25

О.С. Пчелинцев

РОССИЙСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ 1999-2000 ГГ. В РЕГИОНАЛЬНОМ И ГЛОБАЛЬНОМ КОНТЕКСТАХ1

В первой части статьи анализируются итоги экономического роста 1999-2000 гг. России (в региональном аспекте). Показано, что этот восстановительный процесс так и не смог переломить инерцию предшествующего кризисного развития. Для этого необходим перевод российской эконо-мики в режим инвестиционного роста. Сейчас этому препятствует ряд факторов, включая пира-мидальную структуру мировых финансовых рынков. В этой связи во второй части статьи рас-сматриваются опасности и возможные негативные последствия вхождения в мировой рынок на основе той структуры экономики, которая характерна для развитых стран сегодня, и обосновыва-ется необходимость перевода самой глобализации в русло устойчивого развития.

При анализе экономического роста внимание исследователей концентрируется

обычно на его «анатомии» – структуре факторов роста и ресурсных источниках. Однако в условиях интенсивного взаимодействия экономики с другими общест-венными подсистемами все большее значение приобретает внешний контекст эконо-мического роста: условия, в которых он протекает, и воздействия, которые он оказы-вает. Наиболее известный пример – комплекс прямых и обратных связей между эко-номическим ростом и социальным развитием. Другим важным направлением должно стать исследование региональной «окружающей среды» экономического роста.

Региональное развитие в условиях экономического роста. Экономический рост 1999-2000 гг. является в своей основе частью приспособительной реакции российской экономики к событиям августа 1998 г. и последовавшему спустя неко-торое время росту цен на нефть и другие товары российского экспорта. Он склады-вается из трех основных компонентов: 1) компенсации спада в отраслях и регио-нах, наиболее пострадавших от кризиса 1998 г.2; 2) импортозамещения, прежде всего, в машиностроении, легкой и пищевой промышленности; 3) роста производ-ства на экспорт, как в традиционных отраслях-экспортерах, так и в некоторых дру-гих, выигравших от резкого падения курса рубля по отношению к доллару.

Остановимся на региональном аспекте экономического роста 1999-2000 гг.3. Первое, что бросается в глаза, – темпы роста в районах обрабатывающей промыш-ленности впервые оказались выше, чем в районах добычи и первичной обработки сырья. Так, в 1999 г. лидерами по темпам роста промышленного производства (120% и выше) были четыре республики (Карелия, Адыгея, Ингушетия и Алтай), один край (Краснодарский) и 10 областей (Архангельская, Псковская, Московская, Владимирская, Ярославская, Белгородская, Воронежская, Астраханская, Пензен-ская и Ростовская) – все в европейской части и все, за исключением Архангель-ской, Белгородской и Астраханской областей, – несырьевые. И наоборот, очень многие сырьевые районы (республики Коми, Башкортостан и Хакасия, Оренбург-ская, Омская, Томская и Тюменская области) попали по итогам 1999 г. в группу территорий с более низкими, чем в среднем по России, темпами промышленного

1 Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 01-02-00005а). В работе над статьей приняли участие также А.Н. Арянин, Е.М. Щербакова и М.М. Минченко, авторский вклад которых будет указан в соответствующих разделах. 2 На компенсацию спада приходится основная часть экономического роста 1999 г. Если сравнивать его не с кризисным 1998 г., а с «благополучным» 1997 г., то окажется, что прирост промышленного производства в России за 2 года составил не 8,1, а лишь 2,5%. 3 Региональные итоги 1999 г. анализировались в нашей предыдущей статье [1]. Поэтому в данной статье основное внимание будет уделено региональным итогам 2000 г.

О.С. Пчелинцев

26

роста. Это наводит на мысль, что размах амплитуды спада-подъема был меньше в тех регионах, которые уже вросли в мировой рынок.

