молодежи [1, с. 1].

Все это делает работу с общественными организациями особенно

актуальной. Развитие молодежных объединений в современных усло-

виях характеризуется неустойчивостью, быстрыми темпами изменений.

Им приходится «выстраивать» свою деятельность в обществе, опираясь

на новые ориентиры, искать иные, более эффективные формы взаимо-

действия с молодежью, политической властью, СМИ, коммерческими

организациями.





55

Потребность в высоком уровне активности студенческой молодежи

сегодня очень острая, но не вполне ясны вопросы: как создавать реаль-

ные условия для стимулирования такой активности? Каково отношение

студентов к общественной деятельности? Какие виды общественно

полезной деятельности наиболее привлекательны для них?

С целью изучения состояния социальной активности студентов

было осуществлено анкетирование обучающихся в ВУЗах г. Воронеж.

Объем выборочной совокупности составил 100 студентов (50 мужчин

и 50 женщин), среди которых было 42 студента младших курсов и 58 сту-

дентов старших.

В ходе исследования респондентам задавался вопрос: «Считаете

ли Вы себя социально-активным человеком?». Большинство опрошенных

ответили положительно (71%).

По мнению студенческой молодежи г. Воронежа, наиболее ярко

социальная активность проявляется в таких формах как участие в

деятельности общественных организаций (22 %), участие в массовых

творческих мероприятиях (18,3 %) и участие в волонтерском движении

(15,9 %). Стоит отметить, что женщины и старшекурсники отдают

большее предпочтение волонтерству (18,6 % и 17,1 %), чем участию

в массовых творческих мероприятиях (17,6 % и 16,6 % соответственно).

Интересен факт, что студенты младших курсов на первое место ставят

именно участие в творческих массовых мероприятиях (20,3 %), а не

участие в деятельности общественных организаций (17,6 %).

По данным нашего исследования 53 % молодых воронежцев

принимают участие в деятельности общественных организаций. Как

показывают ответы опрошенных, большая часть мужчин (54%) и сту-

дентов младших курсов (54,8%) не участвуют в деятельности обществен-

ных организаций. Затем респондентам предлагалось ответить на следующий вопрос:

«В какой организации Вы состоите или хотели бы состоять?». Как выяснилось, в целом среди воронежской молодежи наиболее популяр-ными оказались молодежные общественные организации (18,5%), моло-дежные творческие объединения (16,7%) и волонтёрские организации (15,7%). Меньшее предпочтение студенты отдали членству в проф-союзных (10,2%) и спортивных организациях (8,3%). Такой результат ожидаем нами в связи с высокой информированностью молодежи о деятельности вышеперечисленных объединений и включенности данных организаций в учебно-воспитательную работу ВУЗов г. Воронеж.

Как известно, в настоящее время добровольческая деятельность становится всё более популярной в молодежной среде, в связи с этим мы решили выяснить, в каких именно направлениях волонтерства с удовольствием приняли бы участие воронежские студенты. Наиболее





56

привлекательными оказались досуговая деятельность (15,9%), интел-лектуальное развитие (10,6%), спортивная, туристическая и военная подготовка (9,4%), профилактика здорового и безопасного образа жизни (9,4%). Вместе с тем, ответы женщин представляют особый интерес, так как помимо участия в досуговой деятельности (19,4%), они одинаковое предпочтение отдают социально-психологической под-держке и интеллектуальному развитию (по 12,1%), а также экологической защите и экскурсионно-паломнической деятельности (по 8,5%). Стоит отметить, что социально-психологическая поддержка привлекает и студентов младших курсов, в их ответах она выходит на второе место (10,2%) после досуговой деятельности (19,5%).

Наибольшее значение для студентов, принимающих участие в

общественной деятельности, имеют следующие мотивы. Во-первых,

это возможность приносить пользу обществу (23,9%), во-вторых, это

возможность приобретения опыта организаторской работы (21,2%),

в-третьих, это реализация собственных способностей (20,8%). На наш

взгляд, данные результаты свидетельствуют о потребности студентов в

приобретении профессиональных навыков, реализуемых на практике.

Несколько отличаются ответы обучающихся старших курсов, которые

на третье место ставят моральное удовлетворение (20,1%), а не

реализацию собственных способностей (18,3%). Среди других ответов,

были представлены также следующие интересные варианты:

«помогает влиться в социум», «помогает в саморазвитии, даёт

полезные знакомства», «если она бесплатная, то ничего».

В ходе нашего исследования выяснилось, что среди основных

препятствий для проявления общественной активности воронежская

молодёжь выделяет прежде всего загруженность учёбой (23,8%),

отсутствие интереса к общественной работе (19,7%) и неуверенность в

собственных силах (17,7%). В целом данная тенденция прослеживается

как у мужчин, так и женщин. Для младшекурсников неуверенность в

собственных силах выходит на второе место (28%), незначительно

опережая отсутствие интереса к общественной работе (21%). Что

касается учащихся старших курсов, то для них важными причинами

неучастия в общественной активности выступают личная неорганизован-

ность и отсутствие свободного времени из-за подработок (по 15,3%),

данные варианты занимают третье место в структуре ответов старше-

курсников.

Нас также заинтересовала информированность опрошенных

студентов о региональных и федеральных программах поддержки

социально-активной молодёжи. Как показали результаты опроса,

31% респондентов не знают ни о каких подобных программах,

10% информированы о возможности получения президентского гранта





57

на реализацию разработанного проекта, одинаковое количество учащихся

знают о федеральной программе «Молодежь России» и конкурсе премий

Молодежного правительства Воронежской области (по 4%).

Таким образом, итогом нашего исследования является вывод о том,

что у студентов г. Воронеж существуют высокая потребность в проявле-

нии собственной социальной активности и желание принимать участие

в полезных для представителей различных сообществ формах обществен-

ной деятельности.


1. Поддубная М.В. Педагогические условия социализации молодежи в

деятельности молодежных общественных объединений: дисс. ... канд. пед.

наук. - Магнитогорск, 2003. -191 с.

2. Харланова Е.М. Исследование социальной активности студентов //

Историческая и социально-образовательная мысль. - 2011.- № 5.- С. 173-178.

3. Информационный сайт «Общероссийского народного фронта» [Электронный

ресурс]. –URL: https://onf.ru/ (дата обращения 24.01.2020).

4. КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - URL: http://www.consultant.ru/

(дата обращения 19.01.2020).





