Р. М. Гусейнов, В. А. Семенихина

Москва Юрайт 2014

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

УЧЕБНИК ДЛЯ БАКАЛАВРОВ

Допущено Министерством образования и науки Российской Федерации в качестве учебника

для студентов высших учебных заведений, обучающихся по экономическим направлениям и специальностям

Книãа äостуïна в ýëектронной áиáëиоте÷ной системеbiblio-online.ru

УДК 33ББК 65.01я73 Г96

Авторы:Гусейнов Рифат Мирахмедович — доктор экономических

наук, профессор кафедры общей экономической теории Новоси-бирского государственного архитектурно-строительного универ-ситета, заслуженный экономист Российской Федерации;

Семенихина Валентина Анатольевна — кандидат экономи-ческих наук, профессор, заведующая кафедрой общей экономи-ческой теории Новосибирского государственного архитектурно-строительного университета.

Рецензенты:Баликоев В. Э. — доктор экономических наук, профессор Ново-

сибирского государственного архитектурно-строительного уни-верситета;

кафедра экономической теории, регионалистики и мировой экономики Сибирского университета потребительской коопера-ции (заведующий кафедрой Шахнович Р. М. — кандидат экономи-ческих наук, доцент).

Г96 Гусейнов, Р. М.

Экономическая история : учебник для бакалавров / Р. М. Гусей-нов, В. А. Семенихина. — М. : Издательство Юрайт, 2014. — 686 с. — Серия : Бакалавр. Базовый курс.

ISBN 978-5-9916-1840-3Рассмотрены наиболее важные этапы истории экономики.

В основе авторской концепции — исторические сравнения само-бытного развития экономики стран Запада, Востока и России в контексте преимущественно цивилизационного подхода. Соот-ветствует требованиям Федерального государственного образо-вательного стандарта высшего профессионального образования третьего поколения.

Для студентов, магистрантов и аспирантов, а также для всех интересующихся историей и экономической теорией.

УДК 33ББК 65.01я73

ISBN 978-5-9916-1840-3© Р. М. Гусейнов, В. А. Семенихина, 2012© ООО «Издательство Юрайт», 2014

Оãëавëение

Предисловие ............................................................... 6Чему учит экономическая история ................................ 8Введение....................................................................13Вопросы для самостоятельных размышлений ...............55

РАздел I. ЭконоМиЧеСкАя иСтоРия доиндуСтРиАльных циВилизАций

Глава 1. Расколотый мир «человека производящего» ...591.1. Неолитическая революция — медленный процесс

созревания цивилизации .............................................................591.2. Доклассовое восточное государство ........................................621.3. Социальная структура древневосточных обществ .............661.4. Глобальный разрыв: Восток — Запад ......................................711.5. Экономика античного рабовладения .......................................731.6. Причины гибели античной цивилизации ..............................761.7. Переход от античной системы к европейскому

феодализму .......................................................................................781.8. Античный мир и восточные деспотии .....................................81Вопросы для самостоятельных размышлений ..............................83

Глава 2. Экономика европейского феодализма .............842.1. Первичные определения ..............................................................842.2. Генезис европейского феодализма ...........................................852.3. Страновые особенности европейского феодализма ...........992.4. Особенности экономики средневекового Востока .......... 104Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 108

Глава 3. Экономика феодальной России..................... 1093.1. Начало цивилизационного развития ................................... 1113.2. Русские земледельцы и землевладельцы ............................ 1123.3. Формы русского землевладения ............................................ 1223.4. Русское предпринимательство и государство ................... 1303.5. Финансовая система России ................................................... 144Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 150

4 Оãëавëение

Глава 4. накопление сил для индустриального взлета ....1524.1. Преодоление локальности ........................................................ 1524.2. Средневековая европейская урбанизация .......................... 1564.3. Средневековый восточный город .......................................... 1624.4. Капиталистическая мануфактура .......................................... 1634.5. Поиск богатства по всему миру .............................................. 1674.6. «Дух капитализма» ..................................................................... 1724.7. Первая буржуазная революция .............................................. 1744.8. Предындустриальная цивилизация: итоги ........................ 176Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 177

РАздел II. ЭконоМиЧеСкАя иСтоРия индуСтРиАльных циВилизАций

Глава 5. классика европейского капитализма ............. 1815.1. Капиталистическая форма индустриального мира ......... 1815.2. Эталонный капитализм: Великобритания ......................... 1875.3. «Французские отклонения» от эталона .............................. 198Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 203

Глава 6. США: страна, обреченная на успех ............... 2046.1. Парадоксальная историческая конструкция ..................... 2046.2. Американская революция ........................................................ 2086.3. Страна свободных фермеров ................................................... 214Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 216

Глава 7. «Строительство» капитализма ...................... 2177.1. Запланированный капитализм ............................................... 2177.2. Путь к индустриальной цивилизации в Германии .......... 2197.3. Япония: восточный тип модернизации ............................... 227Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 232

Глава 8. Русский путь к индустриальной экономике .... 2338.1. Тенденция к капиталистической системе ........................... 2338.2. Тенденция к индустриальной экономике ........................... 2478.3. Вечный «крестьянский вопрос» ............................................. 252Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 257

Глава 9. Россия индустриальная: опыт нерыночного хозяйствования ........................................................ 258

9.1. В. И. Ленин против К. Маркса ................................................ 2589.2. Этапы социалистического строительства ........................... 2669.3. Экономика «сталинского социализма» ............................... 273Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 280

5Оãëавëение

Глава 10. звездное время индустриального запада ..... 28110.1. Этапы индустриального развития ...................................... 28110.2. Эстафета лидерства .................................................................. 28210.3. «Государство защищает общественные интересы» ....... 29310.4. Маятник регулирования экономики .................................. 304Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 305

Глава 11. Экономика колоний и свободных стран третьего мира ........................................................... 306

11.1. Колониальная экспансия ....................................................... 30611.2. Национально-освободительное движение ....................... 31311.3. Постколониальная экономика .............................................. 318Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 323

Раздел III. нА Пути к ЭконоМике ПоСтиндуСтРиАльной циВилизАции

Глава 12. Глобализация: противоречивый процесс ..... 32712.1. Благо или зло? ............................................................................ 32712.2. Мировой воспроизводственный процесс ......................... 32912.3. Хронология интеграционных событий ............................. 33212.4. Рискованные прогнозы развития мировой экономики 344Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 350

Глава 13. Россия — страна с рыночной экономикой .... 35113.1. Почему рухнула советская экономическая система ..... 35113.2. Незавершенные реформы ...................................................... 35613.3. Рыночная экономика функционирует ............................... 37513.4. Великие экономисты о российских реформах ................ 379Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 382

Глава 14. образ экономики постиндустриальной цивилизации............................................................. 383

14.1. Концепция основоположников ............................................ 38314.2. Инновационная экономика: мировой опыт и Россия .. 38614.3. Противоречия постиндустриального мира ...................... 39314.4. Движется ли Россия

к постиндустриальной экономике? ...................................... 396Вопросы для самостоятельных размышлений ........................... 398заключение .................................................................. 399тесты ........................................................................... 403Приложение ................................................................. 417литература ................................................................... 685

Преäисëовие

Уважаемые читатели! Представляем вам необычный учебник по истории эко-

номики. Особенность его заключается в стиле изложения материала. Сохраняя академическую строгость и скрупу-лезность в подборе и систематизации материала в полном соответствии с требованиями государственного образова-тельного стандарта, авторы делятся со всеми, кто интере-суется экономической историей и экономической теорией, собственными интерпретациями и обобщениями.

Давая необходимые позитивные знания экономической истории, авторы акцентируют внимание на дискуссион-ных проблемах, стремясь раскрыть актуальную значимость исторических событий, и вызывают у читателей острое желание самостоятельно анализировать исторический материал в поисках истины.

«В истории ничего не пропадает», — таков один из глав-ных постулатов предлагаемой книги.

Студент, изучивший дисциплину «История экономики», должен:

знать: фактический материал всех этапов экономиче-ской истории; сущностные характеристики моделей органи-зации хозяйственной деятельности людей; направленность экономической эволюции человеческого общества и черты его хозяйственного развития на каждой ступени; факторы, определившие траекторию движения мирового хозяйства и стран-лидеров; экономическую динамику отдельных госу-дарств и групп государств (тенденции их развития, общие и отличительные черты хозяйствования);

уметь: давать взвешенную, обоснованную оценку сущ-ности, причинам и следствиям экономических явлений прошлых эпох; характеризовать условия, под воздействием которых менялась экономическая жизнь стран-лидеров и целого мира; выделять закономерности развития мировой экономики, объяснять механизм смены экономических эта-пов развития человеческого общества; сравнивать хозяй-ственное развитие разных стран с использованием разно-

7Преäисëовие

образных показателей; выявлять общие и отличительные черты в экономике разных стран; обосновывать факторы, которые способствовали быстрому экономическому раз-витию одних народов по сравнению с другими; определять меру вклада в экономическое процветание народов, с одной стороны, взаимообогащения и взаимовлияния, с другой стороны, национального своеобразия и самобытности;

владеть: навыками самостоятельного применения полу-ченных знаний для оценки текущего положения в эконо-мике России и зарубежных стран; ретроспективной оценки основных явлений в экономической истории и многовари-антных путей хозяйственного развития народов; выявления и анализа фундаментальных открытий в хозяйственной сфере, научно-технических достижений, ценных для исто-рии мировой экономики в целом; сравнения, сопоставления национальных особенностей хозяйственного развития раз-личных стран, а также выделения, выявления в них общих и отличительных черт; определения условий, которые были способны улучшить и, напротив, усугубить экономическую ситуацию в той или иной стране.

Чему у÷ит ýкономи÷еская история

Более 30 лет авторы занимаются экономической исто-рией и экономической теорией и за эти годы пришли к четы-рем «основополагающим» выводам. На их базе и построена вся концепция учебника.

Первый вывод сколь прост, столь же и загадочен: все народы мира живут так, как сами хотят жить. Когда же народы не хотят жить так, как живут, они меняют социально-экономическую систему. Медленно или быстро, эволюци-онно или революционно — это другой вопрос. Знаток тут же возразит: «Разве есть народы, которые хотят жить скромно и даже бедно? Разве не зависит уровень жизни, благосостоя-ние граждан от наличия или отсутствия богатых природных ресурсов?» Отвечаем: не зависит! Примеры Голландии, Изра-иля, Японии подтверждают этот тезис. Сегодня усердно рас-пространяется миф о некоем «ресурсном проклятии» России. Мол, наша «нищета» — результат нашего богатства. Это «голь на выдумки хитра», а нам незачем «хитрить», нам и без того всё Бог дал. Вот обеднеем ресурсами — сразу заработаем эффективно и догоним… Португалию (если, конечно, она будет дожидаться). Да вот неприятность — ресурсное богат-ство почему-то не мешает Соединенным Штатам, Австралии, Канаде. Да и Бразилии не мешает! Что-то тут не так, не в при-родных ресурсах дело. Судя по всему, в иных качествах страны и населяющих ее людей, в национальном экономиче-ском духе. «Мне хватает», — как часто мы встречали это воз-ражение у наших бывших учеников в ответ на предложения более высокооплачиваемой, но и более ответственной работы. Видимо нам, экономистам, не мешает заняться непривычной, сколь «нематериалистической», столь и «нематематизирован-ной» проблемой — экономическим духом народа.

Мы с большим уважением относимся к математическим методам экономического анализа1, с не меньшим уваже-

1 Более того, обычно на первой встрече со студентами-первокурсни-ками в начале сентября мы откровенно говорим, что на экономическом факультете или в экономическом вузе главными предметами являются математика и иностранный язык, чем вызываем бурю возмущения у наших коллег-экономистов.

9Чему у÷ит ýкономи÷еская история

нием — к специалистам в области клиометрики1. Но как бы тонки и экзотичны ни были математические и статисти-ческие методы исследования исторического и современ-ного экономического материала, как бы полно эти методы ни описывали функциональные зависимости в экономике, они не дают ответа на простой вопрос: почему страна, пере-полненная ресурсами, самая богатая в мире, имеет перма-нентные трудности в социальной сфере, беднеющее населе-ние. В то же время страны, граждане которых обуреваемы героическим духом, не имея иной раз и сотой доли того, что имеет, скажем, Россия, процветают и даже становятся зако-нодателями социально-экономической моды, позволяют себе снисходительные советы руководству великой дер-жавы.

Второй вывод не менее прост: социально-экономические системы не клонируются. Ни одному народу никогда не уда-валось системно повторить в своей стране опыт других народов и стран. Когда сегодня нам говорят, что необхо-димо перенять «западную модель» развития, стоит спро-сить, а какую именно. История экономики показывает, что даже процветающие страны развиваются по «различным моделям». В двух великих соседних европейских держа-вах — Германии и Франции — функционируют значительно различающиеся хозяйственные механизмы, несмотря на то что обе страны участвуют в единых общеевропейских инте-грационных процессах. В Швеции, где многое «сделано с умом», и вовсе странная «смешанная экономика», то ли капиталистическая, то ли посткапиталистическая, во вся-ком случае не вмещающаяся в привычный набор известных «измов». В Японии, при всей видимой вестернизации, про-должает процветать «восточный дух» общинности и патер-нализма. И везде все красиво и пристойно. Дух захватывает, так хочется что-то этакое перенять и внедрить! Но нет, тре-буется набраться мужества и искать свой, российский, спо-соб экономического существования.

Мы много усилий тратим на «изучение опыта» дру-гих стран в деле эффективного экономического развития. И получается, что зря! Никакого толку от этого для нас

1 Клиометрика — ветвь историко-экономической науки, предпола-гающая применение эконометрики в экономической истории, т.е. изуче-ние истории с использованием продвинутых математических методов обработки данных и их анализа. Клио — муза истории в древнегреческой мифологии.

10 Чему у÷ит ýкономи÷еская история

не происходит. Нам всегда кто-нибудь или что-нибудь мешает: революции, войны, периоды послевоенных вос-становлений, мировые кризисы; «американский импе-риализм», «мировой сионизм», «китайский гегемонизм» (и такое было!). А если ничего такого не можем найти, то сваливаем наши неудачи на плохую погоду, на хорошую погоду, на морозы, на отсутствие морозов, на природные катаклизмы, техногенные катастрофы. Сегодня (мы пишем эти строки в октябре 2011 г.) можно посетовать на Олим-пийские игры 2014 г., Универсиаду 2013 г., Конференцию АТЭС 2012 г., на Грузию, Южную Осетию, Абхазию. На Аль-Каиду, наконец. Иногда мы спохватываемся, осознавая, что и относительно благополучные страны сталкиваются с теми же или подобными ситуациями. Тогда-то и посылаем науч-ные делегации за рубеж — изучать чужой опыт.

В начале 1990-х г., когда в России всерьез взялись за рыночное реформирование, нас удивляли и даже сме-шили публикации в научных журналах на тему о прием-лемости для России аргентинской, китайской, шведской, германской и прочих «моделей» развития. Увы, чтобы развиваться по-шведски, необходимо быть шведами, а по-китайски — китайцами.

Естественно, изучать чужой опыт необходимо, можно перенимать некоторые технико-технологические достиже-ния, использовать открытые в других странах функцио-нальные зависимости. Но уже управленческие приемы и инструменты, системы менеджмента на микроуровне и, тем более, на макроуровне требуют глубокого изучения национальной специфики. Ведь то, что, скажем, японцу благо (система пожизненного найма, например), то аме-риканцу — смерть, а шведам, с их системой «солидарной заработной платы», — и вовсе фантастическая экзотика. И ничего, живут, как-то уживаются друг с другом.

О «системном переносе» опыта одной страны на террито-рию другой не может быть и речи. В свое время вся военно-политическая мощь бывшего Советского Союза не позво-лила унифицировать социально-экономические системы стран «социалистического лагеря». Советская централизо-ванно-плановая система сильно отличалась от «рыночного социализма» Югославии, «кооперативной специфики» Венгрии, северокорейской модели «опоры на собственные силы». А современные рыночные системы столь разно-образны, что от «опыта» могут глаза разбежаться и вполне

11Чему у÷ит ýкономи÷еская история

возможно упустить собственную экономическую и управ-ленческую историю и бездумно отказаться от нее.