В целом, сходным образом развертывались процессы промышленного роста ре-гионов и в 2000 г. По-прежнему районы европейской части (республики, края и об-ласти Центрального, Северо-Западного, Южного и Приволжского федеральных округов) развивались быстрее, чем районы Востока (Уральский, Сибирский и Дальневосточный федеральные округа). Особенно выделялся регион Северо-Запа-да, где сразу 4 территории – Архангельская, Калининградская и Ленинградская об-ласти и Санкт-Петербург – вошли в число лидеров4 по темпам (более 120%) про-мышленного роста.

Вообще же, в 2000 г. межрайонные различия в темпах роста заметно уменьши-лись. Падение промышленного производства отмечено всего в двух регионах – Калмыкии и Агинском Бурятском АО. «Подтянулась» Тюменская область (прирост промышленного производства – 7,5%) и некоторые другие сырьевые районы. И все же роль лидеров по темпам роста осталась за регионами обрабатывающей про-мышленности. Это несколько смягчило возникшие в 1992-1998 гг. диспропорции между сырьевыми районами и районами обрабатывающей промышленности, но, увы, только смягчило.

Что касается сельского хозяйства, то практически единственным регионом, в котором и в 1999, и в 2000 г. отмечался значительный устойчивый рост как в рас-тениеводстве, так и в животноводстве, остается Южный федеральный округ, а внутри него – Краснодарский край и Ростовская область.

Обратимся к рис. 1 Приложения5. Бесспорный лидер по производству промыш-ленной продукции на душу населения в 2000 г. – Ханты-Мансийский АО. В нем на каждого жителя производится в 8 раз больше, чем в среднем по России. За Ханты-Мансийским округом – с производством в 2 и более раз больше, чем в среднем по стране, идут Ямало-Ненецкий АО, Красноярский край (без входящих в него автоном-ных округов), Республика Саха (Якутия), Корякский и Ненецкий АО. Из обжитых районов европейской части в эту группу попадает только Вологодская область. Ни Москва, ни Петербург, ни Нижегородская область «не дотягивают» сего-

дня по душевому производству промышленной продукции даже до среднероссий-ского уровня. В частности, Санкт-Петербург отстает от соседней Вологодской об-ласти в 2,5 раза. Сходная картина и в Центральном федеральном округе: здесь по объему промышленной продукции на душу населения лидирует Липецкая область с ее нетипичной для региона специализацией на черной металлургии.

На карте хорошо видно, что кроме перечисленных регионов-лидеров есть еще второй промышленный пояс России, охватывающий почти весь Урал и тянущийся от Республики Коми на севере до Татарии и Са-марской и Челябинской областей на юге. Его «протуберанцы» на западе – Карелия, Ленинградская, Мурман-ская, Ярославская и уже упомянутая Липецкая области. «Протуберанцы» на востоке – Кемеровская и Иркут-ская области и весь север Дальнего Востока – от Хабаровска до Чукотки.

В списке отстающих все регионы Северного Кавказа, кроме Ростовской области, республики Калмыкия и Марий-Эл, Брянская, Псковская, Пензенская и Тамбовская области, Коми-Пермяцкий АО. За Уралом этот список продолжают республики Алтай и Тыва, Алтайский край и Омская область, Усть-Ордынский, Эвен-кийский и Таймырский АО. Замыкает список Агинский Бурятский АО, где на душу населения производится промышленной продукции в 30 раз меньше, чем в среднем по России.

Таким образом, Россия демонстрирует инверсию понятия «старопромышлен-ный район»: в этой роли, в отличие от других стран, выступают не угольно-металлургические бассейны, а сложившиеся уже в XX в. районы обрабатывающей промышленности, науки и техники.

4 Кроме них в эту группу вошли: Владимирская область, республики Дагестан и Кабардино-Балкария и три автономных округа – Коми-Пермяцкий, Таймырский и Корякский. 5 Приводимые в статье карты подготовлены на основе данных Госкомстата Российской Федерации со-трудником лаборатории ИНП РАН М.М. Минченко.

Российский экономический рост 1999-2000 гг.