58

ФИЛОСОФИЯ

СЕКЦИЯ

«СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ»

САМООБМАН СУБЪЕКТА РИСКА КАК ПРЕДИКТОР

СИТУАЦИИ БАНКРОТСТВА ФИЗИЧЕСКОГО ЛИЦА

Будько Елена Владимировна

аспирант кафедры философии и психологии, ФБГОУ ВО «Тверской государственный технический университет»,

РФ, г. Тверь E-mail: [email protected]

SELF-DECEPTION OF THE RISK SUBJECT

AS A PREDICTOR OF THE SITUATION OF BANKRUPTCY

OF AN INDIVIDUAL

Elena Budko

postgraduate student of the Department of psychology and philosophy, Tver State Technical University,

Russia, Tver

АННОТАЦИЯ

В условиях современной России такое социальное явление как

обман сопровождает субъекта риска повсеместно, поэтому, следует

отметить, что мы живем в эпоху обмана. В современных реалиях явле-

ние обмана вносит дополнительную неопределенность в философскую,

научную, правовую, экономическую картины мира. Концепт обман

рассмотрен как междисциплинарный феномен, который возникает в

различных сферах существования субъекта риска и проявляет поведен-

ческие, интеллектуальные, нравственные аспекты личности в зави-

симости от потребностей, морального самосознания, интерсубъектных






59

отношений. Обман носит амбивалентный характер и предстает как

инструмент достижения социально-экономического успеха недобро-

совестными кредиторами. Намеренный обман со стороны кредитных

организаций всегда осознан, и нацелен на материальные ценности

субъекта риска. Социальная философия эксплицирует проблему

существования субъекта риска в модусе «самообмана». Самообман -

проект человеческого сознания, который не осознан в актуальной

действительности, охраняем верой. Конституируя себя с помощью

самообмана, субъект риска в ситуации банкротства становится одер-

жимым мнимыми возможностями, одновременно отвергая реальные

перспективы, альтернативы в разрешении ситуации неопределенности.

Самообман инициирует способ самозащиты субъекта риска. Феномен

несостоятельности (банкротства) рассмотрен как модус существования

субъект риска в проекции его особенностей личностного конституи-

рования (уход от ответственности, ограничение свободы, бытие в долг,

обман). В ситуации банкротства должник пребывает в условиях мнимой

действительности, ожидая влияния будущих позитивных изменений,

конституируя себя с помощью самообмана, субъект риска без оглядки

на интерсубъективный мир пытается восстановить свое финансовое поло-

жение, путем взятия на себя ответственности по выплате очередного

кредита, не осознавая последствий своих действий, тем самым

ограничивая себя в свободном волеизъявлении.

В статье дается обоснование того, что институт несостоятельности

(банкротства) граждан предстает как средство разрешения конфликта

интересов между должником и его кредиторами, как механизм защиты

социально-экономических прав неплатежеспособного субъекта риска и

как способ «выхода» из нестабильной финансовой, кризисной ситуации.

ABSTRACT In the conditions of modern Russia such social phenomenon as deception

accompanies the subject of risk everywhere, therefore, it should be noted that we live in the era of deception. In modern realities, the phenomenon of deception brings additional uncertainty to the philosophical, scientific, legal, economic picture of the world. The concept of deception is considered as an interdisciplinary phenomenon that arises in various spheres of existence of the subject of risk and shows behavioral, intellectual, moral aspects of the person depending on the needs, moral consciousness, intersubject relations. Deception is ambivalent and appears as a tool for achieving socio-economic success by unscrupulous creditors. Intentional deception on the part of credit institutions is always conscious, and is aimed at the material values of the subject of risk. Social philosophy explicates the problem of the existence of the subject of risk in the mode of "self-deception". Self-deception is a project of human consciousness, which is not realized in actual reality, protected by





60

faith. Constituting itself by self-deception, the subject of risk in a bankruptcy situation becomes obsessed with imaginary possibilities, while rejecting real prospects, alternatives in resolving the situation of uncertainty. Self-deception initiates a method of self-defense of the subject of risk. The phenomenon of insolvency (bankruptcy) is considered as a mode of existence of the subject of risk in the projection of its features of personal Constitution (evasion of responsibility, restriction of freedom, being in debt, deception). In a situation of bankruptcy, the debtor is in conditions of imaginary reality, waiting for the impact of future positive changes, constituting himself with the help of self-deception, the subject of risk without regard to the intersubjective world is trying to restore his financial situation by taking responsibility for the payment of the next loan, not realizing the consequences of their actions, thereby limiting themselves to free will. The article substantiates the fact that the institution of insolvency (bankruptcy) of citizens appears as a means of resolving the conflict of interests between the debtor and its creditors, as a mechanism for protecting the socio-economic rights of an insolvent risk subject and as a way to "exit" from an unstable financial crisis situation.

Ключевые слова: обман, самообман, субъект риска, модус, бытие,

кризис, долг, банкротство физического лица.

Keyword: deception, self-deception, subject of risk, mode, being, crisis,

debt, bankruptcy of an individual.

В условиях современной России такое социальное явление как

обман сопровождает субъекта риска повсеместно, поэтому, следует отме-

тить, что мы живем в эпоху обмана.

Еще в древнекитайских рукописях есть упоминание о феномене

обмана, которое и в современных реалиях правомерно: «Наше время

провозглашает себя цивилизованным. Но чем цивилизованнее общество,

тем большее в ней место занимают ложь и обман» [17, с. 10].

Социальная философия рассматривает феномен обмана как стихию

существования человека [14, с. 33].

Искаженность восприятия, не будучи ни истинной, ни ложной,

свойственная самому бытию, одновременно релятивна выбору, пер-

спективе существования, жизненным проектам [9, с. 134].

В философском словаре концепт обман представлен как «пред-

намеренное действие, которое имеет цель ввести другого в заблуждение

или создать у него не соответствующее действительности представление

о чем-либо» [3].

Философ современности Дубровский Д.И. определяет обман как

«ложное, неверное сообщение, способное ввести в заблуждение того,

кому оно адресовано» [4].





61

Концепт обман виден сквозь призму знаний социальной философии

как междисциплинарный феномен, который возникает в различных

сферах существования субъекта риска и проявляет поведенческие,

интеллектуальные, нравственные аспекты личности в зависимости от

потребностей, морального самосознания, интерсубъектных отношений.

В рамках социально-философских исследовании обман рассмотрен

как неотъемлемая часть информационного процесса человеческих ком-

муникаций. Дубровский Д.И. акцентирует внимание: «ложь проникла

во все сферы человеческого бытия, человеческий мир не только создает

для лжи беспристрастные возможности, но и имеет ложь одним из своих

начал, нет такого вида социальной деятельности, где бы ни встречался

обман» [4, с. 22].

В экзистенциально-феноменологическом аспекте обман предстает

как «экзистенциальное событие вызова и испытания», проверки себя

«на прочность», устойчивость под ударами судьбы. Независимо от

намерений обман обладает мобилизующим эффектом. К позитивной

функции обмана относят «добродетельную ложь» - «ложь во спасение»:

сокрытие диагноза, прогноза лечения от больного, вселение иллюзорной

надежды на выздоровление, эффект плацебо, тем самым активация

адаптационных возможностей организма больного приводили к выздо-

ровлению. Обратим внимание, на негативный полюс мобилизации –

«коварный обман»: опыт «бытия обманутым» обладает «отрезвляющим

эффектом», формируя «особый вид резистентности – устойчивость к

обману». С детства каждый ребенок, играя в прятки, обретает навык

распознания лжи, «проходя сложные культурные механизмы форми-

рования ложь-сознание» [9, с. 295].