Вывод третий посложнее и чреват дискуссионным задо-ром: в истории ничего не пропадает. Мы с большим уваже-нием относимся к открытиям Чарльза Дарвина и к дарви-низму. И все же предпочитаем во всех живых организмах, в том числе экономических, искать исторические корни, генетические связи между явлениями. Признавая, что в природе и в обществе существует диалектическое един-ство изменчивости и наследственности, мы видим, что генетические связи более прочны и долговременны, что изменения на генетическом уровне происходят или очень медленно, веками и тысячелетиями, или — катастрофиче-ски. «Природа не делает скачков», — говорил великий Аль-фред Маршалл. Дарвинист усмехается, читая или слушая такое, но мы в душе все равно таим сомнения.

Социально-экономическая история многократно и мно-гообразно свидетельствует о прочности генетических свя-зей. Соединенные Штаты — страна, рожденная на «пустом месте» (индейцы de facto не участвовали в генезисе совре-менной экономики США1), были обречены на победу либерализма и индивидуализма в экономике. Россия же отягощена прямым и косвенным влиянием нерыночных отношений и связей — общинностью, соборностью, монар-хическими устремлениями в политике и — самое главное — гипертрофированной ролью государства в экономической жизни. Сколько раз в нашей стране начинались рыночные реформы! И ни разу (ни разу!) мы не завершали преоб-разования системным формированием рыночной эконо-мики. У нас даже предпринимательский страт в обществе возникал под влиянием и по настоянию власти. Государ-ство в России — это не просто «политическая надстройка» и публичная власть. Государство в России всегда было и остается основным инвестором, самым активным инно-ватором и мощной перераспределительной машиной, функ-ционирующей в мобилизационно-раздаточной системе2.

И наконец, вывод четвертый: историческая спираль существует! С социально-экономической точки зрения мир развивается по спирали. То, что объективно прогрессивным

1 Мы даем хороший повод для обвинений в невежестве.2 Термин «мобилизационно-раздаточная система» предложен

О. Э. Бессоновой.

12 Чему у÷ит ýкономи÷еская история

было в прошлом, никогда не умирает. Даже идеи не уми-рают, они — замирают. И при благоприятном стечении обстоятельств вновь возрождаются на новом витке истори-ческой спирали. Цивилизация появились в благоприятной для «человека производящего» природно-климатической среде на Древнем Востоке, в узкой полосе, ограниченной 40 и 20 градусами северной широты. И сегодня, наблюдая гигантское развитие Китая, Индии, Японии, Филиппин, Кореи, невольно озаботишься мистическими размышле-ниями о вполне обозримом будущем человечества. Мир возвращается к истокам! А место России в этом будущем должны определить мы сами. Никто за нас этого не сделает.

Если о четырех выводах мы можем говорить с относи-тельной уверенностью, то пятый вывод пока еще формиру-ется в виде гипотезы: при всех различиях развития все же существует божественный всеобщий вектор общественного прогресса. Все народы и страны движутся в одном направ-лении, но разными путями. И именно это обстоятельство позволяет рассматривать человечество как противоречи-вое, но все же единое сообщество народов, которые порой и не догадываются о том, что они являются всего лишь самобытными и многообразными частями единого целого.

Не будем скрывать: работая над проблемами всемир-ной истории экономики, истории экономики зарубежных стран, мы всегда (иной раз непроизвольно) думаем о Рос-сии, пытаемся ответить на «проклятый» вопрос: почему мы живем так, как мы живем.

Экономисту-историку гораздо легче жить и работать по сравнению с экономистом-теоретиком. От теоретика, особенно занимающегося макроэкономикой, ждут про-гнозов. Иные смелые теоретики такие прогнозы делают. А поскольку экономисты-теоретики живут долго1, они могут дожить до периода собственного триумфа или позора. От историка ждут только объяснения того, что уже случи-лось. Работа историка менее «опасна» хотя бы потому, что он знает, «что было потом».

1 Читателю рекомендуем обратиться к биографиям Франсуа Кенэ, Милтона Фридмана, Станислава Струмилина, Пола Самуэльсона и мно-гих других выдающихся ученых.

Ввеäение

Экономист должен быть историкомБыть экономистом и очень интересно, и очень ответ-

ственно. Вот как характеризует эту профессию великий дж. М. кейнс: «...экономист высшей пробы должен обла-дать редким сочетанием множества способностей. Он дол-жен обладать громадным объемом знаний в самых разных областях и сочетать в себе таланты, которые редко совме-щаются в одном лице. Он должен — в известной мере — одновременно быть математиком, историком, государ-ствоведом, философом. Он должен понимать язык символов и уметь выражать свои понятия и концепции словами. Он должен уметь разглядеть в частном общее, одновременно держать в уме и абстрактное, и конкретное. Он должен изучать настоящее в свете прошлого во имя будущего. Ни одну сторону природы человека и его институтов эконо-мист не должен полностью оставлять без своего внимания. Он должен быть одновременно целеустремлен и объекти-вен, беспристрастен и неподкупен, как художник, но вместе с тем иногда столь же близок к реальной жизни, как и поли-тический деятель»1.

Задумайтесь, читатель, над этой фразой. И вникая в каждое ее слово, обратите внимание на то, что вам, буду-щему экономисту, почему-то надо быть еще и историком, вам предстоит «изучать настоящее в свете прошлого во имя будущего».

Многие выдающиеся экономисты с большим уваже-нием относятся к историко-экономическим исследованиям. Назовем несколько имен: Адам Смит, карл Маркс, джон Стюарт Милль, Альфред Маршалл, йозеф Шумпетер, Василий леонтьев, Милтон Фридман, дж. кеннет Гэл-брейт, Саймон кузнец, дуглас норт. Все они — всемирно

1 Кейнс Дж. М. Альфред Маршалл. 1842—1924 // Маршалл А. Прин-ципы экономической науки. Т. I. М. : Прогресс, 1993. С. 11—12.

14 Ввеäение

известные экономисты. В российской традиции экономисты тоже глубоко осваивали историческую науку. М. и. туган-Барановский, В. и. ленин, н. д. кондратьев — вот хотя бы три выдающихся имени, без которых немыслима отече-ственная экономическая наука.

Точно определить предмет нашей науки не так уж про-сто. Наука наша относительно молодая, развивающаяся (ей немногим больше ста лет), и предмет ее не вполне устоялся. Более того, ее даже по-разному называют: одни «историей экономики», другие — «экономической историей», третьи — «историей народного хозяйства», на стыке XIX и ХХ вв. ее называли «историей хозяйственного быта». Предмет нашей науки тоже трактуется по-разному. Оставим исследование тонкостей дискуссий специалистам1. А сами сразу же дадим определение предмета нашей науки.

Экономическая история — это наука об экономической жизни людей в различных культурах и обществах, рассмо-тренной ретроспективно. Она, систематизируя факты экономической действительности, выявляет и формулиру-ет закономерности экономических аспектов человеческой деятельности и выдвигает на этой базе гипотезы развития человеческого общества.

Поскольку речь идет об экономической жизни, то в поле зрения экономиста-историка попадает весь процесс исто-рического развития общественного производства в кон-кретных формах отдельных стран в различные эпохи, эко-номическая политика государств, сдвиги, происходящие в развитии производительных сил.

Круг интересов экономистов-историков велик. На меж-дународных конгрессах по экономической истории, которые собираются с 1960 г., рассматриваются проблемы экономи-ческого роста, циклов конъюнктуры, индустриализации и урбанизации, аграрной истории, генезиса и развития капи-тализма, демографии, эволюции производственных струк-тур, общественных институтов и самого человека — homo economicus, методологии истории экономики. В последние четыре десятилетия усиленно развивается новая ветвь историко-экономической науки — клиометрика.

1 Подробнее см.: Гусейнов Р. История экономики России : учеб. посо-бие. М. : ИВЦ «Маркетинг»; ООО «Издательство ЮКЭА», 1999.

15Ввеäение

Чего же добиваются ученые, изучая историю эконо-мики?

Во-первых, это просто интересно (тому, кто интере-суется экономикой или вообще чем-либо интересуется). История экономики расширяет кругозор экономиста-про-фессионала, делает его более культурным, интеллигент-ным и интересным человеком. Вовсе не обязательно знать факты для подтверждения какой-либо теории или амбици-озно намереваясь создать новую теорию. Их надо просто знать. Ведь в истории факт имеет самодовлеющую цен-ность. Исследователи время от времени находят в прошлом что-нибудь этакое, что может в корне изменить наше пред-ставление об истории. Вряд ли неспециалист знает, что, скажем, первые частные банки появились в VII веке до н.э. в Нововавилонском царстве, т.е. 2800 лет назад. Сам по себе факт интересен, особенно в свете наших школьных пред-ставлений о господстве натурального хозяйства в эпохи, предшествовавшие капитализму. Этого уже достаточно. Но когда мы вдруг узнаем, что первый частный коммерче-ский банк в России был создан только в 1864 г., у нас воз-никают невеселые мысли по поводу пресловутой отстало-сти России. Однако не будем торопиться с размышлениями о нашей отсталости. Это еще необходимо проверить. Очень может быть, что Россия просто не нуждалась в очень мощ-ном институте рыночной экономики, обходилась без него.

Однако история все-таки может понадобиться, во-вторых, для исторической иллюстрации экономических теорий, под-тверждения их верности или для исторической критики теоретических построений, когда факты опровергают те или иные теоретические постулаты. Наконец, исторические факты, хорошо изученные, систематизированные и проана-лизированные, могут стать основанием для создания новых экономических теорий.

Впрочем, факты бывают весьма коварными, если с ними обращаться вольно или с корыстными целями. Фактов в истории так много, что, проведя определенную селекцию, можно доказать с их помощью что угодно. Можно, напри-мер, в русской истории обнаружить постоянное обострение классовой борьбы между феодально-зависимыми крестья-нами и землевладельцами, а можно найти десятки опубли-кованных фактов компромиссной и дружеской даже формы общения между помещиками и крепостными. Многие из вас видели фильм или читали книгу «Унесенные ветром».

16 Ввеäение

И ведь никого не удивляли трогательные отношения между рабовладельцами и рабами в южных штатах Америки. Можно восстание Емельяна Пугачева охарактеризовать как великую крестьянскую войну за права человека, за землю и волю, а можно — как реакционное выступление, направ-ленное против прогрессивных преобразований Екатерины Великой. И вовсе не обязательно обманывать читающую публику. Порой такие невинные шутки происходят непро-извольно, из-за априорно сформулированных теоретиче-ских выводов, которые возникли не в результате исследова-ния исторических фактов, а еще до того, как исследователь приступил к социально-экономическому материалу. Тогда и возникает соблазн селекции. Ученый будет скрупулезно указывать источники, из которых почерпнуты факты, тща-тельно цитировать своих предшественников, добросовестно составлять таблицы и графики. В результате сложится впечатление, что автор абсолютно объективен. И никому не будет известно, что ученый может при всем этом просто замалчивать факты, доказывающие иное, но проигнориро-ванные или просто не замеченные автором из-за психоло-гической настроенности на готовые выводы1.

В русской истории такого рода казусы случались сплошь и рядом. Скажем, экономисты, принадлежавшие к «запад-ническому» или «славянофильскому» лагерям, спорили друг с другом, вооружившись одними и теми же достовер-ными фактами. Но одни доказывали необходимость капи-талистического развития России по европейским образ-цам, другие настаивали на самобытности, самостийности и «некапиталистичности» страны. Случалось, что один и тот же автор пересматривал свои взгляды в зависимости от ситуации. Например, В. И. Ленин в самом конце XIX в.

1 Очень уважаемый нами К. Маркс тоже впадал в «грех селекции». Написав в 30-летнем возрасте в соавторстве с Ф. Энгельсом «Мани-фест Коммунистической партии», он потом всю жизнь искал, обраба-тывал и умело использовал экономические факты для доказательства верности своих коммунистических выводов. И он добился-таки своего. Логика «Капитала» безупречна: все построение книги, все теоретиче-ские посылки и вся историко-экономическая «фактура» с железной необходимостью приводят к выводу о том, что «экспроприаторов экс-проприируют». Однако все оказалось не так просто и логично в жизни. А случилось это потому, что кроме фактов, доказывающих острую кон-фронтационность буржуазного общества, можно найти тысячи фактов сотрудничества и компромиссов. Но поскольку эти факты не могли «играть» на предварительный вывод, от них требовалось просто «абстра-гироваться». В результате «практика не подтвердила истину».

17Ввеäение

написал прекрасную историко-экономическую книгу «Раз-витие капитализма в России», где в полемике с неонарод-никами безукоризненно доказал не только возможность, но уже и наличие системы капиталистических производ-ственных отношений в России. Однако после поражения первой русской революции 1905—1907 гг. он вынужден был признаться, что сильно преувеличивал степень развитости капиталистических производственных отношений1.

Означает ли все это, что в исторических науках нельзя доискаться до правды?

По всей видимости, в науке не может быть одной правды на все времена и для всех исторических ситуаций. Ска-жем, А. Смит описал относительно гармоничную и вполне компромиссную модель рыночной экономики. К. Маркс же дал лучшее описание противоречивого и конфликтного рыночного мира. Кто из них прав? Как ни странно, оба. В рыночной экономике есть и то, и другое. Если действи-тельно существует закон единства и борьбы противополож-ностей, то в науке вполне возможна ситуация, когда один исследователь предпочитает рассматривать «единство», а другой концентрирует внимание на «борьбе». Помимо прочего, многое зависит от личных пристрастий исследова-теля, от его биографии и даже от характера. И только зна-комство со всеми, подчас противоположными, взглядами даст возможность для широкого и относительно достовер-ного подхода к экономической истории.

Значение историко-экономического исследования про-является не только в установлении общественно-эко-номических закономерностей исторического развития, но и в конкретных случаях хозяйственной практики. К истории хозяйства профессионал-экономист обраща-ется (осознавая или не осознавая это) буквально на каж-дом шагу. Даже если он занимается бухгалтерским учетом, анализом хозяйственной деятельности, финансами и кре-дитом, экономикой отдельных отраслей хозяйства. А что касается менеджмента, то в нем на практике ничего нельзя добиться, если не знать историю предприятия или отрасли, которыми руководит менеджер.

Нельзя в принципе научиться основам экономического мышления, не умея представлять хозяйство на всех (микро-, мезо- и макро-) уровнях в его историческом аспекте.

Вот как характеризует значение истории для эконо-мики один из основателей современной клиометрики

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 16. С. 269.

18 Ввеäение

дональд Макклоски: «История, независимо от того, можно ли ее использовать для непосредственной проверки эко-номических законов или выработки экономической поли-тики, представляет собой коллективную память и является источником мудрости»1.

Несмотря на то что история экономики многого доби-лась, в науке осталась масса трудноразрешимых проблем, которые затрудняют процесс изучения и преподавания.

Среди крупных проблем назовем, прежде всего, проблему метода. Естественно, что, изучая историю экономики, необ-ходимо исследовать и развитие метода нашей науки. Здесь возможны крайности в подходах. До недавнего времени, когда в нашей стране господствовал «поголовный марк-сизм», в официальной науке признавался лишь один метод исследования — диалектико-материалистический. Между тем непредубежденный взгляд в историю показывает, что и на базе иных методологических предпосылок, например маржиналистских2 или институционалистских3, возможны значительные достижения экономической мысли. Это, впро-чем, не должно быть причиной того, чтобы отрицать позна-вательные возможности гегельянского и марксистского методов. Крайности и экстремизм в науке — весьма вредные явления. Терпимость и попытки понять друг друга — вот путь для взаимного обогащения школ и направлений.