27

Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий АО с большим отрывом лидируют по производству валового регионального продукта6 на душу населения. За ними на приличном удалении следуют Москва, Ненецкий АО и весь крайний Северо-Восток России – от Якутии до Камчатки. Похож по составу и «второй эшелон» ре-гионов-лидеров.

Группа отстающих (с производством ВРП на душу в 1998 г. менее 8 тыс. руб.) состоит из 12 регионов: 3 областей – Псковской, Ивановской и Тамбовской, 7 республик – Калмыкии, Тувы и всех республик Северно-го Кавказа (кроме Кабардино-Балкарии и Чечни, по которой нет данных) и 2 автономных округов – Коми-Пермяцкого и Агинского Бурятского. При этом отношение максимального душевого ВРП (в Ханты-Мансийском АО) к минимальному (в Ингушетии) составило 21,3 раз7.

С 1990 по 2000 г. промышленное производство выросло (на 22,4%) только в од-ном из 89 субъектов РФ – Ненецком АО. Более или менее стабильной (свыше 75% уровня 1990 г. – при среднем по России уровне 54,4%) остается промышленность еще 8 регионов: республик Татарстан и Саха (Якутия), Архангельской, Вологод-ской, Белгородской, Астраханской и Ульяновской областей и Коми-Пермяцкого АО. А самые большие темпы падения (в 3 и более раз) отмечены в 3 республиках – Дагестане, Карачаево-Черкессии и Калмыкии (данные по Чечне и Ингушетии от-сутствуют), 2 областях – Ивановской и Читинской, Еврейской автономной области и Эвенкийском и Агинском Бурятском автономных округах. Инвестиции в основной капитал за первые 9 мес. 2000 г. составили 726,3 млрд.

руб. Из них на Москву пришлось 15% (с областью – 18,4%) и на Тюменскую об-ласть с округами – 19%. Доля любого из остальных районов – ниже 5%. По объему инвестиций на душу населения выделялись: в европейской части – Москва, рес-публики Коми и Калмыкия8, Астраханская область и Ненецкий АО, а в Азиатской – Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий АО (в последнем душевые инвестиции за эти 9 месяцев составили рекордную сумму 106,3 тыс. руб. – в 21,3 раза больше, чем в среднем по России), Республика Саха (Якутия) и Сахалинская область. На по-следних местах (с душевыми капитальными вложениями меньше 20% от средних по России) – 9 субъектов РФ: 3 республики – Карачаево-Черкессия, Дагестан и Ты-ва, 2 области – Ивановская и Тамбовская, Еврейская автономная область и 3 авто-номных округа – Коми-Пермяцкий, Усть-Ордынский и Агинский.

Что касается иностранных инвестиций, то за 2000 г. они составили около 11 млрд. долл., т. е. чуть больше 75 долл. на каждого россиянина: 36,8% этой сум-мы получила Москва (вместе с областью – 39,5), 10,6 – Санкт-Петербург (вместе с Ленинградской областью – 13,4), 8,9 – Краснодарский край, 7,2 – Омская и 5,4% – Челябинская области. Таким образом, почти 3/4 всех иностранных инвестиций в России пришлось на долю всего 7 субъектов РФ9.

Только 46 субъектов РФ, т. е. чуть больше половины, получили в 2000 г. более 10 млн. долл. иностранных инвестиций – сумму, начиная с которой, вообще имеет смысл говорить о инвестировании.

В расчете на душу населения больше всего (свыше 50 долл., т. е. не менее 2/3 среднероссийского уровня) получили Москва, Санкт-Петербург, Ленинград-

6 Валовый региональный продукт (ВРП) – валовая добавленная стоимость по субъектам Российской Феде-рации, рассчитанная по методологии национальных счетов. В его состав не включаются элементы валового внутреннего продукта (ВВП) страны, рассчитываемые только по экономике в целом – оборона, государст-венное управление, деятельность некоторых крупных банков, внешняя торговля и др. На момент написания статьи были доступны данные о производстве ВРП за 1998 г. 7 Резкий рост этой величины по сравнению с 1997 г. объясняется выделением автономных округов (Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого), население которых значительно меньше, чем население всей Тюменской области, а душевое производство, соответственно, больше. 8 Повышенный объем инвестиций в Калмыкии является следствием ее оффшорного статуса, т. е. речь не идет о реальных вложениях в основной капитал на территории самой республики. 9 Из числа регионов, лидировавших по этому показателю в 1999 г. (получивших более 5% общей суммы иностран-ных инвестиций по РФ), выбыли Ненецкий АО и Сахалинская область, зато добавилась Челябинская обл.