Философ Разинов Ю.А. утверждает: «способность ко лжи, как и

способность к сопротивлению обману прежде всего есть признак

духовной развитости человека и лишь в последнюю очередь – признак

его порочности, да и только тогда, когда эта способность использована

во зло» [9, с. 295].

Намеренный обман со стороны кредитных организаций всегда

осознан, и нацелен на материальные ценности субъекта риска.

Философ современности Дубровский Д.И акцентирует внимание,

что необходимыми условиями для осуществления обмана являются

естественные свойства обманутого человека: вера, честность, довер-

чивость, глупость, недостаточность образования [4].

К настоящему времени распространена схема обманов, где на

первый план выходит аттракция (привлечение внимания) субъекта риска,

которого намеренно, осознанно вводят в заблуждение, от чего он теряет

бдительность и уже не способен критически оценивать ситуацию [16],





62

впоследствии совершая иррациональные действия, оформляя займы по

завышенным процентным ставкам, и все глубже погружаясь в долговую

яму.

Социально-психологические программы действий субъектов

(взятие ипотеки для приобретения жилья, покупки новой машины)

в современном обществе потребления приводят к аккумулированию

рисков, стимулируя экономический рост. В настоящее время в социально-

экономических реалиях все больше людей добровольно идут на риск,

продуцируя спрос на рисковые ситуации.

В реальном интерсубъектном мире происходит навязывание инфор-

мации о микрокредитах. Ежедневно СМИ, реклама о легкодоступности

микрозаймов без справок и поручителей провоцируют спрос, интерес у

незащищенных, неплатежеспособных слоев населения. Займы рас-

считаны на людей, которые не умеют контролировать свои траты,

не осознают последствий своих действий, существуют в модусе

«самообмана». Зачастую банки, нелегальные микрокредитные органи-

зации нацелены на обман и вводят субъекта риска в заблуждение,

потенцируя оформление займов по заоблачным процентным ставкам.

Лауреат нобелевской премии по экономике 2001 года Дж. Акерлоф

утверждает, что сбережения людей складываются не под влиянием

рациональных расчетов, а их психологии. Но следует предположить,

что многие люди психологически не способны оценить вероятное с

течением времени снижение дохода, необходимого для сохранения

достигнутого уровня потребления, что является главным психологи-

ческим фактором недостатка сбережений, а не склонность «откладывать

со дня на день» и не недооценка будущих потребностей. Иначе говоря,

непредусмотрительность». Ученый Дж. Акерлоф считает, что каждому

из нас необходимо быть более предусмотрительным, возможно тогда

и частная жизнь, и ход мировой истории претерпели бы значительные

изменения [8, с. 266].

Единственно законный выход из кризисной ситуации, из модуса

«самообмана», из кредитного капкана - проведение процедуры несостоя-

тельности (банкротства) в отношении физического лица.

Усовершенствование технологий цифровых банковских систем в

сфере кредитования трансформируют метафору «расщеплённый человек

в расщеплённом мире» из мнимой возможности в актуальную действи-

тельность. Существование феномена расщепления сознания, личности,

воли субъекта риска таит опасность, а именно невозможность отличить

свое от чужого, истины ото лжи. Значимым в системе правоотношений

поведенческой экономики является осознание онтологии субъективной

реальности человека в норме и патологии. Создание цифровых личных





63

кабинетов налогоплательщиков, клиентов банков, мгновенное оформле-

ние он-лайн кредитов, осуществление на интернет-площадках купли-

продажи различных товаров и услуг, призванных заменить человека,

провоцирует возникновение все новых цифровых и банковских спо-

собов мошенничества, обмана, что вносит дополнительную неопределен-

ность в философскую, научную, правовую, экономическую картины

мира. Несоответствия существующих взглядов мейнстрима новым

реалиям становятся критическими.

В современных условиях интерсубъективного мира социальная

философия эксплицирует проблему существования субъекта риска

в модусе «самообмана», который по различным причинам скрывает

истину от самого себя, прибывая в заблуждении.

Дубровский Д.И. утверждает: «самообман – способ поддержания

витальных сил, предохранения жизненной целостности от разруши-

тельных актов самосознания, ставящих человека лицом к лицу со своим

ничтожеством» [4, c. 76].

Разинов Ю.А. акцентирует внимание: «самообман – экзистен-

циальный феномен, частный случай обмана, который предстает как

действие сознания в отношении себя» [9, с. 225-227].

Поскольку в исследовании самообман предстает как проект

человеческого сознания и особенность личностного конституирования,

то целесообразно говорить о самообмане как о факторе банкротства

только в отношении физического лица.

Рассмотрим ситуацию, в которой субъект риска осознает, что необ-

ходимо выбраться из долговой ямы, но постоянно откладывает решение

данной проблемы, признавая, что ничего не предпринимает для разре-

шения кризисной ситуации, но в тоже время не определяет себя как

безвольного, безынициативного человека, оправдывая свое бездействие,

то плохой погодой, то гороскопом, то болезнью. Субъект риска, игно-

рируя статус «должника», не отождествляя себя с ним, полагает, что

«Я не должник». Но Сартр отмечает: «смысл этого полагания» заключен

в том, что «Я не являюсь тем, чем я являюсь» - означает существование

в модусе «самообмана» [2, 11].

Дубровский Д.И. акцентирует внимание: «человек обречен быть

свободным, его бытие по самой своей сути есть свободное бытие.

В каждый момент своего бытия он выбирает себя и несет ответственность

за свой выбор, ибо во всех случаях обладает некоторым осознанием

собственной мотивации. Факт бегства от свободы и, значит, от реальности

состоит в перекладывании ответственности за выбор на других или

на так называемые объективные обстоятельства. С этим и связано обычно

явление самообмана» [4, c. 76].





64

Самообман всегда и при любых обстоятельствах является

своеобразным атрибутом субъекта риска в ситуации банкротства

физического лица, поскольку в преддверии банкротства субъект риска

существуя в модусе «бытия в долг», пребывая в условиях искаженной,

мнимой реальности, в статусе «самообмана» бездействует, откладывая

осознание истинного положения дел «на потом», продлевая срок

забвения во времени, продуцируя инфантильное поведение, проживая

под девизом: «я в домике, не трогайте меня, меня не касаются эти

проблемы». Феномен самообмана состоит в переключении внимания

должника на возможные позитивные действия в круге интересов

неплатежеспособного гражданина в ситуациях столкновения с тревож-

ными, разрушительными реалиями ситуации банкротства. Самообман

на время стирает из памяти воспоминания, свидетельства неудач:

кредитные договоры, долговые расписки, требования об уплате обяза-

тельных платежей в бюджет. В случае, когда неплатежеспособный

субъект риска, пребывая в модусе «самообмана» прошел «точку

невозврата», то введения в отношении несостоятельного физического

лица процедуры несостоятельности (банкротства) не избежать. Кроме

того, следует отметить, если бы должник критично оценивал

кризисную ситуацию, осознавал необходимость принятия активных

действий, мер по урегулированию задолженности, изыскивал новые

статьи дохода, то в ситуации банкротства не оказался бы.