Всякое экономическое явление можно рассматривать с различных точек зрения и с различными целями. И вполне вероятно, что разные подходы могут быть верными для раз-личных условий. С одной стороны, эмпиризм ученых антич-ной древности и Средневековья не помешал им выдвигать глубокие теоретические гипотезы, которые еще не сло-жились в систему взглядов, но стали предтечей науки под названием «политическая экономия». С другой сто-роны, метод научной абстракции, разрабатываемый в эпоху классиков буржуазной политической экономии, не помешал теории выродиться в упрощенные построения последовате-лей классического наследия. Любопытно, что Ж.-Б. Сэй,

1 Теория и история экономических и социальных институтов и систем. Зима 1993. Том 1. Вып. 1. С. 109.

2 Маржинализм — крупное направление в экономической мысли, методологической базой которого является использование предельных величин в экономическом анализе.

3 Институционализм — направление экономической мысли, уделяю-щее основное внимание роли социальных институтов (преимущественно неэкономического характера) в экономической жизни общества.

19Ввеäение

дж. Мак-куллох, у. Сениор, упрощая классическое уче-ние, вместе с тем создавали базу для иных концепций, кото-рые позднее превратились в новую систему взглядов. Диа-лектический материализм, дав значительные результаты в развитии экономической мысли, все-таки не позволил чутко уловить достижения маржиналистской концепции. Попытка выдающегося русского экономиста и историка М. и. туган-Барановского найти синтетическое единство марксистских и маржиналистских концепций была грубо осуждена ортодоксальным марксистом н. и. Бухариным. И зря! Упустили марксисты и возможность более глубокого синтеза с институционализмом, хотя, скажем, дж. к. Гэл-брейт был готов к такого рода сотрудничеству.

И методы, и теории стареют и умирают. Но в отличие от людей (если, конечно, не верить в переселение душ) могут воскресать и возрождаться на новом витке спира-левидного развития. Слепое следование определенным методологическим посылкам привело к самоизоляции экономической науки России от магистральных путей раз-вития экономической мысли, что, в свою очередь, ввергло историко-экономическую науку России в глубокий и пока не преодоленный кризис.

Судя по всему, в любой исторической науке трудно достичь полной объективности и окончательной истины, которой просто не существует. Меняется конкретная социально-экономическая обстановка и меняются взгляды исследователей на прошлое. Это нормальный процесс. Не следует только одно невежество заменять другим. Например, в недавнем прошлом марксисты ничего в исто-рии не видели кроме классовой борьбы, сейчас же делаются попытки не видеть этой классовой борьбы вообще. Одна крайность сменяет другую.

Другая важная проблема для экономиста-историка — это невозможность относительно самостоятельного изуче-ния истории экономики в отрыве от гражданской, полити-ческой, военной или религиозной истории. Экономист, раз уж он занялся историей, должен знать все! Речь может идти лишь о «нюансировке», об объекте внимания, а не об игно-рировании неэкономических факторов истории.

Третью проблему мы назвали «пространственными и временными аберрациями1». Человеку, живущему в наше

1 Аберрация — в общем случае всякие отклонения от нормы в строе-нии или в функции; в частном — искажения изображений.

20 Ввеäение

время, иные события кажутся исторически важными (вспомним «исторические» партийные съезды КПСС), а с точки зрения действительной Истории они могут ока-заться незначительными случайными явлениями, флук-туациями, слабыми возмущениями, не отражающимися на последующих событиях и не оставляющими следа на теле человеческого сообщества. Поэтому историку необходимо осторожно обращаться с фактами «свежей» истории, ибо здесь возможны как преувеличения, так и недооценки собы-тий. Однако и более «застарелые» исторические аберрации тоже возможны. То, что важно и существенно для эконо-мики, вовсе не столь важно для отдельных граждан. Люди в своей повседневной деятельности могут и не замечать глобальных экономических процессов (конечно, если это не война и не революция), если они не отражаются на их жизни непосредственно. Поэтому в историческом труде могут встретиться описания социально-экономических событий, которые лишь на первый взгляд были не столь значительны, а на самом деле сыграли важную (позитив-ную или негативную) роль в дальнейшей цепи событий. Мы признаем возможность мощного воздействия на эконо-мику страны случайных, порой экзогенных, обстоятельств, отдельных личностей и даже отдельных идей.

Нет более скучного занятия, чем изучение какой-нибудь науки по учебникам и учебным пособиям. Это касается не только общественных и экономических дис-циплин, но и точных наук, математики в частности. Если читатель уже имеет опыт преподавательской работы, он знает, с каким противоречием все мы, преподаватели, сталкиваемся. С одной стороны, нам хочется, чтобы наши ученики, студенты, магистранты и, тем более, аспиранты углубленно изучали первоисточники, классическую лите-ратуру по заданной теме, ощущали аромат истории науки, с другой — мы точно знаем, что делать этого они не станут хотя бы из-за недостатка времени. Наши ученики все равно будут обращаться к учебникам, методическим пособиям, Интернету, иным комментирующим материалам. А ведь учебники и комментарии написаны обычными людьми, авторами, имеющими свои пристрастия, симпатии и анти-патии, свое понимание предмета науки, методов исследо-вания и изложения и, конечно, свои методические при-емы подачи материала. И чем лучше написан учебник, тем быстрее учащийся попадает в плен чужих идей, порой

21Ввеäение

ложных. А поскольку первоисточники и классическая лите-ратура остаются за пределами внимания, то искаженный взгляд на предмет, сформированный в молодости, в период обучения, может сохраниться на всю жизнь.

Если учебник написан слишком занимательно, то это зачастую происходит за счет содержательности. А если учебник уж очень содержателен, то скучен невероятно. Вот и приходится выбирать некий методический оптимум, прийти к которому нелегко: все время возникает соблазн уклона в ту или иную сторону.

Идеальный учебник не должен быть похож на лекар-ство: хотя и полезно, но не вкусно. Но учебник — и не худо-жественное произведение, он требует значительных мозго-вых усилий. Главная цель любого учебного пособия — это усвоение учащимся некоего набора позитивного материа ла, без которого невозможно понимание предмета данной науки. Но есть еще более важная цель — вызвать у читаю-щего человека интерес к науке, желание самому покопаться в источниках, полистать труды выдающихся представите-лей науки. Вот тут-то не обойтись без определенной доли занимательности. И если в учебном пособии содержатся дискуссионные материалы, спорные гипотезы, непри-вычные подходы к теме — это может еще более возбудить интерес к науке, правда, если автор учебника не выстав-ляет свою точку зрения в качестве непререкаемой истины и прямо признается в существовании иных взглядов.

Самая прекрасная мечта преподавателя, пока еще плохо реализуемая на практике, — это сомневающийся уче-ник, пытающийся самостоятельно докопаться до истины, но при этом отталкивающийся от знаний, полученных от учителя или из учебника.

Нам, авторам этой книги, чужда идеализация и про-шлого (что ведет к реакционному романтизму в исследова-ниях), и настоящего (что ведет к апологетике), и будущего (что ведет к беспочвенному прожектерству). Объектив-ность и спокойный взгляд на факты — вот те методологи-ческие приемы, которые положены в основание учебника.

И последнее. Учитывая актуальность транзитологиче-ской проблематики в современном мире, мы особое вни-мание уделили периодам кардинальных экономических реформ. Нам хотелось разгадать одно из самых загадочных явлений российской истории: постоянные вмешательства государственных лидеров России в естественно-историче-ский процесс не только не ускорили развития российской

22 Ввеäение

экономики, а, напротив, консервировали ее перманентную «отсталость».

Мы не случайно поставили слово «отсталость» в кавычки. Наша страна была отсталой с точки зрения самих рефор-маторов и преобразователей, а не ее граждан. Кстати, мало кто и из иностранных исследователей рисковал подчерки-вать нашу отсталость. Социальный «мазохизм» — явление новое, сугубо национальное и труднообъяснимое. Только сейчас мы начинаем осознавать, что жить «по-другому» не значит жить «плохо»1.

История экономики — это ключ к поиску и генетиче-ских зависимостей, и каузальных связей в экономической жизни. Без истории в руках экономиста остается только анализ функциональных связей, отличный, но ограничен-ный инструмент познания хозяйственной жизни и эконо-мической культуры страны. Без глубокого проникновения в историю экономическая жизнь представляется набором дискретных состояний, каждое из которых образуется на пустом месте. Готовые результаты социально-экономи-ческого процесса рассматриваются вне его действительного развития.

Наша старая мечта — «консерваторский стиль» обуче-ния. Профессор консерватории не учит студента играть, скажем, на скрипке. Студент уже давно умеет это делать. Он приходит к профессору с готовой вещью, а профессор показывает ему содержание, глубинный смысл музыкаль-ного произведения, нюансировку в исполнении. Это и есть действительное сотворчество учителя и ученика. Не добив-шись за десятилетия преподавательской работы реализации этой мечты в общении с массовой студенческой аудито-рией, мы воплощаем ее в общении с магистрантами и аспи-рантами. Впрочем, студент — студенту рознь. Иной из них знает побольше не только аспиранта, но и преподавателя. Их-то мы приглашаем к этому учебнику.

Периодизация истории экономикиКогда экономист приступает к историческому иссле-

дованию, он стремится, как всякий иной историк, упо-1 В 1997 г. по телевидению показывали многосерийный фильм

«Сёгун» о первых европейцах, попавших в Японию. Так вот, японцы называли европейцев варварами, а европейцы японцев — обезьянами. Им всем было невдомек, что люди, культуры, цивилизации могут быть просто «другими».

23Ввеäение

рядочить материал во времени, предложить какую-либо периодизацию истории. Можно, конечно, этого не делать, а просто излагать факты экономической жизни, предо-ставив читателю самому пытаться, если захочется, искать закономерности этапного движения человечества. Но тогда это будет не научный и, тем более, не методический труд, а просто хронологический справочник событий, что, впро-чем, тоже небезынтересно.

Историки всегда пытались найти эту этапность, интуи-тивно чувствуя, что история — это не линейный и непрерыв-ный процесс, что история «куда-то движется» по сложной непрерывно-прерывистой трассе. Попыток периодизации было множество и ни одну из них не следует игнорировать, ведь ученые не случайно предлагали свое виденье истории экономики, в руках у них всегда были факты, почерпнутые из известных в их время источников.

Археологи исследуют стадии ранней человеческой исто-рии по основным материалам, из которых были сделаны орудия труда: каменный, медный, бронзовый, железный века со своими внутристадийными делениями.

Один из первых русских смитианцев1 Семен ефимович десницкий в работе 1768 г. выделял четыре стадии («состо-яния») развития человеческого общества исходя из основной отраслевой формы хозяйственной деятельности человека:

•охотничью;•скотоводческую;•земледельческую;•коммерческую2.Согласимся, что такая схема вполне реалистична, если

только не забывать, что это только схема, что в реальной жизни эти стадии накладывались друг на друга и ока-зывались в сложном взаимодействии. Во всяком случае, С. Е. Десницкий прекрасно понимал различия в способах производства материальных благ на различных стадиях развития и соответственно различал формы собственности: «нераздельную и общую» для ранних стадий и частную для земледельческой и коммерческой.

Близка к этой схеме периодизация немецкого ученого Фридриха листа. В работе «Национальная система поли-

1 Последователи учения А. Смита.2 Избранные произведения русских мыслителей второй половины

XVIII в. Т. I. М. : Госполитиздат, 1952. С. 270.

24 Ввеäение

тической экономии» (1841) он выделяет пять стадий раз-вития:

•дикости;•пастушескую;•земледельческую;•земледельческо-мануфактурную;•земледельческо-мануфактурно-коммерческую1.Здесь тоже за основу берется отраслевой признак, и эта

схема еще более приближается к истине.Последователь учения Ф. Листа о «национальной системе

политической экономии» Бруно Гильдебранд в книге «Политическая экономия настоящего и будущего» (1843) определял стадии развития экономики по способу обмена продуктами, различая:

•естественное хозяйство Средних веков, преимуще-ственно натуральное;

•денежное хозяйство, под которым понималось капи-талистическое хозяйство, основанное на обмене товаров посредством денег;

•кредитное хозяйство, современное автору, характери-зующееся тем, что обмен основывается на доверии, чест-ном слове, нравственности, а кредит постепенно устраняет господство денег и капитала и преобразует капиталистиче-ский мир на началах справедливости2.

Один из основателей «новой исторической школы» в Германии карл Бюхер брал за основу периодизации интенсивность обмена благами и выделял в истории:

•ступень замкнутого домашнего хозяйства (хозяйство без обмена);

•ступень городского хозяйства (производство на внеш-него потребителя, работа на заказ, непосредственный обмен товаров);

•ступень народного хозяйства (товары проходят несколько актов обмена еще на стадии производства, пре-жде чем доходят до потребителя)3.

Наконец, в 1960 г. американский ученый уолт Ростоу4 выдвинул оригинальную идею «стадий экономического

1 См.: Всемирная история экономической мысли : в 6 т. Т. 2. М. : Мысль, 1988. С. 125—126.

2 См.: Там же. С. 130—131.3 См.: Там же. Т. 3. С. 96.4 Ростоу (Rostow) — потомок выходцев из России — дал своей книге

«Стадии экономического роста» подзаголовок «Некоммунистический манифест».

25Ввеäение

роста», положив в основание технико-экономические характеристики: уровень развития техники, отраслевую структуру хозяйства, долю производственного накопления в национальном доходе и структуру потребления. В резуль-тате получилась следующая схема стадийного развития.

1. Традиционное общество. Примитивная ручная техника, незначительный размер производства на душу населения, высокий удельный вес сельского хозяйства, власть земле-владельцев. Три четверти населения занято производством продовольствия. «Потолок» для производства ограничен низким уровнем развития науки и техники. Национальный доход используется преимущественно непроизводительно. Эта стадия простирается до XVIII в.

2. Период подготовки предпосылок для взлета (подъ-ема) — переходный период. Создание централизованных государств. Появление новых типов предприимчивых людей. Образование банков и других институтов для моби-лизации капитала. Самая короткая стадия в два-три деся-тилетия.

3. Взлет (подъем), или сдвиг. Значительное повышение удельного веса сбережений и инвестиций в национальном доходе (от 5 до 10%). Новая техника и новые отрасли. Власть переходит к буржуазии. Силы экономического прогресса начинают доминировать в обществе, сторонники модер-низации побеждают защитников традиционного общества. В Англии — это два последних десятилетия XVIII в., во Франции и США — несколько десятилетий перед 1860 г., в России — четверть века перед 1914 г., в Индии и Китае — 1950-е г. ХХ столетия.

4. Движение к зрелости. Индустриальное общество. Дли-тельный этап технического прогресса, ускоренная урбани-зация, руководство промышленностью сосредоточивается в руках специалистов-менеджеров. Постоянно инвестиру-ется до 20% национального дохода. Продукция опережает рост населения. Движение к зрелости начинается в Англии с начала XIX в., во Франции и США — с 60-х гг. XIX в., в Германии — с 70-х гг. XIX в., в Японии — с начала XX в., в России — с 1914 г. Технологической зрелости достигли: Англия — в 1850 г., США — в 1900 г., Германия и Фран-ция — в 1910 г., Россия — в 1950 г. Закончилась эта ста-дия: в США — в годы Первой мировой войны, в Западной Европе и Японии — в 1950-е гг.

26 Ввеäение

5. Эпоха высокого массового потребления. На пятой ста-дии повышается реальный доход на душу населения, про-исходит сдвиг от предложения к спросу, от производства к потреблению.

Место России в истории хорошо иллюстрируется све-денными в таблицу наблюдениями У. Ростоу1 (табл. В.1).

Таблица В.1Переодизация по годам высших стадий развития

по у. РостоуСтрана Взлет

(подъем)Зрелость Высокое массовое

потреблениеВеликобритания 1783—1802 1850 1930Франция 1830—1860 1910 1950США 1845—1860 1900 1920Германия 1850—1873 1910 1950Швеция 1868—1890 1930 1945Япония 1878—1900 1940 1955Россия 1890—1914 1950 Не достиглаКанада 1896—1914 1950 1925Австралия 1935—1950 — 1935Турция 1937—1950 — —Аргентина 1935—1950 — —Мексика 1935—1950 — —Китай С 1952 — —Индия С 1952 — —

В работе «Политика и стадии роста» У. Ростоу (1971) добав ляет шестую стадию — поиска качества жизни, когда на первый план выдвигается духовное развитие человека2.