О.С. Пчелинцев

28

ская, Новгородская и Калужская области, Самарская и Волгоградская области и Краснодарский край, Челябинская область, Ямало-Ненецкий АО, Омская и Ново-сибирская области, Якутия, Магаданская, Камчатская (без Корякского АО) и Саха-линская области (Приложение, рис. 2).

Практически не получили иностранных инвестиций республики Марий-Эл и Калмыкия, Пензенская область, большинство республик Северного Кавказа (ис-ключения – Адыгея и Кабардино-Балкария), Коми-Пермяцкий и Ненецкий АО (по-следний, кстати, входил по итогам 1999 г. в группу лидеров по этому показателю), Республики Хакасия и Бурятия, Еврейская автономная область, Таймырский, Эвенкийский, Чукотский, Усть-Ордынский и Агинский автономные округа.

Из индикаторов развития сельского хозяйства возьмем только один – производство молока. За 2000 г. оно составило 31,9 млн. т. Больше 1 млн. т молока произвели республики Башкортостан (1492,8 тыс. т) и Та-тарстан (1344,2 тыс. т), Краснодарский (1250,9 тыс. т) и Алтайский (1196,0 тыс. т) края и Московская область (1013,7 тыс. т). Пояс областей с самым высоким производством молока на душу населения протянулся от Псковской и Белгородской областей на западе через республики Мордовию и Удмуртию и Кировскую об-ласть до Курганской области, Алтайского края и Усть-Ордынского и Агинского автономных округов на вос-токе. Что касается районов, дефицитных по этому важнейшему продукту, то это почти все районы Севера (единственное исключение – Якутия, проводящая активную политику государственной поддержки сельского хозяйства), вся зона Прикаспия, включая Ингушетию, Свердловская и Кемеровская области и большинство районов Прибайкалья и Дальнего Востока (в целом на Дальний Восток приходится всего 2,2% производства молока при 4,9% населения).

Финансовую ситуацию в регионах хорошо отражает показатель поступления налогов и сборов в бюджетную систему. Всего за 2000 г. их собрано 1437,4 млрд. руб., в том числе в федеральный бюджет – 637,4 млрд. руб. При этом 24,8% всех поступлений и 31,4% поступлений в федеральный бюджет дала Москва, по 3,5% – Санкт-Петербург, 12,7% (11,7%) – Тюменская область (более 90% этой суммы приходится на входящие в область округа). Больше 2% общего объема поступле-ний в федеральный бюджет дали также Московская, Самарская, Пермская и Свердловская области и Республика Башкортостан.

По общему сбору налогов на душу населения (в среднем по РФ – 9850,3 руб.) лиди-руют наряду с Москвой (41277,2 руб.) северные автономные округа – центры добычи и транспортировки экспортного топлива и сырья – Ненецкий (62880,4 руб.), Ханты-Мансийский (95794,8 руб.), Ямало-Ненецкий (69899 руб.) и Таймырский (145827,9 руб.). А отстают многие аграрные районы – большинство республик Северного Кавка-за (исключения – Северная Осетия и Ингушетия с ее оффшорным статусом), Брянская, Ивановская, Тамбовская и Пензенская области, Республика Марий-Эл, Коми-Пермяцкий АО, Курганская и Омская области, Алтайский край, Республика Тыва, Усть-Ордынский и Агинский АО и Еврейская автономная область.