Устойчивость самообмана детерминирована «верой».

Д.И. Дубровский утверждает: «вера – особая психическая модальность,

главный механизм санкционирования воспринимаемой информации,

того, что полагается реальным (или нереальным)» [4, c. 72]. Вера придает

человеку ложную уверенность, убежденность в правильности своих

намерений и действий, что он способен изменить кризисную ситуацию.

Действительный самообман как результат действий субъекта риска,

не осознан им в реальной действительности. Постановка верного

диагноза: установление факта самообмана, означает - излечение от

самообмана.

В монографии «Бытие и ничто: опыт феноменологической онто-

логии» Ж.-П. Сартр акцентирует внимание: «если самообман возможен,

то именно он является непосредственной и постоянной угрозой всякого

проекта человеческого бытия; это означает, что сознание скрывает

в своем бытии постоянный риск самообмана» [11, с. 153].

Раскроем такую особенность личностного конституирования как

обман. В социальном мире обман явно и латентно сопровождает

деятельность субъекта. Субъект риска склонен к самообману, тем

самым проявляя инстинкт самосохранения, осознавая свою смертность.





65

Самообман - проект человеческого сознания, который не осознан в

актуальной действительности, охраняем верой. Конституируя себя с

помощью самообмана субъект риска в ситуации банкротства, стано-

вится одержимым мнимыми возможностями, одновременно отвергая

реальные перспективы, альтернативы в разрешении ситуации неопре-

деленности. Самообман инициирует способ самозащиты субъекта риска.

Устойчивый самообман предстает как защитный механизм личности

от ситуационных кризисов, вытесняя из сознания негативную инфор-

мацию, подавляя возникшие сомнения в правильности совершенных

действий. В модусе «самообмана» субъект риска желаемое представляет

как реальное, а угрожающие обстоятельства как маловероятные,

поскольку грань между реальным и нереальным не видна, то создаются

условия спасительной неопределенности. В большинстве случаев

развеять самообман возможно только под воздействием внешних

обстоятельств, стимулов, но иногда разоблачение самообмана проис-

ходит по результату внутренней напряженной работы, интенции к правде.

В социально-экономических условиях современной России возросло

число субъектов риска, неспособных к исполнению денежных обяза-

тельств по потребительским кредитам, вследствие тотальной закреди-

тованности населения. В обществе присутствует ощущение падения

в долговую яму, неэффективность государственного управления

вынуждает людей брать кредиты. Известно, что за последние три года

каждый третий россиянин взял кредит в банке, но не для покупки

квартиры, автомобиля или шубы, а просто, чтобы с семьей дожить до

очередной зарплаты. На март 2019 суммарно россияне должны банкам

около 15 трлн. рублей. В 2019 году долговая нагрузка россиян может

увеличиться на 10-12%: долг заемщиков перед банками возрастет

до 16,3–16,6 трлн. рублей. Расширение кредитования происходит за

счет уже закредитованных групп населения, поскольку уже сегодня

большинство граждан отдают до 60% от своих доходов на погашение

обязательств по кредитным договорам, причем многие для погашения

старых обязательств вынуждены заключать новые кредитные договоры.

Экономисты-аналитики прогнозируют к 2021 году наступление

очередной волны кризиса и «взрыв» кредитного «пузыря». В России

с 1 октября 2019 вступали в силу новые правила выдачи кредитов

физическим лицам: банки будут оценивать заемщиков по показателю

долговой нагрузки. При оформлении кредита граждан с высокой

долговой нагрузкой (от 50%), у которых больше половины доходов

уходит на погашение ранее оформленных займов, ждет повышение

процентной ставки или отказ в выдаче кредита. В настоящее время в

Госдуме на рассмотрении законопроект об ограничении уровня долговой





66

нагрузки россиян до 50 % ежемесячного семейного дохода, инициатором

которого выступил Центральный Банк. Законопроект призван снизить

долговую нагрузку населения.

Кризис несет амбивалентное содержание, с одной стороны кризис –

испытание, опасность, а с другой – возможность. Это свойство раз-

личным образом учитывается в ситуации банкротства как в кризисной

ситуации либо субъект риска ориентирован на открывающуюся

возможность выхода из опасности либо поглощен обстоятельствами.

В этом отношении наличный экзистенциальный опыт помогает человеку

выбрать ориентир в социально-экономической, кризисной ситуации

и формирует его поведенческий паттерн.

В ситуации банкротства должник пребывает в условиях мнимой

действительности, ожидая влияния будущих позитивных изменений,

конституируя себя с помощью самообмана, субъект риска без оглядки

на интерсубъективный мир пытается восстановить свое финансовое

положение, путем взятия на себя ответственности по выплате очередного

кредита, не осознавая последствий своих действий, тем самым

ограничивая себя в свободном волеизъявлении.

Ученые–философы современности Е.А. Евстифеева, А.А. Тягунов

утверждают: «всякое социальное действие субъекта – рискогенно.

В теории принятия решений понятие «риск» фиксирует неполное совпа-

дение цели и результата деятельности субъекта. Субъект деятельности

часто принимает решение в условиях неопределенности, неполного

знания ситуации, без точного расчета, надеясь на удачу. Стремясь «снять»

рискованную ситуацию, субъект делает выбор и стремится реализовать

его» [5]. В последние годы регулярно в социально-философский дискурс

попадают социально-экономические ситуации, обусловленные фактором неопределенности и риска, кризисные ситуации. К источникам риска относится проблема адаптации субъекта риска при «вхождении» его в новую социально-экономическую ситуацию, обусловленную неопреде-ленностью социальной среды, нестабильностью рынка труда, вариа-тивностью развития событий. Одним из возможных способов «выхода» из нестабильной социально-экономической ситуации является институт несостоятельности (банкротства) как механизм социально-экономической защиты субъектов риска - участников экономической деятельности.

Частным случаем кризисной ситуации является ситуация банкротства.

Несостоятельность (банкротство) как яркое выражение глобальной кризисной, социально-экономической ситуации и особого поведенчес-кого паттерна, эскизно демонстрирует «маркировку» складывающегося экономического поведения потребителя, в том числе российского.