Таким образом, оказывается, возможны самые разно-образные способы периодизации экономической исто-рии. И все они могут быть правильными. Ведь все зави-сит от того, что исследователь кладет в основание своей перио дизации, по какой оси рассматривает историческое движение экономики. К сожалению, такого рода абстракт-ная задача часто слишком возбуждала ученых и политиков и приводила к серьезным идейным битвам. Немалую роль

1 Ростоу У. Стадии экономического роста. Н.-Й. : Фредерик А. Приер, 1961. С. 10, 61, 92.

2 См.: Всемирная история экономической мысли : Т. 5. С. 187.

27Ввеäение

в этом сыграла упрямая ортодоксальность ученых, которые не хотели признавать никаких иных взглядов, отличаю-щихся от их собственных.

Не без сожаления отмечаем, что к упрямцам такого рода относился и К. Маркс, постоянно возбуждавший идейную конфронтацию среди ученых, которые отвечали ему тем же. А ведь концепция самого К. Маркса очень глубока и инте-ресна. Она долгое время господствовала в России (еще задолго до Октябрьской революции).

Сейчас модно критиковать Маркса, не удосужившись прочитать его произведений. Попробуем отдать ему должное.

Поговорим о к. МарксеК. Маркс выдвинул особую — формационную — теорию

периодизации социально-экономической истории. На первый взгляд она хорошо всем известна еще из школьных кур-сов истории, но на самом деле марксовы идеи трактуются слишком упрощенно, если не сказать вульгарно1. Происхо-дит любопытное явление: сначала идеи ученого вульгари-зуются, а потом отвергаются самими вульгаризаторами как вульгарные.

Оговоримся заранее: для нас в науке нет «священных коров». К. Маркс достоин критики и даже опровержений (по ходу мы покажем противоречия в его концепции). Но он не заслужил насмешек и издевательств. Бог с ними, с насмешниками из КВН, не о них речь. Я говорю об уче-ных людях, особенно о бывших марксистах2.

Первая причина невосприимчивости формационной теории — конъюнктурного свойства. Марксова теория пред-полагает, что высшей формацией человеческого общества станет коммунистическая. История не подтвердила этого прогноза, и данное обстоятельство стало основанием опро-вержения формационной теории. Вторая причина заклю-чается в элементарном недопонимании. Маркс обвиняется в том, что формационный подход представляет довольно

1 Вульгаризация — чрезмерное упрощение какого-либо учения, иска-жающее его смысл.

2 Академик П. Капица писал в начале 1970-х гг.: «Людям объективно судить о своей эпохе и трудно, и рискованно, но все же в области гума-нитарных наук у нас сейчас, несомненно, более высоко ценится послу-шание». См.: Наука и жизнь. 1987. № 2. С. 82. На наш взгляд, положение мало изменилось, хотя внешне мы приобрели безудержную (и оттого постылую) свободу высказываний.

28 Ввеäение

упрощенный взгляд на историю как линейно-прогрес-сивный процесс смены низших общественных форм выс-шими, как процесс последовательного движения человека от одной стадии к другой вплоть до высшей, коей является коммунизм. На такого рода критику еще задолго до рево-люции отвечал В. И. Ленин, когда писал: «Нужно поистине школьническое понятие об истории, чтобы представить себе дело без “скачков” в виде какой-то медленно и равно-мерно восходящей прямой линии»1.

Объективно сомнения в верности марксовой теории обо-снованы тем, что:

во-первых, огромное количество фактов социально-эко-номической истории не «втискиваются» в рамки теорети-ческой гипотезы;

во-вторых, отнюдь не все факты исторической действи-тельности можно объяснить с помощью учения о диалек-тике базиса и надстройки, с одной стороны, и теории клас-совой борьбы — с другой2;

в-третьих, коммунистический прогноз не оправдался.Заметим, что законы социально-экономического развития

всегда проявляются как общая тенденция, пробивающая себе дорогу сквозь бесчисленные зигзагообразные отклонения, исторические флуктуации3, а порой и боковые тупиковые дви-жения. Цель общественной науки — среди этого хаоса фак-тов уловить, описать и объяснить генеральную тенденцию развития человечества во времени, которая только и может стать путеводной нитью для общественной практики.

Любопытно, что отказываясь от формационной теории, большинство авторов не отказываются от идеи прогрес-сивного развития человечества. Тот же У. Ростоу рисует вполне явную восходящую линию развития, реалистично отражая историю, рассмотренную сквозь призму технико-экономического прогресса. Правда, он намеренно не при-

1 Ленин В. И. Указ. соч. Т. 10. С. 26.2 Ф. Энгельс предупреждал: «Согласно материалистическому пони-

манию истории в историческом процессе определяющим моментом, в конечном счете, является производство и воспроизводство действи-тельной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он пре-вращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмыс-ленную фразу». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 37. С. 394.

3 Флуктуация — здесь: случайное отклонение системы от закономер-ного движения.

29Ввеäение

нимает монистический подход к периодизации истории, о чем без обиняков и предупреждает читателя1. И хотя Ростоу дал своей книге подзаголовок «Некоммунистиче-ский манифест», он не стал слишком долго опровергать точку зрения Маркса, а просто рассмотрел историю чело-вечества под другим углом зрения. И это только обогатило наши знания об истории.

Вернемся к Марксу. Еще из школьных учебников мы знаем о знаменитой марксовой «пятичленке»: человечество в своем развитии проходит пять общественно-экономиче-ских формаций — первобытнообщинную, рабовладельче-скую, феодальную, капиталистическую и коммунистиче-скую. Но послушаем самого автора и убедимся, что в его учении не все так просто.

«В общих чертах, — писал Маркс, — азиатский, антич-ный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные про-изводственные отношения являются последней антагони-стической формой общественного процесса производства… но развивающиеся в недрах буржуазного общества про-изводительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма»2. Обратим внимание на то, что в этом отрывке появляется азиатский способ производства, нарушающий привычное пятичлен-ное деление истории, и этот способ производства вместе с античным, феодальным и буржуазным названы эпохами одной общественно-экономической формации.

Здесь перечислены способы производства классово-антагонистических обществ, в том числе раннеклассо-вого «азиатского» общества. И здесь обнаруживается, что у К. Маркса есть и иное формационное деление человече-ской истории: не по способу производства, а по иному прин-ципиальному критерию. Он различает первичную, вторич-ную и третичную формации в зависимости от того, какой тип собственности лежит в основе способов производства. Так, К. Маркс пишет в наброске письма к Вере Засулич: «Земледельческая община, будучи последней фазой пер-вичной общественной формации, является в то же время переходной фазой ко вторичной формации, т.е. переходом

1 Ростоу У. Указ. соч. С. 12.2 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 13. С. 7—8.

30 Ввеäение

от общества, основанного на общей собственности, к обще-ству, основанному на частной собственности. Вторичная формация охватывает, разумеется, ряд обществ, основыва-ющихся на рабстве и крепостничестве»1.

В другом месте К. Маркс под несколько иным ракурсом, с точки зрения типа экономической связи между субъек-тами производственных отношений, также осуществляет трехчленное деление человеческой истории: «Отношения личной зависимости (вначале совершенно первобытные) — таковы те первые формы общества, при которых произво-дительность людей развивается в незначительном объеме и в изолированных пунктах. Личная независимость, осно-ванная на вещной зависимости, — такова вторая крупная форма, при которой впервые образуется система всеобщего общественного обмена веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций. Свободная индивидуальность, основанная на универсаль-ном развитии индивидов и на превращении их коллектив-ной, общественной производительности в их общественное достояние, — такова третья ступень. Вторая ступень создает условия для третьей. Поэтому патриархальный, как и антич-ный строй (а также феодальный) приходят в упадок по мере развития торговли, роскоши, денег, меновой стоимости, в то время как современный общественный строй вырастает и развивается одновременно с ростом этих последних»2.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 19. С. 419.2 Там же. Т. 46. Ч. 1. С. 100—101.

Первичная формация. Доклассовое перво-бытное общество

Азиатский способ производстваАнтичный способ производстваПервая

крупная форма Феодальный способ

производстваВторичная формация. Классовое антагони-стическое общество Вторая

крупная форматретичная формация.

Неклассовое коммуни-стическое общество

капиталистический способ производства

Рис. В.1. Формационное развитие человеческого общества

В результате складывается следующая картина истори-ческого формационного движения (рис. В.1).

31Ввеäение

Согласимся, что здесь мы видим более сложную и не столь примитивную картину исторического процесса, которая не очень похожа на «пятичленку».

Переходные процессы в формационной концепцииВажнейшая закономерность исторического процесса

с точки зрения формационной теории — революционный характер межформационных переходов. Степень ради-кальности революционных изменений зависит от того, происходит ли смена способов производства в классово-антагонистических обществах или осуществляются более кардинальные изменения — переходы от первичной фор-мации к вторичной и от нее к третичной. Но и внутри вто-ричной формации степень радикальности не одна и та же и зависит от того, происходит ли смена способов произ-водства, основанных на натуральном хозяйстве, или смена натурального хозяйства товарно-капиталистическим.

Когда речь заходит о революции, всегда в сознании воз-никает мысль о весьма быстрых, сжатых во времени про-цессах, столкновениях масс людей, связанных классовыми интересами. И эта мысль имеет определенное основание, если речь заходит о революциях политических, в ходе которых происходит смена классовой политической над-стройки. (Кстати, высокая скорость политических рево-люций тоже весьма относительна. Английская буржуазная революция происходила 47 лет, с 1642 по 1689 г., Великая Французская — более 5 лет, с 1789 по 1794 г.). Экономи-ческую науку больше интересуют глубинные процессы смены способов производства, процессы сколь револю-ционные, столь и протяженные во времени, занимающие целые эпохи, иногда многовековые, в истории человечества. В общем смысле все социально-экономические революции и составляли главное содержание переходных эпох.

Переходные эпохи, таким образом, это время социально-экономических революций.

Межформационные сдвиги всемирно-исторического характера происходили сотни и даже тысячи лет. Конечно, в этом вопросе надо различать развитие индивидуального социально-экономического организма (онтогенез) и все-мирно-историческое развитие (филогенез), но в обоих слу-чаях, тесно взаимосвязанных, речь идет о многовековых

32 Ввеäение

процессах. Так, переход от феодализма к капитализму на страновом уровне происходил не менее века, а на все-мирно-историческом — по крайней мере с XIV по XIX в., т.е. полтысячелетия. И этот столь длительный переход про-исходил к такому обществу, которое с самого начала пока-зало тенденцию к всемирности, к подрыву локальной замк-нутости социальных организмов. Предыдущие переходы, когда онтогенез превалировал над филогенезом, процессы смены формаций на всемирном уровне происходили еще более длительно.

Первой всемирной подлинно социальной революцией была так называемая неолитическая революция, когда человек совершил скачок от антропогенеза к социогенезу. В ходе неолитической революции появились производство и, следовательно, производственные отношения. Эта первая революция протекала несколько тысячелетий (по крайней мере с VII по IV тысячелетие до н.э.). Но протяженность не должна быть поводом для лишения процесса статуса революции.

Когда архаичные ассоциации перешли к производству продуктов, то произошла революция и в производитель-ных силах: производительной силой стал сам человек. Архаичные формы внутриобщинной власти были основаны не на частной собственности, а на естественной половоз-растной монополизации знаний, производственного опыта и управленческих функций в первичной кооперации произ-водительного труда.

Следующий социально-экономический сдвиг произошел тогда, когда появились отношения господства и подчинения. На основе использования металла появились раннеклас-совые общественные структуры «азиатского» типа, харак-терные, впрочем, не только для древневосточных цивили-заций, но и для средиземноморского ареала. На этой базе появились политическая власть и государства. Революция, приведшая к возникновению «азиатского способа производ-ства», была совершена задолго до завершения классообразо-вания. Власть в деспотиях восточного типа захватывалась не классами в собственном смысле этого слова, а военно-жреческими общинами, кастами, осуществляющими важ-нейшие хозяйственные функции в условиях, требующих кооперации огромных масс малопроизводительного труда.

Лишь в I тысячелетии до н.э. в немногих европейских и переднеазиатских странах появилось рабство античное,

33Ввеäение

основанное на развитом классовом делении общества. Антич-ный мир осуществлял неэкономический способ воспроиз-водства рабской рабочей силы. Когда те или иные военно-политические причины приводили к прекращению притока рабов, рабовладельческое общество приходило в упадок.

Противоречия рабовладельческого способа производ-ства разрешались феодальными революциями. Ф. Энгельс, скрупулезно изучивший в пределах доступных в его время источников докапиталистические способы производства, подчеркивал революционный характер феодального пере-ворота: «Рабство перестало окупать себя и потому отмерло1. Но умирающее рабство оставило свое ядовитое жало в виде презрения свободных к производительному труду. То был безвыходный тупик, в который попал римский мир: рабство сделалось невозможным экономически, труд свободных считался презренным с точки зрения морали. Первое уже не могло, второй еще не мог быть основной формой обще-ственного производства. Вывести из этого состояния могла только коренная революция»2.

В свою очередь, противоречия феодального общества разрешались революциями буржуазными.

Социально-экономические революции сопровождались коренными преобразованиями в политической надстройке. Но политические революции никогда не завершали революций социально-экономических. Классы, приходящие к власти, ускоряли процесс смены способов производства. Восприняв созданные в предыдущей формации материальные пред-посылки, они способствовали коренным преобразованиям в производительных силах и доведению их до адекватного новому строю состояния как в технико-технологическом, так и в организационном смыслах. Так, рабовладельцы уже после образования рабовладельческих государств создали крупные рабовладельческие латифундии и эргастерии; фео-далы «варварских государств», возникших на развалинах Римской империи, — феодальные вотчины и поместья, осо-бые формы крупной собственности, основанные на семей-ном труде мелких производителей-общинников. Наконец, буржуазия уже после победы буржуазных революций соз-дала для себя фабрику. Социально-экономические революции

1 Запомним этот сугубо экономический, а не этический подход к институту рабства. Он нам понадобится, когда мы обнаружим, что раб-ство в России в виде холопства сохранялось до XVII в.

2 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 21. С. 149.

34 Ввеäение

завершались созданием адекватных новому способу произ-водства производительных сил.

С точки зрения формационной теории исторический прогресс неотвратим, ибо время не имеет обратного хода. Отнюдь не каждый народ мира прошел все ступени законо-мерного формационного движения, но человечество в целом не двигалось от феодализма к рабовладению или от капита-лизма к феодализму. Попятные движения случаются в исто-рии, но они являются исключениями и касаются отдель-ных стран и народов. Социально-экономический прогресс в историческом масштабе необратим, даже если реакцион-ные надстроечные структуры пытаются осуществить контр-революцию в экономике.

Формационная концепция не отождествляет абстракт-ную теорию с историческим бытием. Абстрактная теория очищает историю, выясняет скрытые пружины всемирно-исторического развития, отрицая фатализм закономерных смен общественно-экономических формаций с присущими им способами производства. Сам К. Маркс писал, что «один и тот же экономический базис — один и тот же со стороны основных условий — благодаря бесконечно разнообразным эмпирическим обстоятельствам, естественным условиям, расовым отношениям, действующим извне историческим влияниям и т.д. — может обнаруживать в своем проявле-нии бесконечные вариации и градации, которые возможно понять лишь при помощи анализа этих эмпирически дан-ных обстоятельств»1.

История человечества никогда не развивалась син-хронно, монотонно и равновесно. Судя по всему, асинхрон-ность, неравномерность и неравновесность развития — все-мирно-историческая закономерность. Более того, подобно тому, как в замкнутых термодинамических системах полное равновесие означает «тепловую смерть», прекращение вся-кого развития, так и в жизни человеческих обществ полней-шего равновесия, той социально-экономической гармонии, о которой мечтали ученые со времен Г. Ч. Кэри и Ф. Бастиа2, не только никогда не существовало, но она не может быть осуществлена даже тогда, когда в мире реализуются самые смелые мечты о социальной справедливости.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 25. Ч. II. С. 354.2 Характерны названия работ этих авторов: «Экономические гармо-

нии» (Ф. Бастиа, 1850) и «Гармония интересов» (Г. Ч. Кэри, 1872).