Собираемые налоги по-разному распределяются между федеральным и региональными бюджетами. В федеральный бюджет больше всего (6 тыс. руб. и более на душу населения) дают 9 субъектов Федерации: Москва, 4 республики – Алтай, Мордовия, Калмыкия и Ингушетия (что связано, по-видимому, с особенно-стями их экономического статуса) и 4 автономных округа – Ненецкий, Ханты-Мансийский, Ямало-Ненецкий и Таймырский. А меньше всего (менее 850 руб. на душу населения) – 4 республики Северного Кавказа (Ады-гея, Карачаево-Черкессия, Чечня и Дагестан) и 5 территорий Сибири и Дальнего Востока. Причем если в от-ношении Тывы, Усть-Ордынского АО и Еврейской автономной области это понятно, то вхождение в эту группу Омской области и Республики Хакасии с их довольно мощным налоговым потенциалом может быть объяснено только предоставлением им в 2000 г. каких-то льгот по уплате налогов в федеральный бюджет.

Иная картина по налогам и сборам, поступающим в бюджеты субъектов РФ. Здесь из числа прежних регионов-лидеров остаются только Москва и автономные округа – Ненецкий, Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский и Таймырский, зато добавляются республики Татарстан и Саха (Якутия) и районы областного подчинения Тюменской области. Отстающими же (с поступлением в бюджет субъекта Федерации менее 1500 руб. на душу при среднем по России – 5482,3 руб.) оказываются: на Северном Кавказе – Дагестан, Чеч-ня и Карачаево-Черкессия, в европейской части – Ивановская область, Республика Марий-Эл и Коми-Пермяцкий АО и на востоке – Республика Тыва и Усть-Ордынский и Агинский автономные округа.

Разумеется, доходы бюджетов субъектов РФ складываются не только из собираемых ими налогов. Важ-ную роль играют поступления из Федерального фонда финансовой поддержки регионов (трансферты). Их учет не приводит к сколько-нибудь значительным изменениям в верхней части распределения субъектов РФ по финансовой обеспеченности (выбывают районы областного подчинения Тюменской области и добавля-ются Магаданская область и 3 автономных округа – Эвенкийский, Чукотский и Корякский). Зато в нижней части распределения происходит едва ли не полная смена состава. Оказывается, что самые низкие бюджет-

Российский экономический рост 1999-2000 гг.

29

ные доходы (менее 2900 руб. на душу населения) имели в 2000 г. 3 республики – Чечня, Карачаево-Черкессия и Марий-Эл, 1 край – Ставропольский и 7 областей – Ивановская, Брянская, Воронежская, Тамбовская, Пен-зенская, Ульяновская и Ростовская. В этих условиях наиболее объективную картину обеспеченности бюд-жетных расходов регионов их собственными налоговыми доходами дает отношение поступлений налогов и сборов в бюджеты субъектов РФ к их бюджетным расходам. Оказывается, что наиболее самообеспеченными регионами (с отношением налоговых поступлений к бюджетным расходам больше 0,9 при среднем по России 0,8) в 2000 г. были Москва, Вологодская, Липецкая и Белгородская области (последние три благодаря круп-ным металлургическим заводам), Нижегородская и Самарская области, Республика Коми, Свердловская и Челябинская области, районы областного подчинения Тюменской области и Красноярский край (без авто-номных округов). А самую низкую обеспеченность бюджетных расходов собственными налоговыми поступ-лениями (менее 0,35) демонстрировали 4 республики – Дагестан, Чечня, Алтай и Тыва и 6 из 10 автономных округов – Коми-Пермяцкий, Эвенкийский, Усть-Ордынский, Агинский, Чукотский и Корякский.

Переходя к показателям, характеризующим жизненный уровень населения, отме-тим, прежде всего, что денежные доходы на душу населения в ноябре 2000 г. состави-ли в среднем 2397,6 руб.; лидирует Москва – 9897,4 руб. Среднедушевые доходы свыше 3000 руб. имеют также Мурманская область и Ненецкий АО, а ниже 1000 руб. – Ивановская область, республики Марий-Эл, Дагестан, Ингушетия и Калмыкия и 3 ав-тономных округа – Коми-Пермяцкий, Усть-Ордынский и Агинский.