67

Взятые в глобальном масштабе бесполезные чрезмерные траты в обществе потребления влекут в очередной кризис и провоцируют несостоятельность, банкротство как явление и потребительское пове-дение. По мнению известного современного французского философа Ж. Бодрийяра «гиперреализация крупного финансового капитала, жизнь в модусе существования в долг – есть смертельная причина для чело-вечества» [1, с. 42].

Повышенный интерес ученых к разработке проблематики института

несостоятельности (банкротства) обусловлен низкой платежеспо-

собностью граждан вследствие экономического кризиса, возросшей

закредитованностью населения, а также постоянным реформирова-

нием законодательства о банкротстве: с 1.10.2015 в силу вступили

изменения в главу X Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ

«О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве

граждан), которыми регламентирована процедура банкротства в отно-

шении физического лица.

Закон о банкротстве граждан долго ждали, в связи с тем, что в

условиях современной социально-экономической ситуации уже давно

созрела необходимость в создании социального механизма освобождения

граждан от долгов, специального инструмента, который позволяет добро-

совестных должников, попавших в тяжелое финансовое положение,

неспособных расплатиться со своими кредиторами, социально реабилити-

ровать, а для кредиторов - расширить горизонт возможностей по

урегулированию задолженности, в том числе путем списания без-

надежных долгов. В условиях современной нестабильной рыночной

экономики институт несостоятельности (банкротства) служит важным

средством защиты прав граждан [6, с. 86].

Исследования основных тенденций и проблем процедуры несостоя-

тельности (банкротства) физических лиц в отечественной науке проводят

В.В. Витрянский, О.М. Свириденко, С.А. Карелина, И.В. Фролов,

И.В. Логвина, Д.Г. Назаров, А.Н. Ряховская [6, 7, 10, 12]. В ходе исследования изучены объективные и субъективные

факторы, оказывающие влияние на возникновение процедуры несостоя-тельности (банкротства) граждан. К объективным факторам, приводящим физическое лицо к банкротству, относят экономические, правовые и природно-климатические причины. К субъективным причинам воз-никновения процедуры несостоятельности (банкротства) физического лица следует отнести неверные действия субъекта риска при оформлении очередных кредитных договоров, исходящие из ошибочной оценки финансовых условий и материальных возможностей, которые связаны с юридической неграмотностью гражданина, его неумением ориентиро-ваться в меняющейся обстановке социально-экономических отношений,





68

пребыванием в модусе «самообмана», иррациональным поведением на рынке потребительского кредитования, что в результате приводит к неэффективному управлению физическим лицом финансовыми активами и принятию неверных решений. Следует отметить, что возможность преодоления кризисной ситуации субъектом риска, восстановление платежеспособности физического лица во многом зависят от эффектив-ности механизма освобождения от долгов, профессиональных дей-ствий арбитражных управляющих, общей стратегии реабилитационной направленности процедур банкротства граждан.

В условиях нестабильной экономической реальности современной

России при снижении уровня реальных доходов населения и росте

просроченной задолженности граждан по потребительским кредитам

возникает проблема неплатежеспособности должников по взятым на

себя обязательствам. В настоящее время банковская система оказалась

в ситуации массового невозврата кредитов, и следует отметить, что

до сих пор не разработан оптимальный механизм ликвидации про-

сроченной задолженности. Сегодня меры по взиманию просроченной

задолженности с физических лиц могут осуществлять как сами банки,

так и специальные организации – коллекторские агентства. Зачастую

большинство неплатежеспособных физических лиц сталкиваются

с неправомерными действиями агентств по взысканию долгов:

бесконечные телефонные звонки, оказание психологического давления

на человека, угроза жизни и причинение вреда здоровью должника.

В связи с вышеизложенным, во избежание встречи с сотрудниками

коллекторского агентства должнику необходимо обратиться в

арбитражный суд с заявлением о признании себя банкротом в случае,

если он не в состоянии исполнить обязательства по кредитному договору,

тем самым защитить себя от незаконных действий агентств по взысканию

долгов, сохранив свою жизнь и здоровье.

В современных социально-экономических реалиях основными

причинами роста числа процедур несостоятельности (банкротств) физи-

ческих лиц являются хроническая бедность населения современной

России при неэффективном государственном управлении, низкая

финансовая и юридическая грамотность населения, низкий уровень

платежеспособности граждан, закредитованность населения, высокий

уровень безработицы, снижение уровня трудовых доходов граждан,

отсутствие прогрессивной шкалы налогообложения.

Институт несостоятельности (банкротства) физического лица для

добросовестного должника в сложной жизненной ситуации способен

выполнить функцию спасательного круга, смягчить кризисную ситуацию.

Сегодня должник, переживающий кризис человек, находясь в тяжелом





69

финансовом положении, не сумев расплатиться по долгам, для удовле-

творения требований кредиторов вынужден обращаться в банк для

оформления новых кредитов, но под более высокий процент, и погру-

жаться в долговую яму все глубже. Должник испытывает тревогу, страх,

одиночество, неверие в собственные силы, абсурдность собственного

бытия, его охватывает чувство безысходности, психологическое напря-

жение возрастает. По сути, процедура несостоятельности (банкротства)

помогает должнику найти выход из кризисной ситуации.

В случае если в ходе судебного разбирательства будут установлены

факты обмана и недобросовестного поведения должника в ущерб кре-

диторам (при оформлении кредита предоставление заведомо ложных

сведений, сокрытие от управляющего и кредиторов (банков) имущества

и реальной информации о своих активах, умалчивание о наличии

денежных средств на банковских счетах, умышленное уничтожение

имущества), то правила об освобождении гражданина от долговых

обязательств не применимы. В ситуации незаконных банкротств обман

выступает сущностной чертой несостоятельности (банкротства), в то

время как самообман может, вероятно, присутствовать в меньшей мере

или отсутствовать вовсе. Институт несостоятельности (банкротства) физических лиц призван

предоставить должнику возможность восстановить платежеспособность, исполнив все требования по обязательствам перед кредиторами, а также помочь выстроить четкий алгоритм действий для достижения разре-шения кризисной ситуации и обретения эмоционального равновесия.

В социально-экономической реальности существуют препятствия распространения процедуры банкротства физических лиц, а именно высокая стоимость мероприятий по ведению процедуры банкротства, поскольку большинство потенциальных банкротов из числа физических лиц не обладают высоким уровнем доходов, а во многих случаях испытывают проблемы с трудоустройством, а иногда и находятся за чертой бедности [7, с. 43].

Также следует отметить, что низкая финансовая и юридическая грамотность граждан затрудняет продвижение процедуры банкротства в массы, ведь значительная часть населения, находящаяся в ситуации реального банкротства, не осведомлены о возможности проведения процедуры либо имеют о ней искаженное представление [7, с. 43].