35Ввеäение

Человечество начало свой путь в неравновесной системе «природа—человек». Классовые общества ввергли челове-чество в социально неравновесные системы. Даже если когда-нибудь божественная модель всеобщей справедли-вости победит, человечество вернется на новом большом витке спирали истории к первоначальной дихотомии, но уже в иной, обратной, интерпретации неравновесия: «человек-природа».

Такова в самых общих чертах теория формационного развития человечества. Именно человечества, а не отдельно взятой страны. Возможно ли исследование истории эко-номики отдельной страны с такими методологическими предпосылками. Возможно, но недостаточно! Необходимо всегда помнить, что ни одна страна в мире не демонстри-ровала «формационной чистоты» движения, что история одной страны никогда не была и не может быть шаблоном для истории страны другой, даже если она территориально расположена по соседству. Впрочем, такого рода диалекти-ческая посылка не всегда выдерживалась самим К. Марк-сом. Объясняя, почему фактический материал «Капитала» почерпнут из английских источников, он пишет: «Но если немецкий читатель станет фарисейски пожимать плечами по поводу условий, в которые поставлены английские про-мышленные и сельскохозяйственные рабочие, или вздумает оптимистически успокаивать себя тем, что в Германии дело обстоит не так уж плохо, то я должен буду заметить ему: De te fabula narratur! [Не твоя ли история это!] Дело здесь, само по себе, не в более или менее высокой ступени раз-вития тех общественных антагонизмов, которые вытекают из естественных законов капиталистического производства. Дело в самих этих законах, в этих тенденциях, действую-щих и осуществляющихся с железной необходимостью. Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего»1.

Скажем прямо, такого рода высказывания являются отступлением от собственных утверждений и несколько затрудняют безусловное приятие концепции. Любопытно, что и практика коммунистического движения очень часто следовала прагматической логике борьбы за власть, нежели логике формационной теории. Некто иной, как сам В. И. Ленин говорил в 1920 г.: «Неправильно пола-гать, что капиталистическая стадия неизбежна для отста-

1 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 23. С. 6.

36 Ввеäение

лых народов. Коммунистический Интернационал должен установить и теоретически обосновать то положение, что с помощью пролетариата передовых стран отсталые страны смогут перейти к советскому строю и через определенные ступени развития — к коммунизму минуя капиталистиче-скую стадию развития»1. Коммунистические руководители Китая в свое время высказывали вовсе крамольные, с точки зрения формационной теории идеи. Например, они счи-тали, что процесс революции совершается путем наступле-ния угнетенной мировой деревни на угнетающий деревню город2. Да и сам Ф. Энгельс допускал, что отсталая полу-феодальная Россия могла бы стать инициатором всемирной пролетарской революции3.

Таким образом, красота и логическая завершенность теории не мешала отступать от ее постулатов во имя сию-минутной политической цели. Впрочем, сомнения иной раз обуревали самих создателей теории, когда они присту-пали к политической практике. В октябре 1858 г. К. Маркс писал Ф. Энгельсу: «Трудный вопрос заключается для нас в следующем: на континенте революция близка и примет сразу же социалистический характер. Но не будет ли она неизбежно подавлена в этом маленьком уголке, поскольку на неизмеримо большем пространстве буржуазное обще-ство проделывает восходящее движение»4.

Сама современная жизнь показывает, что для некоторых регионов и стран, в том числе и для России, все докапита-листические отношения, вплоть до первобытнообщинных, простираются в качестве рудиментарных укладов и вкра-плений до наших дней. Корректный взгляд на мир пока-зывает, что переход даже к вторичной формации до сих пор не завершен. Тем сложнее и многообразнее возмож-ный переход к посткапиталистическому миру. Развиваясь крайне неравномерно, некоторые страны сильно отставали в своем развитии. Раз отстав, они уже шли деформирован-ным (с формационной точки зрения) путем, хотя и не были обречены на вечное историческое прозябание. Когда в мире побеждали более передовые социально-экономические

1 Ленин В. И. Указ. соч. Т. 41. С. 245.2 Идейно-политическая сущность маоизма. М. : Политиздат, 1977.

С. 361. 3 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 37. С. 3.4 Там же. Т. 29. С. 395.

37Ввеäение

отношения, отставшие страны в своем формационном раз-витии уже не проходили все фазы и этапы исторического пути.

Подведем итоги.1. Формационная теория, исходящая из принципов

единства человечества и единства исторического про-цесса, исторической закономерности и детерминизма, а также из принципа прогресса дает достаточно оснований для исследования всемирного вектора движения человече-ства на глобальном уровне.

2. В то же время формационный подход создает серьез-ные трудности в отражении многообразия и многовари-антности исторического развития и не пригоден в каче-стве инструмента анализа при исследовании экономической истории отдельных стран и народов.

3. Рассматривая специально экономическую историю России, отметим, что в нашей стране нельзя обнаружить ни одной формационной системы в чистом виде. Формаци-онная теория — слишком абстрактна для безусловного при-ложения к отдельной стране, особенно для России, которая хотя бы из-за своей пространственной протяженности, национальной и даже расовой многомерности не может быть единообразна в своем историческом движении.

4. Используя результаты формационных исследований глобального и всемирно-исторического уровня в качестве некоего теоретического основания, нам придется приме-нять иные, неформационные принципы, способные более достоверно объяснять особенности экономической истории .

В современных условиях, на нынешнем уровне развития науки такие принципы и соответствующий инструментарий предоставляет цивилизационная доктрина, которая сама по себе не отличается высокой точностью, но дает основа-ния для отражения особенностей исторического движения национальной экономики.

цивилизационный подходНачнем с того, что строго определенно никто не знает,

что такое цивилизация! Сколько исследователей, столько и мнений. Тем интереснее для ученых, преподавателей и учащихся.

Вот как определяется понятие «цивилизация» в одном из философских словарей. «Цивилизация (лат. civilis — граж-

38 Ввеäение

данский, государственный). 1. Синоним культуры. В марк-систской литературе употребляется также для обозначения материальной культуры. 2. Уровень, ступень обществен-ного развития, материальной и духовной культуры (антич-ная цивилизация). 3. Ступень общественного развития, сле-дующая за варварством (Л. Морган, Ф. Энгельс)»1.

Как видите, дорогой читатель, выбор большой, так что здесь открывается большой простор для творчества. И для недоразумений.

Первоначально термином «цивилизация», известным еще с XVIII в., обозначали определенный уровень развития общества, наступающий после эпохи дикости и варварства. Так строили свое исследование этапов развития человече-ства выдающийся американский историк и этнограф льюис Морган и Фридрих Энгельс. Цивилизация, с их точки зре-ния, появилась вместе с письменностью, городами, обще-ственными классами и государствами.

Любопытно, что одни философы, оптимистично настро-енные, связывают цивилизацию с совершенствованием нравов, законов, науки, искусства, философии. А другие, исторические пессимисты, считают, что цивилизация — это конец развития культуры, упадок, закат. освальд Шпенглер свою главную книгу о европейской цивилиза-ции даже назвал «Закат Европы» (1918).

Несмотря на такое разнообразие определений и понима-ния содержания цивилизации, всех исследователей — сто-ронников цивилизационного подхода к истории (в том числе экономической) объединяет отрицание единства человече-ского общества и, соответственно, всеобщей человеческой истории. В лучшем случае они готовы рассматривать исто-рию отдельных культурно-исторических типов обществ вне связи их друг с другом. Арнольд тойнби нашел в истории 6 типов цивилизаций, О. Шпенглер — 8, а крупный россий-ский историк н. я. данилевский — 13. На идеях Данилев-ского и остановимся.

Отрицая деление истории на древнюю, средневековую и новую, Данилевский пишет: «Естественная система исто-рии должна заключаться в различении культурно-истори-ческих типов развития как главного основания ее деления от степеней развития, по которым только эти типы (а не сово-купность исторических явлений) могут подразделяться.

1 Философский энциклопедический словарь. М. : Сов. Энциклопе-дия, 1983. С. 765.

39Ввеäение

Отыскание и перечисление этих типов не представляет никакого затруднения, так как они общеизвестны. Эти культурно-исторические типы, или самобытные цивилиза-ции, расположенные в хронологическом порядке, суть:

1) египетский; 2) китайский; 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, или древнесемитический; 4) индийский; 5) иранский; 6) еврейский; 7) греческий; 8) римский; 9) ново-семитический, или аравийский; и 10) германо-романский, или европейский. К ним можно еще, пожалуй, причислить два американские типа: мекси-канский и перуанский, погибшие насильственной смер-тью и не успевшие совершить своего развития»1. Россия для Данилевского — это особый, тринадцатый, тип обще-ства.

Определив предмет своих изысканий, Н. Я. Данилев-ский предлагает вниманию читателей законы исторического развития, вытекающие из группировки его явлений по куль-турно-историческим типам.

Закон 1. Всякое племя или семейство народов, характеризу-емое отдельным языком или группой языков, довольно близких между собою, — для того чтобы сродство их ощущалось непо-средственно, без глубоких филологических изысканий, — состав-ляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества.

Закон 2. Дабы цивилизация, свойственная самобытному куль-турно-историческому типу могла зародиться и развиваться, необ-ходимо, чтобы народы, к нему принадлежащие, пользовались политической независимостью.

Закон 3. Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабаты-вает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций.

Закон 4. Цивилизация, свойственная каждому культурно-исто-рическому типу, тогда только достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразны этнографические элементы, его составляющие, когда они, не будучи поглощены одним политиче-ским целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или политическую систему государств.

Закон 5. Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен,

1 Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М. : Книга, 1991. С. 87—88.

40 Ввеäение

но период цветения и плодоношения — относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу»1.

Исходя из собственного определения культурно-истори-ческих типов обществ и законов их развития, Н. Я. Дани-левский наотрез отказывается искать что-то общее между российской цивилизацией и Европой. «Всякое старание связать историческую жизнь России внутреннею органи-ческою связью с жизнью Европы постоянно вело лишь к пожертвованию самыми существенными интересами России»,2 — вот главное убеждение Данилевского, ради которого он и писал свою книгу.

Россия, по его мнению, — самая устойчивая страна на континенте: «В отношении к общественно-экономиче-скому строю Россия составляет единственное обширное государство, имеющее под ногами твердую почву, в кото-ром нет обезземеленной массы, в котором, следовательно, общественное здание зиждется не на нужде большинства граждан, не на необеспеченности их положения, где нет противоречия между идеалами политическими и эконо-мическими». Условия устойчивости строя «заключаются в крестьянском наделе и общинном землевладении»3.

Кстати сказать, противопоставления Востока — Западу, Европы — России, Старого Света — Новому весьма харак-терны и для современных цивилизационных исследова-ний4. Так, Сэмюэл хантингтон пытается выяснить, что именно выделяет западный мир и делает его отличным от мира восточного, включающего в себя и Россию. Его аргументы вполне отражают действительность. Что именно делает Запад западным, спрашивает С. Хантингтон, и сам же отвечает: прежде всего, классическое наследство, в том числе греческая философия и рационализм, римское право, латынь и христианство.

•Западное христианство. На протяжении большей части своего первого тысячелетия то, что называется сей-

1 Данилевский Н. Я. Указ. соч. С. 92.2 Там же. С. 106.3 Там же. С. 491—492.4 На Западе одним из первых представителей цивилизационного

подхода стал Арнольд Тойнби, выделивший в своем грандиозном двенад-цатитомном труде «A Study of History» 37 цивилизаций, включая суще-ствующие и уже сошедшие с мировой сцены. Западная и православно-христианская цивилизации для него хотя и родственные, но независимые друг от друга. См.: Тойнби А. Дж. Постижение истории. М. : Прогресс, 1991. С. 724—725.

41Ввеäение

час Западной цивилизацией, называлось Западным хри-стианским миром, и это отличало западные христианские народы от турок, мавров, византийцев и других народов. Разделение западного христианства на католицизм и про-тестантизм — тоже отличительная черта западной истории.

•Европейские языки романской и германской групп; языками международного общения были латынь, француз-ский, в ХХ в. — английский.

•Разделение духовной и светской власти в отличие от восточных цивилизаций (за исключением индийской) и даже православной, где «Бог — младший партнер госу-даря».

•Господство закона (при известных ограничениях в период абсолютизма XVI—XVII вв.).

•Социальный плюрализм и гражданское общество. «Большинство западноевропейских обществ включало в себя относительно сильную и автономную аристократию, зажиточное крестьянство и небольшой, но значительный класс купцов и торговцев. Мощь феодальной аристократии была особенно важна с точки зрения ограничения способ-ности абсолютизма укорениться в большинстве европей-ских стран. Этот европейский плюрализм резко контра-стирует с нищенским положением гражданского общества, слабостью аристократии и силой централизованных бюро-кратических империй, которые существовали в то же самое время в России, Китае, странах, находящихся под властью Османской империи, и в других незападных обществах».

•Представительная власть с тысячелетней историей (опять же при ограничениях периода абсолютизма) и само-управление городов, т.е. автономией на местном уровне.

•Индивидуализм.«Если рассматривать все эти факторы в отдельности,

то ни один из них не будет уникальным для Запада. Но их сочетание уникально, и именно оно придало Западу его отличительные особенности. Они также выработали при-верженность индивидуальной свободе, которая сейчас и отличает Запад от других цивилизаций».

С. Хантингтон без обиняков предупреждает читате-лей, что внешние атрибуты западного мира, перенимае-мые восточными народами, в том числе народами России, никак не сделают их европейцами или американцами. Ведь «сутью культуры являются язык, религия, ценности, тра-

42 Ввеäение

диции и обычаи. Если русские пьют кока-колу, это вовсе не означает, что они мыслят подобно американцам»1.

Прекрасный анализ, имеющий непосредственное отно-шение к нашей теме, ведь экономика является частью нацио нальной культуры. Как жаль, что об этом не догады-вался, например, Петр I, который наивно думал, что если сбросить кафтаны и надеть сюртуки, то Россия сразу станет Европой.

А натужные стремления российских правителей войти в «европейский дом»? Разве они не утопичны? Достаточно только взглянуть на географическую карту и сразу ста-нет ясно, что мы в этот дом просто не поместимся. Да нас не особенно и приглашают…

Вернемся, однако, к Н. Я. Данилевскому. Он был настолько убежден в своей правоте, что позволил сделать прогноз, к сожалению, не сбывшийся. Русскому человеку присущи умение и привычка повиноваться, уважение и доверие к власти, отсутствие властолюбия, невмеша-тельство в то, в чем некомпетентен. Эти свойства русского народа «составляют внутреннюю причину того, что Россия есть едва ли не единственное государство, которое никогда не имело (и, по всей вероятности, никогда не будет иметь) политической революции, т.е. революции, имеющей целью ограничение размеров власти, присвоение всего объема власти или части ее каким-либо сословием или всею мас-сою граждан, изгнание законно царствующей династии и замещение ее другою»2.

Сказано красиво, но неверно. Как видим, и цивилизаци-онная доктрина в своих прогностических потугах немногим отличается от доктрины формационной. Прогнозы удаются разве только в тех случаях, когда ученые уже наблюдают некие цивилизационные изменения хотя бы в зародышевой форме. Если Элвин тофлер говорит о трех цивилизацион-ных волнах в истории человечества: аграрной, индустри-альной и технотронной, а даниел Белл — о доиндустриаль-ной, индустриальной и постиндустриальной цивилизациях, то это уже не вполне прогноз, а тонкие и реалистические наблюдения.

1 Хантингтон С. П. Запад уникален, но не универсален // Мировая экономика и международные отношения (МЭиМО). 1997. № 8. С. 84—87.

2 Данилевский Н. Я. Указ. соч. С. 488.

43Ввеäение

Вообще прогнозы — дело неблагодарное. Особенно крат-косрочные. Иной раз авторы доживают до сроков, опреде-ленных в их прогнозах, и если оказываются неправы, им приходится оправдываться. То ли дело — прогнозы на отда-ленное будущее! Во-первых, уже не с кого будет спросить, а во-вторых, вряд ли кто и вспомнит, разве только въедливый историк поиронизирует по поводу наивности ученых про-шлых столетий. Но еще более приятное занятие «прогнози-ровать» прошлое, т.е. обнаруживать в истории то, чего никто не смог увидеть до тебя, и объяснить известные же последую-щие события «новыми» причинами, тобою открытыми.

Очень интересно в такой «ретропрогностической» истории работает А. С. Ахиезер. Отказавшись от эконо-мической детерминации исторических событий, он, в рам-ках цивилизационной концепции, нашел иные, а именно нравственные, причины общественного развития в России. «История России представляет собой циклический процесс, в основе которого лежит движение массовых нравственных идеалов. Всего с момента установления государственности общество прошло два полных цикла. И есть основания счи-тать, что сегодня мы живем в начале третьего»1. Эти циклы выглядят следующим образом (табл. В.2).

Таблица В.2циклическое развитие России по А. С. Ахиезеру

Динамика нравственных

идеалов в обществе по этапам

I цикл — от начала госу-дарства до его краха в 1917 г.

II цикл — советский

III цикл — от авгу-

ста 1991 г.

1. Господство раннего собор-ного нравствен-ного идеала

От начала государства до удельной Руси

От начала новой государственно-сти до середины 1918 г.

Современный этап

2. Господство умеренного авто-ритарного идеала

От Ивана Калиты до Вели-кой смуты

Военный коммунизм

Область крат-косрочного прогноза

3. Господство раннего идеала всеобщего согла-сия

От великой смуты до цар-ствования Алексея Михай-ловича

Нэп Область среднесроч-ного про-гноза

1 Модернизация в России и конфликт ценностей. М. : ИФ РАН, 1994. С. 230—231.

44 Ввеäение

Динамика нравственных

идеалов в обществе по этапам

I цикл — от начала госу-дарства до его краха в 1917 г.

II цикл — советский

III цикл — от авгу-

ста 1991 г.

4. Господство крайнего автори-таризма

От конца царствования Алексея Михай-ловича до Анны Иоановны

Сталинизм

5. Господство позднего иде-ала всеобщего согласия

От манифеста о вольности (1762) до вос-стания декабри-стов (1825)

«Оттепель» во времена Н. С. Хрущева

6. Господство позднего умерен-ного авторитар-ного идеала

Царствование Николая I

Период «застоя» во времена Л. И. Брежнева

7. Господство позднего собор-ного идеала, приобретающего форму соборно-либерального

Этап реформ до 1917 г.

«Перестройка» во времена М. С. Горбачева

При чем же здесь экономика, спросит читатель, если здесь речь идет о нравственности? Тут-то и спрятан секрет популярности цивилизационного подхода. Сторонники этого направления исторической и экономической мысли стараются расширить тематику исследования, не упускать ни одного фактора, способного воздействовать на эконо-мику и особенно на экономическую политику. И если вы внимательно взгляните на таблицу А. С. Ахиезера (см. табл. В.2), то увидите неожиданную связь между нравственно-стью и экономикой. Кстати, в марксистской формационной концепции эта связь тоже не отрицалась, но экономические факторы представлялись в качестве детерминант нрав-ственности. Здесь же причиной становится нравственность, а экономика — следствием. Функциональные и каузальные зависимости оказались «обратными». Кто же прав? У нас, людей компромиссных, ответ готов: оба! Ибо в истории можно действительно найти факты, подтверждающие обе точки зрения. Все зависит от того, что именно хочет доказать

Окончание табл. В.2

45Ввеäение

тот или иной автор. Да и в экономической теории давно уже существует целое направление, о котором мы имели слу-чай упоминать, — институционализм, которое пользуется цивилизационной методологией еще со времен т. Веблена и дж. коммонса. У «чистых историков» методологию, близкую к цивилизационной, предложил л. н. Гумилев. Исследуя жизненный цикл 40 индивидуальных этносов, он вывел кривую этногенеза, которая длится около полутора тысяч лет и включает восемь фаз развития. Фазы различа-ются по численности и результативности действий пассио-нариев — активных, самоотверженных личностей. Однако само их распространение связывается со сгустками кос-мической энергии, т.е. первоисточник исторического про-гресса оказывается вне человека1.

У нас же, читателей, остается свобода выбора. А возмож-ность выбора и есть свобода.

Думается, что интерес к цивилизационной точке зрения (а может быть и мода на нее) — есть результат кризиса формационной теории, своеобразная реакция на утрату открытых было универсальных законов движения обще-ства.

Цивилизационный подход имеет некоторые преимущества перед какими-либо иными подходами: он выясняет специфику стран, регионов, народов и наций, исторических периодов; он утверждает многовариантность исторического процесса, позволяет сравнивать друг с другом различные цивилиза-ции; он возвращает в экономическую науку неэкономические факторы развития, в том числе духовные, нравственные и интеллектуальные2.

Однако у цивилизационного подхода, особенно в его крайних ортодоксальных формах, есть свои недостатки: неопределенность критериев при выделении цивилизаций и при определении степени развитости той или иной циви-лизации; невозможность определить направление движе-ния цивилизации при неявном признании прогрессивности этого движения; преувеличение возможностей отдельных личностей изменять ход истории. Даже само определение

1 См.: Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. М. : Танаис ДИ — ДИК, 1994.

2 См.: История России (Россия в мировой цивилизации) / под ред. А. А. Радугина. М. : Центр, 1997. С. 25—26.

46 Ввеäение

содержания цивилизации столь неопределенно и разно-образно, что трудно сделать выбор. Вот несколько образцов определений.

А. С. Ахиезер: цивилизация — основная типологическая единица человеческой истории. В основе типологии лежит практическое и духовное отношение человека к самому себе, к своему развитию, т.е. уровень рефлексии, что выра-жается прежде всего в способности к самоизменению1.

Л. И. Семенникова: цивилизация — это сообщество людей, имеющих сходную ментальность, общие основополагающие духовные ценности и идеалы, а также устойчивые особые черты в социально-политической организации, экономике, культуре2.

Ю. В. Яковец различает мировые и локальные цивилиза-ции. Мировые цивилизации — этап в истории человечества, характеризующийся определенным уровнем потребностей, способностей, знаний, навыков и интересов человека, тех-нологическим и экономическим способом производства, строем политических и общественных отношений, уров-нем развития духовного воспроизводства; по сути дела речь идет о сверхдолгосрочном (многовековом) историческом цикле. Смена мировых цивилизаций выражает поступа-тельное движение исторического прогресса, саморазвитие человечества. Локальные цивилизации выражают куль-турно-исторические, этнические, религиозные, экономико-географические особенности отдельной страны, группы стран, этносов, связанных общей судьбой, отражающих и преломляющих ритм общеисторического прогресса, то оказываясь в его эпицентре, то удаляясь от него. Каждая локальная цивилизация имеет свой почерк, свой ритм, более или менее синхронизированный с ритмом мировых цивилизаций3.

Не смея комментировать подробно определения Ю. В. Яковца, сделаем предположение, что его мировые цивилизации мало чем отличаются от марксистской обще-ственно-экономической формации, а локальные цивилиза-

1 Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта (Социокультур-ный словарь). Том III. М. : Изд-во ФО СССР, 1991. С. 436.

2 Семенникова Л. И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. — 2-е изд. Брянск, 1966. С. 26.

3 Яковец Ю. В. История цивилизаций : учеб. пособие. М. : ВлаДар, 1995. С. 54.

47Ввеäение

ции — от культурно-исторических типов Н. Я. Данилев-ского.

Для марксистов формация — это «общество, находя-щееся на определенной ступени исторического развития, общество с своеобразным отличительным характером»1. Только марксисты твердо придерживаются идеи о том, что каждой формации соответствует присущий ей способ про-изводства как исторически определенное единство произ-водительных сил и производственных отношений, а также политических, юридических, национальных, семейных, идеологических проявлений общественной жизни. «Что такое общество какова бы ни была его форма? Продукт взаимодействия людей. Свободны ли люди в выборе той или иной общественной формы? Отнюдь нет, — писал К. Маркс. — Возьмите определенную ступень развития производительных сил людей, и вы получите определен-ную форму обмена (commerce) и потребления. Возьмите определенную ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определенный обществен-ный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов, — словом, определенное гражданское обще-ство. Возьмите определенное гражданское общество, и вы получите определенный политический строй, который является лишь официальным выражением гражданского общества»2.

Сравните определения К. Маркса и Ю. В. Яковца и убедитесь, что здесь больше лексических, чем содержа-тельных различий. То же самое можно сказать по поводу локальных цивилизаций, если сравнить с определением Данилевского, считавшего, что «главное должно состоять в отличении культурно-исторических типов, так сказать, самостоятельных, своеобразных планов религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного, одним словом, исторического развития»3.

Что же теперь делать нам, признавать или не призна-вать цивилизационный подход к истории экономики? Несомненно, признавать! Но при этом всё же нужно дого-вориться о терминах. В этой книге будем различать доин-

1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 6. С. 442.2 Там же. Т. 27. С. 402.3 Данилевский Н. Я. Указ. соч. С. 85.

48 Ввеäение

дустриальную, индустриальную и постиндустриальную цивилизации и соответствующие им эпохи. В учебных целях авторы предельно упростили содержание этих тер-минов, дабы не вызывать разночтений. Нетрудно заметить, что наше понимание цивилизаций практически идентично с точкой зрения Д. Белла.

Доиндустриальная цивилизация — это стадия развития общества, находящегося на «аграрной» ступени эволюции, когда основной отраслью производства является сельское хозяйство, поглощающее подавляющее количество заня-тых, земля становится главным объектом собственности, а землевладельцы — ведущей социально-экономической и политической силой общества.

Индустриальная цивилизация, соответственно, — это стадия, находящееся на промышленной ступени эволюции, когда основной отраслью производства становится крупная индустрия, организованная преимущественно в форме кор-пораций, промышленный и финансовый капитал является главным объектом собственности, а собственники капи-тала — ведущей социально-экономической и политической силой общества.

Постиндустриальная цивилизация — это стадия, на кото-рой находится современное общество самых развитых соци-ально-экономических систем, в котором главной отраслью производства становится сфера услуг, ведущую роль при-обретает наука и образование, главным объектом собствен-ности выступает информация, а ведущей силой общества — ученые и профессиональные специалисты1.

Если очень захотеть, то можно увидеть, что формаци-онная теория вполне корреспондирует с цивилизационной концепцией, а обе эти доктрины могут быть синтезированы в одну. Этот гипотетический синтез представлен на рис. В.2.

Естественно, на рисунке видны некоторые «героические допущения», в истории не все так схематично, однако здесь показано, что между двумя концепциями нет «китайской стены».

1 Если у читателя возникнет подозрение, что определение постин-дустриального общества слишком утопично, пусть он вспомнит судьбу Билла Гейтса, создателя Microsoft. Современная постиндустриальная цивилизация способна вернуть долг трудящимся за тысячелетия их эксплуатации, обеспечивающей прогресс. Этот долг уже возвращается посредством роста благосостояния граждан, относительной свободы лич-ности, социальных гарантий трудящимся. Правда, пока в странах передо-вого и богатого Запада.

49Ввеäение

закон периферийного прогресса. Гипотеза1

Определившись в предмете нашей книги и ее основных «сюжетных линиях», обсудим один из самых любопытных феноменов экономической истории, который позволяет выдвинуть гипотезу о существовании «закона периферий-ного прогресса».

История человечества развивается не только во времени, но и в пространстве. В доиндустриальных обществах это пространство всегда носило локально-очаговую структуру. Даже всеобщий характер первобытных обществ не должен отождествляться с их всемирностью. Пространственная распространенность различных способов производства все более расширялась, между очагами цивилизаций развива-лись контакты, но до индустриального этапа цивилизаци-онного развития очаговость не была преодолена. Каждый очаг цивилизации имел свои внутренние факторы спонтан-ного развития. Французский историк Ф. Бродель писал: «Человечество стало проявлять тенденцию к превращению в единую общность (и оно еще не достигло этого) лишь с конца XV в. До того времени и во все большей и большей степени, по мере того как мы продвигаемся в глубь веков, оно разделялось как бы между разными планетами, каждая из которых давала приют особой цивилизации или осо-

1 Этот параграф предназначен преподавателям, но у нас есть надежда, что пытливому студенту он тоже может быть интересным.

цивилизации Формации

Постиндустриальная Посткапиталистическая (коммунистическая)*

Индустриальная Капиталистическая и социалистическая «фазы»

ФеодальнаяДоиндустриальная Рабовладельческая

Раннеклассовая «азиатская»

Доцивилизационная эпоха

Первобытнообщинная

*И в цивилизационной, и в формационной концепциях при-знается конечность капитализма.

Рис. В.2. Гипотеза синтеза цивилизационного и формационного подходов

50 Ввеäение

бой культуре со своим своеобразием и своим длительным во времени выбором. Даже будучи близки одни к другим, решения проблем не могли слиться воедино»1.

Первые цивилизационные очаги занимали определен-ные, достаточно строго географически ограниченные аре-алы. П. тейяр де Шарден писал, что «более или менее выделяются в прошлом пять таких очагов: Центральная Америка с цивилизацией майя, Южные моря с полине-зийской цивилизацией, бассейн Желтой реки с китайской цивилизацией, долины Ганга и Инда с цивилизациями Индии, наконец, Нил и Месопотамия с Египтом и Шуме-ром. Эти очаги появились (за исключением двух первых, гораздо более поздних), по-видимому, почти в одну и ту же эпоху. Но они в значительной степени развиваются незави-симо друг от друга, и каждый из них слепо стремится рас-пространить и расширить свое влияние, как будто он один должен поглотить и преобразовать Землю»2.

Возникновение этих очагов детерминировано при-родно-климатическими и географическими факторами, вызывавшими к жизни особую форму «восточных» про-изводственных отношений. Удивляет то обстоятельство, что, развиваясь преимущественно изолированно друг от друга, эти цивилизации имеют много принципиально общего в структуре социально-экономических отноше-ний. В этом — одно из самых красноречивых доказательств существования объективных закономерностей развития человечества.

Само же это развитие обнаруживает феномен цивили-зационного движения: все межсистемные переходы начина-лись на географических окраинах социально-экономических общностей. Этот феномен гипотетически и определяется как всемирно-исторический закон периферийного прогресса.

В самом деле, уже своеобразный переход от «азиатских» цивилизаций к классическому рабству произошел на окра-инах древневосточных систем — в Греции и Малой Азии. Переход к первичным формам отношений феодального типа, в свою очередь, произошел на окраинах античного мира — на территории Галлии — окраинной провинции Римской империи. На окраинах феодальной Европы, там, где закрепощение крестьян не было завершено, т.е. фео-

1 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв. Т. 1. М. : Прогресс, 1986. С. 28.

2 Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М. : Наука, 1987. С. 168—169.

51Ввеäение

дальные отношения остались в неразвитом состоянии, — в Италии, Испании, Фландрии, Голландии — начались процессы, переходные к капиталистическим отношениям. Англия в эпоху феодализма тоже занимала окраинное положение, феодальные производственные отношения здесь развились слабо, они занимали, так сказать, вторич-ный слой отношений. И именно Англия стала классической страной капитализма, локомотивом движения к индустри-альной цивилизации. Любопытно, что первые попытки преодолеть систему капиталистических производственных отношений были осуществлены на окраинах буржуазного мира, в России — стране, где компенсационные возмож-ности буржуазии оказались наиболее слабыми при доста-точно случайном соединении объективных и субъективных факторов революционного взрыва1.

Попробуем объяснить феномен периферийного про-гресса. Здесь нам придется воспользоваться одним забы-тым марксистским тезисом: новые общества возникают там и тогда, где и когда в рамках старой общественной системы перестают развиваться производительные силы, возникает некий «коллапс производительности».