Большинство должников, которые не располагают достаточными

денежными средствами для оплаты услуг арбитражного управляющего,

не имеют возможности организовать проведение процедуры банкротства,

поскольку денежные затраты на услуги финансового управляющего

вычитаются из суммы, полученной от реализации имущества физи-

ческого лица, включенного в конкурсную массу, и граждане, не имеющие





70

имущества, подлежащего реализации, также не в состоянии оплатить

услуги управляющего [7, с. 44].

Следует акцентировать внимание, что в случае, если у должника

отсутствуют финансовые ресурсы на реализацию процедуры банкрот-

ства, то необходимо разработать алгоритм действий по трудоустройству

гражданина с целью получения им стабильного трудового дохода в счет

погашения кредиторской задолженности [10, с. 95]. В целях обеспечения функционирования института несостоятель-

ности (банкротства) граждан необходимо совершенствовать развитие реабилитационных процедур, методов предупреждения банкротства, разработки методики восстановления платежеспособности физического лица в досудебном порядке, воплотить в жизнь условия для снижения финансовых расходов граждан по проведению процедуры, в связи с чем возникает необходимость в создании института схожего с бесплатной адвокатской помощью в уголовном процессе, повышать уровень финансовой и юридической грамотности и информированности граждан по вопросам проведения процедуры несостоятельности (банкротства) физического лица, поскольку банкротство граждан представляет собой социально-значимое явление для социально-экономической сферы современной России [7, с. 44].

Статус «неплатежеспособен» является маркером неблагополучного

существования субъекта риска, ведь именно от целей, мотивов поведения

и деятельности индивида зависит его благосостояние. Индивид, который

не отличается адекватным, рациональным поведением, привык существо-

вать в модусе в долг, избегая принятия на себя ответственности за свои

действия, поступки, продуцирует возникновение кризисных ситуаций,

в частном случае – ситуации несостоятельности (банкротства).

В социально-философском дискурсе феномен несостоятельности

(банкротства) обладает функциональной направленностью, эксплицируя

уровень благосостояния субъекта риска, поведенческий паттерн. Сегодня

в российских реалиях в условиях социально-экономического кризиса

возросло число субъектов риска, неспособных к исполнению денежных

обязательств по потребительским кредитам. Специфика института

несостоятельности (банкротства) индивида отражает реабилитационный,

«продолжниковый» характер и демонстрирует единый самостоятельный

процесс признания должника банкротом. По итогам проведения

процедуры несостоятельности (банкротства) требования кредиторов

признаются погашенными, а задолженность субъекта риска – безна-

дежной к взысканию. Субъект риска освобожден от долгов законным

способом и взыскание задолженности через коллекторские агентства

ему не грозит. Банкротство предстает как социальное явление, детерми-

нируя возможные способы «выхода» из нестабильной финансовой





71

ситуации и механизм социально-экономической защиты несостоятель-

ного субъекта. В современной России юридическое поле и экономическое

пространство обеспечивают функционал защиты должника.

«Я чертовски люблю слушать ложь, смотря в глаза… особенно

когда знаю правду» - изречение А. Челентано транслирует, что в наше

время правда приобрела статус «величайшей ценности». Ведь все и

везде бессовестно врут, лгут, обманывают… и необходимо очень поста-

раться, чтобы отличить быль от выдумки, правду ото лжи…

В современном мире человек часто становится участником событий,

детерминируемых фактором неопределенности и риска. Каждому из

нас необходимо адекватно реагировать на происходящие изменения,

быструю смену событий вокруг нас и быть готовым, совершив

сознательный выбор, принять благоразумное решение в условиях

неопределенности.

В эпоху обмана с каждым годом возрастает риск мошенничества

в банковской сфере, поэтому государству необходимо разработать

алгоритм мероприятий по противодействию мошенничества в сфере

кредитования, но и нам самим нужно быть более предусмотрительными,

не совершать сомнительных сделок и не реагировать на возникающие

в сети призывы оформить он-лайн кредит за 5 минут, критично оценивать

всю поступающую информацию, стараться логически просчитать раз-

личные варианты развития событий, осознать возможные последствия

совершаемых действий и принимать обдуманные, рациональные

решения, а также избегать существования в модусе «самообмана».

Единственно законный выход из кризисной ситуации, из модуса

«самообмана», из кредитного капкана - проведение процедуры несостоя-

тельности (банкротства) в отношении физического лица.

Еще раз отметим, что по своей природе риск присущ любой

деятельности субъекта и определяет поведенческий паттерн, направлен-

ный на разрешение кризисной ситуации. Появление в России с 2015 года

Закона о несостоятельности (банкротстве) физических лиц обеспечивает

экономическую стабильность граждан и позволяет каждому после

финансового краха начать жизнь «с чистого листа».


1. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. 4. Трансэкономика. М.: Добросвет. 2000.

257 с.

2. Воропаев Д.Н. Понятие «ничто» в контексте «самообмана» в «Бытии

и ничто» // Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2016. № 2. Ч. 2.

С.44-46.





72

3. Галкин В.П. Проблемы современности: теоретические аспекты и основы

экологической проблемы - толкователь слов и идиоматических выражений:

учебное пособие часть 2. Чебоксары, 1997. 230 с.

4. Дубровский Д.И. Обман: философско-психологический анализ. М.: Канон +

РООИ «Реабилитация», 2010, 336 с.

5. Евстифеева Е.А., Тягунов А.А. Неопределенность как конструкт в психо-

логии принятия решений // Человеческий фактор: проблемы психологии

и эргономики. 2008. № 4. С. 40–49.

6. Карелина С.А. Институт несостоятельности (банкротства) граждан как

средство защиты прав в условиях рыночной экономики // Вестник МГУ.

Серия 11. Право. 2016. № 6. С. 85-93.

7. Назаров Д.Г. Особенности и тенденции банкротства физических лиц в

современной России // Евразийская адвокатура. 2018. № 1. С. 42-44.

8. Ольсевич Ю.Я. Психологические основы экономического поведения. М.:

ИНФРА-М. 2017. 413 с.

9. Разинов Ю.А. Ложное как социокультурный феномен. дис. …док. фил.

наук. – Самара, 2015. 346 с.

10. Ряховская А.Н. Социально-экономические предпосылки финансовой

нестабильности граждан // Экономика и управление. 2018. № 1. С. 84-95.

11. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: опыт феноменологической онтологии. М.:

АСТ; Астрель, 2012. 925 с.

12. Свириденко О.М. Принцип объективной реальной платежеспособности

должника // Актуальные проблемы российского права. 2016. № 11. С. 99-103.

13. Хакимова Ю.М. Проблема обмана как психологического феномена //

электронный научный журнал «Пензенский психологический вестник».

2017. № 2.

14. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. – Томск: Водолей,

1998. 384 с.

15. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Академический Проект, 2019. 460 с.

16. Шейнов В.П. Психология обмана и мошенничества. – Минск: Харвест,

2004. 464 с.