Производительные силы2 сами по себе не развиваются, их развивают люди ради удовлетворения своих потребно-стей. Производительные силы — категория общественная. Эволюционное и революционное развитие техники, техно-логии и самой рабочей силы — дело рук и разума человека.

Не существует очень популярного в последнее время «вызова истории», существуют гораздо более прозаичные, но более действенные потребности самого человека, кото-рые не могут не развиваться при любой общественной форме. Именно потому, что старая общественная форма перестает создавать стимулы для творческой производи-тельной деятельности людей, она разрушается.

Общественный базис имеет свойство стареть, истощаться. Поскольку доиндустриальные общества представляли собой относительно замкнутые локальные общности, здесь возни-кали процессы нарастания энтропии, неупорядоченности, приводящие всякую замкнутую систему к хаосу и самораз-

1 Удачной или неудачной была эта попытка — совсем другой вопрос.2 Если читателю не нравится этот «марксистско окрашенный» тер-

мин, его легко заменить термином «факторы производства». При нали-чии некоторой нюансировки фактически это синонимы.

52 Ввеäение

рушению1. «Мировые» империи Древнего мира и Средне-вековья никогда не были хозяйственно-целостными орга-низмами и объединялись преимущественно политическими средствами. Бесконечные войны и социальные конфликты истощали общества, разрушали способность и желание непосредственных производителей осуществлять свое про-изводственное предназначение. И господствующие обще-ственные страты, сословия, классы теряли возможность репрессивного или компромиссного разрешения производ-ственных проблем, хирели, вырождались. Прекращалось экономическое развитие, рос паразитизм2. Возникали тупи-ковые ситуации, выход из которых мог быть один — новые энергетические вспрыскивания, внешний подогрев, способ-ный создать импульсы для организации нового порядка.

Этот подогрев приходил из внешней среды, с окраин локальных систем, где формировались сначала «слабые звенья», а потом — центры новых цивилизаций, постепенно захватывающих в орбиту своего влияния бывшие домини-рующие центры.

«Слабые звенья» возникали на окраинах в силу несколь-ких причин. Окраина — это средоточие рудиментарных пережитков, это наиболее «грязные» области общественных отношений. В рабовладельческих и феодальных обществах здесь имелись более благоприятные условия для сохра-нения общинных и племенных пережитков. И потому, что эти области были далеки от центров развитой обще-ственной системы, были провинциями в самом буквальном смысле слова, и потому, что окраины теснее соприкасались с «варварскими» системами, которые, находясь на более низкой ступени цивилизационного развития, показывали, тем не менее, возможность существования иных, относи-тельно свободных форм общения людей. Окраина всегда сохранялась как неорганическая смесь различных укладов, и именно здесь возникали ферменты новых общественных связей, ибо окраина была в большей мере свободна от кри-зиса, разворачивающегося в центре. «Развитие — оборотная сторона отставания», — диалектично замечает Ф. Бродель3.

В Европе мануфактуры развивались вовсе не там, где господствовали средневековые цехи, потерявшие способ-

1 Аналогия со вторым законом термодинамики здесь вполне уместна при всей условности такого рода аналогий.

2 Вспомним хотя бы Римскую империю.3 Бродель Ф. Указ. соч. С. 28.

53Ввеäение

ность к саморазвитию. В свою очередь, фабрика развива-лась не из мануфактур и вовсе не там, где господствовали мануфактуры. Именно на перифериях (и в географических, и в социальных смыслах) действующих, но истощившихся систем и появляются новые производительные силы и соот-ветствующие им производственные отношения1.

Не будем сбрасывать со счетов и чрезвычайное упор-ство и инерционность политической и идеологической надстройки старого общества, которая способствует кон-сервации экономической системы, даже если она не удов-летворяет господствующую элиту. В стабильных эконо-мических системах отношения между людьми становятся стереотипами. Они закрепляются не только в результате действия привилегированных слоев, но и вследствие стан-дартизации самих норм поведения и соответствующих установок социальной психики. Эта петрификация, окаме-нелость надстроечных отношений служит непосредствен-ной причиной того, что ликвидация противоречий старого общества происходит чаще всего в форме насильственного переворота, независимо от того, произведен ли он внутрен-ними силами или привнесен извне2.

Индустриальная цивилизация подрывает локальность социально-экономических образований. Мировое хозяй-ство, объединяемое мировыми товарными связями и интер-национализацией капитала, проявляет тенденцию к относи-тельной гомогенности, но гомогенность вызывает к жизни противоположную тенденцию — скачкообразную неравно-мерность. Деление индустриального мира на центр и окра-ину не исчезает, оно приобретает модифицированные формы: сначала метрополии и колонии, потом — развитых и неразвитых стран. При этом возникают новые промежу-точные образования переходного типа. Одним из таких уникальных образований была царская Россия. Испытывая значительное экономическое давление европейского капи-тала, она сама стала страной, экспортировавшей капитал.

1 Характерно, что и политические консолидации часто начина-ются на окраинах предыдущих политических образований. Напомним, по крайней мере, что Московское княжество, ставшее центром будущего Российского государства, — это северо-восточная окраина Киевской Руси и вовсе малоинтересные «задворки» золотоордынской империи.

2 См.: Бурачас А. И. Современные методологические проблемы социально-экономических исследований. Вильнюс : Изд-во ВГУ, 1973. С. 135—136.

54 Ввеäение

Обладая огромной колониальной периферией, Россия сама была периферией мирового капитализма.

Закон периферийного прогресса, помимо географического, имеет ярко выраженное социально-стратификационное со-держание.

Нелегкая задача — определение движущих сил соци-ально-экономических преобразований, особенно в доинду-стриальных эпохах. При исследовании этой проблемы воз-никает новая версия гипотезы — о социальных перифериях развития.

При переходе к новому обществу конструктивными носителями прогресса становились те социальные силы, которые были продуктами кризисного разложения старой системы производственных отношений или вовсе экзоген-ными по отношению к ней. Ни рабы, ни рабовладельцы не становились (за редким исключением) носителями феодальных отношений. Когда объективные обстоятель-ства в Европе потребовали перехода к феодальной системе отношений, то в большинстве случаев этот переход произо-шел благодаря завоеваниям «варваров», преобразовавших рабовладельческую цивилизацию на новый лад. Однако это обстоятельство не исключает существования в недрах старого общества некоторых переходных отношений типа колоната в Римской империи. В свою очередь, буржуаз-ные преобразования и, тем более, буржуазные революции совершались не теми социальными силами, которые были основными субъектами производственных отношений фео-дализма, а теми, которые возникали на базе разложения феодального способа производства. Носителями новых отношений были не феодально-зависимые крестьяне и, тем более, не феодалы-землевладельцы, а зародившаяся в недрах феодализма буржуазия (в Англии к собственно буржуазии примыкало обуржуазившееся дворянство) и городской плебс, предпролетариат или — в немногих слу-чаях — собственно пролетариат. В то же время крестьянские восстания и войны готовили почву для нового обществен-ного строя. Происходило своеобразное «разделение труда» в рамках единого процесса: силы, находящиеся в «центре» общественного строя, разрушали его, а силы из «социаль-ной периферии» конструировали новый строй.

55Воïросы äëя самостоятеëьных размышëений

Сегодня, прогнозируя трассу общественного социально-экономического движения человечества, видимо, необхо-димо учитывать эту своеобразную особенность формирова-ния сил прогресса. Исторически реализовав прогрессивную миссию в индустриальном мире, промышленная буржуазия и пролетариат вряд ли решат новую созидательную задачу. В постиндустриальной системе статус главной производи-тельной силы переместится к носителям научно-техниче-ского прогресса и информации. Серьезные симптомы этого явления сегодня наблюдаются во всем мире.

Другой вопрос, где та «географическая окраина» инду-стриального мира, на территории которой и должны осу-ществиться постиндустриальные предсказания. Прогнозы и гипотезы такого рода иной раз смахивают на шарлатан-ские пророчества. Но соблазн велик, невольно хочется спро-сить: не на Востоке ли брезжит свет новой эры? И не там ли, на Востоке, начнется новый виток прогресса человечества?

Воïросы äëя самостоятеëьных размышëений1

1. Возможно ли создание универсальной концепции со-циально-экономического развития человеческого общества? Пофантазируйте, может быть, у вас получится. Только помните, что формационная и цивилизационная теории уже созданы до вас.

2. В некоторых трудах цивилизационного направления Россию называют «промежуточной цивилизацией». Что бы это значило?

3. Чем древнее исторический период, тем ограниченнее круг ис-точников; документы прошлых веков в принципе хорошо изучены и прокомментированы, новые документы и факты включаются в научный оборот крайне редко. Почему же споры вокруг истории никогда не прекращаются и каждое новое поколение исследовате-лей пытается, опираясь на те же источники, сказать что-то новое? Разве сам дух исторической науки не предполагает определенного консерватизма?

1 «Вопросы для самостоятельных размышлений» могут быть преоб-разованы в темы письменных сочинений при промежуточном контроле знаний.

Разäеë I

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ дОИНдуСТРИАльНых

цИВИлИзАцИй

Студент, изучивший раздел I, должен:•знать: мирохозяйственные процессы, происходившие в условиях

«неолитической революции»; причины и следствия глобального разрыва цивилизации на «Восток» и «Запад»; особенности развития экономики вос-точных деспотий, античного мира, европейского и российского феодализма; экономики предындустриальной цивилизации;

•уметь: определять и находить реликты доиндустриальных цивили-заций в экономической жизни современных стран и народов;

•владеть: навыками самостоятельного поиска и систематизации историко-экономического материала из литературных, статистических и интернет-источников с целью пополнения собственных знаний истории доиндустриальных цивилизаций.

Гëава 1 РАСКОлОТый МИР

«ЧЕлОВЕКА ПРОИзВОдЯщЕГО»

1.1. Неоëити÷еская ревоëюция — меäëенный ïроцесс созревания цивиëизации

Мы — экономисты — люди гуманные и предпочитаем говорить и писать о созидании, а не о разрушении. Мы не любим резких движений, так как стремительные про-цессы зачастую деструктивны. Многие из нас не интере-суются войнами и политическими революциями, ибо чем больше люди борются, тем меньше они работают. А ведь только в труде создается богатство обществ.

Экономист, какой бы отраслью науки он ни занимался, так или иначе разрабатывает проблемы производства. Возь-мите любой экономический текст, и вы обязательно встре-тите это хорошо знакомое всем слово — производство.

Однако дать определение процессу производства нелегко. Мало кто задумывался о том, что производство вообще, а тем более производство общественное, очень молодое явление. Поэтому и плохо знакомое большинству из нас.

По мере накопления археологических знаний все далее вглубь веков удаляется от нас период появления человека на земле. Говорят, что предки современного человека поя-вились на территории современной Эфиопии 2,5 млн лет назад. И бо`льшую часть своей истории человек ничего не про-изводил. Как же жили люди, ничего не производя? А так же, как живут некоторые северные народы России до сих пор, потребляя все то, что в готовом виде дает им природа. Охота, рыболовство и собирательство — вот сфера человеческой дея-тельности в течение многих тысяч лет1. Даже огнем человек

1 Уже понятно, что не следует преувеличивать человеческий про-гресс. Огромная масса людей на профессиональном или любительском уровне и сегодня занимается охотой, рыболовством и собирательством.

60 Гëава 1. Раскоëотый мир «÷еëовека ïроизвоäящеãо»

овладел всего каких-то 500 тыс. лет назад. И лишь 300 тыс. лет назад заговорил и стал строить наземные жилища. И где бы ни появились человеческие сообщества, стада, племена, родовые объединения, всюду человек сосуществовал с при-родой, не выделяясь из нее, примерно одинаковым способом. С экономической точки зрения бо`льшую часть человеческой истории занимала огромная эпоха потребляющего хозяйства. Нет, не будем преувеличивать и утверждать, что в далекие доцивилизационные времена человек ничего не произво-дил вообще. С тех пор как человек прожарил для себя кусок мяса или соединил два куска шкуры, превратив их в подо-бие плаща, он уже начал производственную деятельность, но эта деятельность долго носила характер инстинктивных импульсов. Тем не менее человек отличался от животных хотя бы тем, что заботился не только о себе, но и об общине, добычу съедал не на месте охоты, а нес в пещеру для всех. И это уже показывало, что на земле появились, а это произо-шло около 100 тыс. лет назад, разумные существа, которых мы гордо именуем Homo sapiens1.

Так почему мы не можем придать примитивной хозяй-ственной деятельности человека статус производства?

Потому что производство — это сознательное, постоянно повторяющееся преобразование веществ и сил природы с за-ранее поставленной целью создать материальные и нема-териальные блага, способные удовлетворить возрастающие человеческие потребности2.

Такого рода производство появилось совсем недавно — всего каких-то 10—12 тыс. лет назад. Из 2,5 млн лет суще-ствования человека на земле! Человеческая цивилиза-ция еще очень молода. Более того, человечество даже еще не расселилось как следует по земле. Большинство людей

1 В вопросе о разумности человека много спорного. Грубо округленно современный человек живет в среднем около 75 лет. Треть своей жизни, 25 лет, человек просто спит. Еще примерно треть жизни тратит на удов-летворение своих биологических потребностей: готовит пищу, ест, пьет, занимается поиском одежды, приведением в порядок жилища, производит детей, занимается гигиеной своего тела, просто гуляет, разминая затекшее тело. Остается для разумной деятельности всего 25 лет. И чего только мы ни делаем, чтобы сократить это время? Курим, злоупотребляем алкоголем и наркотиками, мучаем ближних своих, бесконечно воюем друг с другом в переносном и, к сожалению, буквальном смысле слова, бездумно тратим время на массу бессмысленных поступков. Вот мы какие, Homos sapiens!

2 Еще сложнее понять, что такое потребность. Один из нравящихся нам вариантов: потребность — это тягостное чувство, которое должно быть ликвидировано потребляемым благом.

611.1. Неоëити÷еская ревоëюция — ...ïроцесс созревания цивиëизации

и сегодня живет там, где оно исторически появилось — в Азии и в некоторых благоприятных зонах Африки.

С легкой руки английского археолога В. Г. Чайлда период перехода человеческих сообществ к производя-щему хозяйству называется неолитической революцией. Исторические и археологические данные подтверждают, что этот относительно длительный, но революционный процесс произошел в эпоху неолита, когда большинство орудий труда еще оставались каменными, но человек уже научился пользоваться металлическими орудиями, сначала медными, а затем более прочными бронзовыми. И произо-шло это в различных ареалах расселения людей в период с XII по III тысячелетие до н.э. Наиболее бурно процесс перехода к производящему хозяйству осуществлялся в VI—IV вв. до н.э. Примерная карта неолитических культур выглядит так1:

тысяч лет до н.э.

Ареал

7 Палестина6 Долина Нила5 Туркмения, Иран, Двуречье, Северо-Западная Индия4 Западная Европа3 Британские острова, Северный Китай

Именно в период неолита появились земледелие и ско-товодство, искусственное орошение, гончарный круг и горн, обжиг глиняной посуды, прядение и ткачество. Наконец, именно в эпоху неолита появилась письменность — первая знаковая форма передачи информации2. При повсемест-ном распространении кочевого образа жизни в этот период появляется оседлость и соответствующая ей форма хозяй-ства, когда человек не просто присваивает предметы потре-бления, а воспроизводит их. Именно переход к воспроизвод-ству благ, т.е. к постоянному сознательному повторению процесса производства, и придает неолитическим преобра-зованиям статус революции. Революция — это кардиналь-ное изменение качества социально-экономической жизни. Иной раз в сознании людей слово революция ассоциируется

1 Всемирная история. Т. I. М. : Политиздат, 1956. С. 116—117.2 Некоторые исследователи утверждают, что деньги появились

раньше письменности, но думается, что это преувеличение. Просто эти исследователи, как правило, финансисты по образованию.