17. Щербатых Ю.В. Искусство обмана. Популярная энциклопедия. - М.: Эксмо,

2003. 720 с.





73

ТРАНСФОРМАЦИЯ ТРУДА КАК ПУТЬ К ТВОРЧЕСКОЙ

САМОРЕАЛИЗАЦИИ В ИНФОРМАЦИОННОМ

ОБЩЕСТВЕ

Костюк Алиса Анатольевна

преподаватель кафедры истории философии и культуры, Воронежский государственный университет,

РФ, г. Воронеж E-mail: [email protected]

Журавлева Имбия Александровна

канд. филос. наук, доц. кафедры истории философии и культуры, Воронежский государственный университет,

РФ, г. Воронеж

В современном общественном сознании достаточно глубоко

укоренено представление, согласно которому труд – это вид целера-

циональной деятельности, замкнутый сферой профессиональной

компетентности, связанный с процессами производства и потребления

материальных благ и услуг. Труд рассматривается как неотъемлемый

аспект человеческой жизни: право свободно распоряжаться своими

способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию –

закрепленное конституционное право каждого гражданина. Вне трудовой

деятельности не мыслится нормальное существование человека –

она оправдывает и идентифицирует личность.

Это примечательный момент, что в вопросе самоопределения

многие люди отождествляют себя со своей профессией, которая, в

конечном итоге, детерминирует и социальный статус, и личную судьбу –

настоящее и будущее. Избирая какой-либо род деятельности, человек

встраивается в определенный процесс, развивающийся по своим

собственным законам, и с этого момента начинает функционировать

внутри этого процесса, работая на его бесперебойное воспроизводство.

Социальное окружение, в свою очередь, поощряет индивида за «предан-

ность делу» и профессиональную компетентность, являющиеся в глазах

окружающих неоспоримым доказательством успешной социализации

и интеграции человека в общество. Как отмечает У. Бек: «Еще в детстве,

целиком находясь внутри семьи, подрастающий человек на примере

отца узнает, что профессия есть ключ к миру. Впоследствии на всех

этапах социальное образование остается соотнесено с не существующей

в нем потусторонностью профессии. Зрелость уже полностью проходит

под знаком наемного труда <...>. Даже старость определяется через





74

неучастие в профессиональной деятельности» [3, С. 202-203.] Получается,

что сам смысл человеческого существования замыкается в рамках

трудовой деятельности.

Однако можно обратиться к истории этого вопроса и вспомнить,

как отличалось понимание труда на разных этапах исторического

развития европейской культуры.

В античной философской традиции труд имел совершенно иной

статус. Если мы обратимся к Аристотелю, то найдем вполне четкое

противопоставление занятия и досуга, где первое означает деятель-

ность ради необходимого и полезного, а второе – ради прекрасного.

Для греческого мышления было очевидно, что труд (хозяйственно-

производительная активность) есть недостойное свободного человека

занятие, в отличие от тех сфер деятельности, которые не имеют внешней

по отношению к ним цели, а заключают свой смысл внутри себя.

Гражданин полиса – человек свободный и благородный – не может быть

связан с трудом, он «склонен владеть прекрасными и невыгодными

вещами, а не выгодными и для чего-нибудь полезными, так как само-

достаточному первое более свойственно» [2, С. 134]. При этом надо

понимать, что досуг не является праздностью, досуг – это время,

проведенное в занятиях наукой, литературой, философией, политикой

и тому подобное. Труд же, как деятельность производящая и имеющая

целью полезность – удел рабов и наемных рабочих. Пришедшее на смену античности христианское толкование

человека и его предназначения радикальных изменений в понимание труда не внесло. Согласно Библии необходимость трудиться и «в поте лица» добывать хлеб – следствие ослушания человека, то есть наказание для него. В контексте христианской этики труд оправдан как часть аскезы, как средство обуздания страстей и борьбы с леностью. Экономи-ческий аспект, связанный с возможностью обогащения в результате производительной или коммерческой деятельности, по крайней мере, на уровне официальной церковной доктрины, порицался и осуждался. Изменение такой трактовки произошло благодаря нарастающим тенденциям по организации и разделению труда и, связанного с этим, выхода его в сферу публичного. Об этом пишет Х. Арендт: « <...> ни в какой другой области наше Новое время не пошло так далеко, как в рево-люционном преобразовании труда, а именно до той точки, когда само значение слова – исконно включавшее «беду и муку», усилие и боль, даже телесное увечье, все, на что человек мог решиться только под гнетом нищеты и несчастья, – для нас утратило свой смысл» [1, С. 63]. С этого момента труд начинает приобретать то смысловое наполнение, которое несет в себе до сих пор. А совпавшая с этими процессами Реформация только в еще большей степени способствовала реабилитации





75

труда в качестве истинного служения Богу. И вот, зарождающиеся новые капиталистические отношения в корне меняют статус производительного труда, поощряют материальную выгоду и профессиональный успех. Античное разделение досуга и труда меняет ценностную окраску: теперь свободное время необходимо лишь как отдых, дающий возможность снова трудиться. На данном этапе фундаментальное исследование природы труда в условиях капитализма представлено в работах К. Маркса.

Напомним определение: «Процесс труда <...> есть целесо-

образная деятельность для созидания потребительных стоимостей,

присвоение данного природой для человеческих потребностей, всеобщее

условие обмена веществ между человеком и природой…» [4, С. 226].

У Маркса мы встречаем противопоставление свободной и созна-

тельной деятельности человека биологически запрограммированному

поведению животных. Именно способность к универсальной произ-

водительной деятельности, не зависимой от диктата физических

потребностей, составляет так называемую «родовую сущность»

человека и только таковая и может называться «трудом» в подлинном

смысле этого слова. Однако в условиях капиталистических отношений

труд превращается в товар, из возможности свободной самореали-

зации он обращается в суровую необходимость зарабатывать, чтобы

выжить. Такой труд уже сложно считать залогом счастливой жизни –

свободной и творческой. Маркс пишет об отчуждении, в результате

которого труд становится навязанным и отказаться от него человек

не может, потому что только так он оправдывает и обеспечивает свое

существование. Эти выводы оставались справедливыми и на протяжении

первой половины XX века, пока доминировал индустриальный тип

производства, но стали подвергаться сомнению с появлением нового

типа общества – информационного.

Развитие информационно-коммуникационных и сетевых техно-

логий, по мысли множества современных авторов, способствуют все

большей автономизации труда, его эволюционному развитию в сторону

соответствия ряду гуманистических критериев. Появилось такое понятие

как гибкая занятость, когда работник может и не быть постоянным

сотрудником в одной организации, а вести сразу несколько проектов в

разных компаниях. В условиях «текучей современности» рынок труда

становится подвижным, здесь нет никаких гарантий, что одна лишь

профессиональная компетентность обеспечит стабильный доход, все

чаще в дополнение к необходимым трудовым навыкам прибавляются

такие требования как коммуникабельность, креативность и легкая

обучаемость. Как никогда раньше человеку вменяется в обязанность

постоянное самосовершенствование и развитие.