62 Гëава 1. Раскоëотый мир «÷еëовека ïроизвоäящеãо»

с краткосрочными и взрывными процессами. Однако в эко-номике понятия «быстро» или «медленно» очень трудно связывать исключительно с астрономическим временем. Здесь главное — понять сущность происходящих процес-сов. Календарная протяженность изменений не отрицает их кардинальности, революционности.

Неолит принес человечеству возможность сделать пер-вый шаг на пути к свободе. Правда, пока только к свободе от господства сил природы1.

1.2. докëассовое восто÷ное ãосуäарство

С «момента»2 появления неолитического производящего хозяйства начал свой длительный путь развития институт государственности. Первые государства возникли именно там, где происходили революционные изменения в произво-дительных силах и в экономической жизни вообще — в «реч-ных цивилизациях» Древнего Востока. Там, в долинах Янцзы и Хуанхэ, Инда и Ганга, Пятиречья и Двуречья, в плодород-ных низинах Ирана и Закавказья, наконец, на африканском побережье Средиземного моря и в долинах Нила, в широкой полосе, ограниченной примерно 20 и 40 градусами северной широты, и появились очаги цивилизации3, а вместе с ними и первые государственные образования.

1 Столь кардинальное изменение качества жизни своеобразно отраз-илось в религиозном сознании людей. Вот даты «сотворения мира», которыми оперирует христианская и иудаистская религиозная традиция: 5508 г., 5493 г., 4004 г., 3761 г. до н.э. См.: Валянский С. И., Калюжный Д. В. Другая история Руси. От Европы до Монголии. М. : Вече, 2001. С. 11; http://citycat.ru/historycentre/. Легко увидеть, что все эти даты прихо-дятся на период «неолитической революции», с которого и начинается цивилизация.

2 Если словом «момент» можно обозначать период в несколько тысяч лет.

3 Во многих определениях понятие цивилизации — в явной или неяв-ной форме — сопрягается с понятием культуры. Но если культура — это «все поле интеллектуального и духовного поиска, весь комплекс смыс-лов ценностей, имеющих хождение в том или ином обществе, то циви-лизация — это “оплотневшая”, кристаллизовавшаяся культура, “осевшая” в некоторых долговременных ценностях, мыслительных парадигмах, прошедших тест на прочность, на длительность, на некоторую усреднен-ность и, стало быть, на широкую транслируемость во времени и простран-стве. Кроме того, цивилизация складывается не только из ценностей, но и институтов, что подчеркивает факт укорененности соответствующих элементов культурного наследия в социуме». См.: Рашковский Е. Миро-вые цивилизации и современность // МЭиМО. 2001. № 12. С. 37.

631.2. докëассовое восто÷ное ãосуäарство

Когда-то, в период «поголовного марксизма», учебники содержали тезис о том, что государство порождается клас-совым обществом, что государство — это аппарат насилия господствующего класса над классами подчиненными. И примеров тому в истории предостаточно. Особенно в истории европейской. Восточное государство значи-тельно отличалось от европейского. Во-первых, восточное государство появилось, по крайней мере, на два тысячеле-тия раньше европейского. Первые государственные обра-зования в бассейне Эгейского моря появились не ранее II тысячелетия до н.э. Во-вторых, и это самое поразитель-ное, восточное государство появилось гораздо раньше, чем в обществе образовались классы. Классы в общепринятом (европейском) понимании1 в явном виде «просматрива-ются» на Востоке только в новое время. В-третьих, спон-танное, эволюционное, естественно-историческое появление государства на Востоке связано с созидательными, хозяй-ственными функциями, имеющими весьма отдаленное отно-шение к проблеме собственности на средства производства.

Давайте вспомним, что географически зона неолитиче-ской революции наиболее благоприятна для возникновения сельскохозяйственного производства. Здесь много солнца, тепла, воды, вегетативный период продолжается более восьми месяцев, следовательно, здесь с одного участка земли можно снимать два урожая в год. Все так. Однако, как всегда, досто-инства превращаются в недостатки. Жаркий климат, частые засухи и — другая крайность — наводнения вследствие раз-лива рек или многодневных ливневых дождей объективно приводят к необходимости искусственного орошения и, соответственно, дренажно-осушительных работ. С тех пор как люди стали использовать металлические орудия труда, появилась и техническая возможность для строительства крупных и даже грандиозных ирригационных сооружений. Человеческий опыт постепенно накапливал и инженерно-строительные, и агротехнические знания. Но для такого рода строительных работ в глубокой древности требовалась организация кооперации огромной массы простого труда. Мы иной раз просто не задумываемся над тем, что все эти сооружения, памятники которых сохранились до сих пор,

1 В европейской научной традиции классами называются боль-шие группы людей, различающиеся по их отношению к собственности на средства производства и способам получения дохода. Предполагается, что господствующие в обществе классы эксплуататоров безвозмездно присваивают (полностью или частично) труд классов эксплуатируемых.

64 Гëава 1. Раскоëотый мир «÷еëовека ïроизвоäящеãо»

строились без современной землеройной и строительной техники, преимущественно руками. На уровне отдельных сельскохозяйственных соседских общин осуществить такого рода кооперацию труда было невозможно. Внутри крупных племенных объединений путем естественного отбора стали выделяться роды, способные выдвигать харизматических, честолюбивых, умных, авторитетных лидеров, владеющих определенной суммой научно-технической информации, к тому же хороших воинов, смелых и рискованных, берущих на себя ответственность. Эти роды и становились царскими родами, а выдвинутые ими меритократы1 — царями, кня-зями, фараонами, восточными деспотами.

Почему именно деспотами? Потому что и сейчас порой бывает трудно внушить большим массам людей, что те или иные коллективные действия жизненно необходимы для них же. Помимо харизматического внушения и объек-тивных доказательств приходится применять и силу, власт-ные полномочия, независимо от того, каким путем добыта эта власть — путем демократических выборов или само-вольным захватом. И если массовые действия трудно орга-низовать в современном, стремящемся к гражданскому, обществе, то каково было в далекие времена, когда больше-семейные, родовые, трайболистские (племенные), локально-географические (общинные, соседские) интересы превали-ровали над всеми остальными, а понятия «общественный интерес» в человеческом сознании просто не существовало. В этих условиях меритократический лидер, помимо про-чего, должен был обладать внушительной вооруженной силой и мощным идеолого-религиозным обоснованием своих действий. Не зря ведь одновременно с ирригацион-ными и другими инфраструктурными объектами древнего Востока появились грандиозные культовые сооружения, храмы, пирамиды, царские гробницы, архитектурная и эсте-тическая ценность которых остаются актуальными и в наши дни2. Сакрализация, обожествление царя, князя, фараона —

1 Меритократы — люди или группы людей, которые выделяются над средним уровнем локальных человеческих сообществ благодаря своим личным качествам, знаниям, мужеству, способности активизиро-вать деятельность соплеменников или сограждан и вести их за собой во имя достижения каких-либо общественных целей.

2 Конструктивные, технические и архитектурные достижения древнево-сточных строителей настолько поражают воображение современных иссле-дователей, что периодически появляются публикации о внеземном, косми-ческом происхождении авторов проектов и исполнителей их замыслов.

651.2. докëассовое восто÷ное ãосуäарство

нормальное явление в древнем мире, и не только на Вос-токе. В свое время императоры Рима тоже использовали эту потребность людей обожествлять лидера1.

Особенности восточной экономики были таковы, что в период революционных неолитических преобразований по определению не могло появиться частной собственности на землю (и воду, что на Востоке имело первостатейное зна-чение): в сознании людей, живущих большими соседскими общинами и тяжелым совместным трудом выживающих в борьбе с силами природы, не могла зародиться идея о том, что главные божественные производительные силы могут присваиваться отдельными лицами. Разве только предста-вителями богов на земле («помазанниками Божьими», как сказали бы позже христиане). А дальнейшая логика идео-логических и политико-экономических событий ясна: пред-ставителем Бога на земле является царь, он же — олице-творение и даже синоним публичной власти, государства. Поэтому вся земля и вода находятся в собственности госу-дарства, т.е. царя.

Царь организует массовые хозяйственные процессы, мобилизует необходимые для этого ресурсы, распределяет средства производства и людей по сферам деятельности, завоевывает новые пространства для жизнедеятельности людей, защищает уже завоеванную и освоенную террито-рию, устраивает периодически ритуальные празднества для трудящихся-общинников. В результате государство исполняет функции институционального менеджера.

Но именно эта хозяйственная функция в условиях исто-рически обусловленного отсутствия гражданского созна-ния предполагает безусловное подчинение всех людей и всех общин воле и указаниям одного лидера — восточного деспота. На Востоке авторитетность всегда перерастает в авторитарность. Собственно, у общинников не было выбора: или подчиняешься царю и в совместном труде с другими общинами выживешь, или гибнешь под ударами природных стихий и многообразных внешних врагов.

В результате на Востоке появляется весьма консерватив-ная, сохранившаяся до наших дней система огосударств-ленных общин, которая и определяет социально-экономиче-ское содержание древневосточных деспотий.

1 В новейшей истории это атавистическое явление можно было наблюдать в странах с коммунистическими режимами. Чего стоят мавзо-леи и мумифицирование умерших!

66 Гëава 1. Раскоëотый мир «÷еëовека ïроизвоäящеãо»

1.3. Социаëьная структура äревневосто÷ных оáществ

Естественно, восточное общество не было однородным, гомогенным. Но различия между слоями, стратами вос-точного общества не могли быть классовыми, потому что члены этого общества не различались по своему отноше-нию ни к собственности, ни к способам получения дохода. Единственным собственником базовых средств производ-ства — земли и воды — было государство в лице восточного деспота. А доходы всех членов общества определялись раз-дачами1 верховного правителя по его усмотрению в зави-симости от заслуг перед государством. Конечно, и в этом случае не следует абсолютизировать отсутствие частной собственности. За особые заслуги царь мог наградить особо отличившегося воина или чиновника земельным участком или иной частицей государственного достояния в виде без-условной наследуемой частной собственности. Но это было скорее исключением, чем правилом. Все земледельцы и зем-левладельцы считались всего лишь пользователями земли или доходов с нее, высшим сакральным и безусловным соб-ственником же оставался верховный правитель, царь, деспот. Слова «частный собственник» применимо к восточной эко-номике с большими оговорками. Человек в древневосточ-ных деспотиях становится частным владельцем земли, если:

а) причастен к власти, является членом правящей элиты;б) получает собственность от власти за особые заслуги;в) беспрекословно служит власти.И дело здесь не в размере земельного владения.

И общинная земля, и земля отдельной семьи, и княжеский удел, по территории равный некоторым современным евро-пейским государствам — все эти земельные владения могли принадлежать частным лицам, семьям и общинам только при соблюдении одного из трех условий.

В результате в восточных обществах сложилась не клас-совая, а сословно-кастовая система. Социальные страты формировались в зависимости от хозяйственных или госу-дарственных функций их членов. Классическим примером может служить кастовая система древней Индии, сформи-ровавшаяся в период и после завоевания полуострова Индо-

1 Термин «раздаточная экономика» введен в научный оборот новоси-бирским исследователем О. Э. Бессоновой. См.: Бессонова О. Э. Институ-циональная теория хозяйственного развития России : автореф. дисс. д-ра соц. наук. Новосибирск, 1998.

671.3. Социаëьная структура äревневосто÷ных оáществ

стан пришедшими с северо-запада ариями1 (XIV—XIII вв. до н.э.). К концу второго — началу первого тысячелетия до н.э. здесь образовалась довольно четкая кастовая система. На самом верху социальной лестницы стояли вожди-раджи и жрецы-брахманы. Это были наиболее привилегирован-ные роды, из которых происходили правители и носители религиозных, научных и общекультурных знаний. Их соци-альная функция — руководить общинами и организовывать широкую кооперацию массы простого труда. На ступеньке ниже — аристократы-кшатрии, каста профессиональных воинов и высших чиновников. Их функция — создавать бла-гоприятные политические и правовые условия для произво-дительного труда. Кшатрии не занимались хозяйственной деятельностью и содержались общинами и государством. Еще ниже — благородная арийская каста вайшья — земле-дельцев2, непосредственных и главных производителей мате-риальных благ. Труд земледельцев ценился очень высоко и считался достойным занятием даже для представителей двух высших каст. В отличие от торговли или ростовщи-чества, чем могли заниматься только представители самой низкой «презренной» касты неариев-аборигенов — шудры3.

А где же рабы? Где эти тысячи строителей дорог, хра-мов, каналов, водохранилищ и дренажных систем, которые под ударами кнутов надсмотрщиков трудятся, согбенные и несчастные? Любителей столь примитивного подхода к экономической истории придется разочаровать.

Основной массой исполнителей «царских работ», име-ющих общегосударственное значение, были «свободные» общинники. Слово «свободные» написано в кавычках не случайно. Дело в том, что понятие свободы вообще не может быть применено к древневосточным обществам. Сельские соседские общины (длительное время сохраняв-шие и кровнородственные связи), служилый люд, военная и чиновничья аристократия и даже служители культов — все были «рабами» верховного царя, деспота. Все члены

1 Арии, арья — самоназвание господствующих родов в древнеиранских и древнеиндийских племенных союзах. Переводится как «благородный».

2 Обращаем внимание читателей, что вайшья именно земледельцы, а не землевладельцы.

3 Как меняются времена! Теперь торговцы и банкиры — самые ува-жаемые граждане. Во всяком случае, в России. Все дело в том, что эко-номика древневосточных цивилизаций, как правило, имела нерыночный «мобилизационно-раздаточный» характер. А теперь господствуют рынок и люди, царствующие в нем. И воспринимать это следует не как божье наказание, а как исторически обусловленный процесс.

68 Гëава 1. Раскоëотый мир «÷еëовека ïроизвоäящеãо»

общества фактически находились в полном подчинении царя, мобилизующего и раздающего потребительские и производительные блага, финансовые ресурсы и при-вилегии. Верховный судья — и часто верховный жрец, он не только «раздавал» блага, но и отнимал их, включая высшее человеческое благо — саму жизнь. Восточный мир состоял из обществ «поголовного рабства». И только в этом смысле можно говорить о том, что древневосточная эконо-мика зиждилась на рабском труде.

А были ли на Востоке рабы в собственном смысле того слова? Естественно, были. Но, скажем, в той же Индии рабы находились вне каст, они выполняли наиболее гряз-ную и тяжелую работу, которую не полагалось делать чле-нам кастового населения. Это — неприкасаемые (чандала)1. До них нельзя дотрагиваться, потому что они «грязные». Их удел — уборка мусора и нечистот, убой скота, работа с трупами, в лучшем случае — тяжелая работа на камено-ломнях. Они же — палачи, знахари, актеры. Рабы в соб-ственном смысле этого слова, как правило, приобретались на невольничьем рынке или захватывались в виде военной добычи. Рабы — это иноплеменники, инородцы. Конечно, на Востоке существовало и долговое рабство соплеменни-ков. Но социальное положение раба-должника несравненно более благоприятное, ведь это «свой» раб, который отрабо-тает свой долг и снова станет свободным. Раб-соплеменник порой — неполноправный «член семьи», живущий в доме кредитора и свободно общающийся со своим хозяином, членом того же сословия или касты. Иноплеменник же — вечный чандала, неприкасаемый из поколения в поколение.

В восточных обществах рабы не имели существенного производственного значения. Главными производителями материальных благ, прежде всего сельскохозяйственной про-дукции, основной рабочей силой в строительстве были огосу-дарствленные соседские общины. В этом главная особенность восточной экономики и основная причина консерватизма восточных обществ2.

1 Васильев Л. С. История Востока : в 2 т. Т. 1. М. : Высшая школа, 1998. С. 175—176.

2 Лишь в 1955 г. парламент Индии принял закон, запрещающий дис-криминацию по кастовому признаку. Но, как известно, нормативный акт и реальная жизнь не всегда соответствуют друг другу. Хотя касты отме-нены, но индийские граждане прекрасно знают, кто есть кто. Во всяком случае, браки между выходцами из разных «несуществующих» каст — крайне редкое явление до сих пор.