76

В результате в современном менеджменте одним из ключевых

становится понятие человеческого капитала, требующего постоянных

инвестиций в самого работника в виде затрат на дополнительное

образование и повышение качества его профессиональных навыков.

В данном контексте уместно привести слова Э. Тоффлера о характере

нового типа трудовых отношений: « <...> труд был грубым и жалким

в отраслях Второй волны, даже когда они были высокодоходные.

Чем больше вы выжимали пота из людей, тем больше денег вы делали.

По отношению ко многим компаниям Третьей волны верно прямо

противоположное. Грубость в процессе работы уже более не является

прибыльной – она непроизводительна. Компании Третьей волны

не увеличивают свои прибыли посредством выжимания пота из своих

рабочих. Они достигают своей цели не тем, что делают труд более

тяжёлым, а тем, что работают более умело. Драматизируя различия,

мы должны сказать, что в старом массовом промышленном производстве

главным были мускулы. В развитых разукрупнённых отраслях главными

являются информация и творчество». [5] Все это действительно указывает

на совокупность качественных изменений в характере современного

труда.

Несмотря на то, что в ряде случаев в большинстве сфер обществен-

ного производства еще сохраняются устаревшие схемы и модели

трудовых отношений, мы не будем отрицать, что определяющие

прогресс тенденции на стороне нового типа экономики и общества –

информационного. Эти новые реалии гораздо теснее связывают между

собой профессиональные и личностные качества работника, от которого

теперь требуется не простое выполнение трудовых обязанностей,

перечисленных в трудовом договоре, а мобилизация всех своих интел-

лектуальных и психологических ресурсов для максимально успешного

решения поставленных задач. Именно такой подход обеспечивает

преимущество новых товаров и услуг на рынке, а значит и максимальное

извлечение прибыли. Здесь уместно говорить о некой «метаквалифи-

кации», позволяющей работнику быстро адаптироваться к меняющимся

условиям, оперативно переобучаться, приобретая новые полезные

навыки, подключать самые разные свои личностные особенности для

успешного результата. Более того, стирается граница между рабочим и

нерабочим временем: необходимо быть постоянно доступным, потому

что в любой момент времени может появиться новая информация,

скорость учета которой окажется решающей для успешности текущего

проекта.

Также стоит отметить и то, что в информационном обществе без-надежно устаревает сложившаяся еще в XIX веке система образования.





77

Скорость изменений в научно-технической сфере такова, что те знания, умения и навыки, которые может дать система образования, к моменту включения человека в трудовые отношения уже не будут востребованы. Данный факт требует полной перестройки этой системы и ее переори-ентации на то, чтобы «научить учиться». Самообразование становится одной из сфер общественного производства, уже упомянутыми инвестициями в человеческий капитал, готовый к непрерывному самосовершенствованию.

Однако, на наш взгляд, остается актуальной одна важная проблема: можем ли мы сделать оптимистический прогноз, в соответствии с которым перечисленные трансформации в сущности современного труда ведут к преодолению тех негативных последствий отчуждения, выявленных еще К. Марксом и свойственных для капиталистического типа экономики? Как нам кажется, все рассмотренные изменения не отменяют одного существенного факта – труд остается средством получения прибыли. Это означает, что эксплуатация человека как рабочей силы и источника прибавочной стоимости видоизменяется, приобретая закамуфлированные формы. С одной стороны, мы конста-тируем черты гуманизации труда, с другой, явные признаки экспансии управленческих структур из пространства сугубо трудовых отношений в пространство личности. Стирается граница не только между рабочим и нерабочим временем, стирается граница между личным и профес-сиональным пространством. Когда Тоффлер говорит, что увеличение прибыльности теперь связано с более «умелой» организацией труда, это означает, что для данной цели мобилизуется гораздо больший объем личностного потенциала конкретного индивида, а не только его трудовые навыки, полученные в результате специального обучения.

В таком случае, мы можем констатировать, что гуманизация условий труда, возможности для творческой самореализации, непрерывное обучение и развитие в профессиональной сфере – все это не ради человека, а для более эффективного использования человека и его способностей. И если мы снова обратимся к античному пониманию самодостаточной жизни, то увидим, что современность остается эпохой несвободы, где каждый, кто интегрирован в систему общественного производства, служит для максимального извлечения пользы и практически лишен того, что у древних эллинов именовалось досугом. Однако стоит отметить, что тот посыл, который имплицитно содержит в себе современная форма трудовой деятельности, указывает на возможность новых трансформаций, связанных уже с субъектом этой деятельности, а не с той структурой, в которую он включен. И эти трансформации заключаются в осознании заложенных в современной форме труда перспектив для актуализации творческих способностей индивида, научиться использовать которые – его основная задача.





78


1. Арендт Х. Vita activa или о деятельной жизни / Пер. с нем. и анг.

В.В. Бибихина. – СПб.: Алетейя, 2000. – 437 с.

2. Аристотель. Никомахова этика. Сочинения в 4-х т. – Т. 4. – М.: Мысль,

1983. – 830 с.

3. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну / Пер. с нем.

В. Седельника и Н. Федоровой. – М.: Прогресс-Традиция, 2000. – 384 с.

4. Маркс К. Капитал: критика политической экономии. Т. 1. / К. Маркс. – М.:

Эксмо, 2018. – 1200 с.

5. Тоффлер Э. Будущее труда. Интервью // Новая технократическая волна на

Западе (сборник текстов). – М., 1986. – Электронная публикация: Центр

гуманитарных технологий. – 09.11.2006. URL:

https://gtmarket.ru/library/articles/2502 (дата обращения: 29.02.2020).


https://gtmarket.ru/library/articles/2502

ДЛЯ ЗАМЕТОК

Научное издание

ИСТОРИЯ, ПОЛИТОЛОГИЯ, СОЦИОЛОГИЯ, ФИЛОСОФИЯ:

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

Сборник статей по материалам

XXX международной научно-практической конференции

№ 3 (22)

Март 2020 г.

В авторской редакции

Подписано в печать 12.03.20. Формат бумаги 60х84/16.

Бумага офсет №1. Гарнитура Times. Печать цифровая.

Усл. печ. л. 5. Тираж 550 экз.

Издательство ООО «СибАК»

630049, г. Новосибирск, Красный проспект, 165, офис 5.

E-mail: [email protected]

Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленного

оригинал-макета в типографии «Allprint»

630004, г. Новосибирск, Вокзальная магистраль, 3

16+


Documents

ИСТОРИЯ, ПОЛИТОЛОГИЯ, СОЦИОЛОГИЯ, …sibac.info/files/2020_03_02_social/3(22).pdfСеверной Корее строить демократическое