В отсутствие относящихся к 2000 г. показателей прожиточного минимума вос-пользуемся близкой по смыслу величиной – стоимостью минимального набора про-дуктов питания в регионе в декабре 2000 г. Среднее значение этого показателя для России 319,7%, т. е. в целом по стране на региональный душевой доход можно купить немногим более трех минимальных набора продуктов питания. Лидируют по этому показателю обе столицы, Мурманская область и Республика Коми, Самарская, Перм-ская, Тюменская (с округами) и Кемеровская области и Республика Саха (Якутия). А замыкают список 11 субъектов Федерации: 3 на юге – Калмыкия, Дагестан и Ингуше-тия (по Чечне – нет данных), 3 в европейской части – Ивановская область, Республика Марий-Эл и Коми-Пермяцкий АО, 4 в Сибири – Читинская область, Республика Ты-ва, Усть-Ордынский и Агинский АО и 1 – Дальнем Востоке – Чукотка.

Поражает разброс показателя розничного товарооборота между субъектами РФ – от 2349,2 руб. на человека в Республике Ингушетия до 79068,3 руб. в Москве (при среднем по России значении 15428,5 руб.) – в 33,7 раза. 30,3% розничного то-варооборота всей страны приходится на Москву (при 5,9% населения). Строительство жилья. Ввод жилья в 2000 г. составил чуть менее 30 млн. кв. м

общей площади. 19,6% его приходится на Москву с областью (при 10% населения). Есть и другие «оазисы» жилищного строительства – Чувашия, где жилья введено больше, чем в соседней Нижегородской области (население которой в 2,7 раза больше), и Белгородская область, где жилья построено больше, чем, к примеру, в Самарской области (с населением в 2,2 раза больше) и в 4,1 раза больше, чем в со-седней Курской (почти с таким же населением). В Астраханской области ввод жи-лья намного больше, чем в соседней Волгоградской области, хотя население в 2,6 раза меньше. В Приволжском федеральном округе выделяются Татарстан и Башкирия, на долю которых приходится 41% жилищного строительства (при 25% населения). Что касается районов областного подчинения Тюменской области, то их лидерство связано, по-видимому, с частичным финансированием жилищного строительства на их территории из средств Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов – для вахтовиков, ветеранов и персонала вспомогательных предприятий.

В заключение этого раздела приведем несколько демографических показате-лей10. Исходя из сложившейся ситуации, для характеристики естественного движе-ния населения по регионам предлагается отношение коэффициента смертности к коэффициенту рождаемости (этот показатель можно интерпретировать как «ско-рость вымирания» населения). В целом по России он равен 1,8, но, например, в

10 Более подробно демографические аспекты экономического роста в 1999-2000 гг. рассматриваются ниже.

О.С. Пчелинцев

30

Центральном федеральном округе – 2,3. Наихудшие значения показателя – в Туль-ской и Псковской областях, где в 2000 г. умерло соответственно в 3,1 и в 3 раза боль-ше, чем родилось, а наиболее благоприятное (0,25) – в Ингушетии, где в 2000 г. роди-лось в четыре раза больше, чем умерло.

Зона наиболее интенсивного вымирания населения (с превышением смертности над рождаемостью более чем в 2,3 раза) локализована на Северо-Западе. Здесь она занимает сплошной массив областей от Ленинградской и Брянской на западе до Костромской и Нижегородской на востоке (единственное исключение – Москва). К этому массиву примыкают две области Черноземья (с более благополучными пока-зателями) – Воронежская и Тамбовская. Направления межрайонных миграций. Миграционный прирост населения Рос-

сии в 2000 г. составил 202,1 тыс. чел. Он заметно вырос по сравнению с 1999 г., что отражает распространение (с опозданием примерно на год) последствий российского дефолта на другие страны СНГ. В то же время региональная структура миграции в основном сохранилась. По-прежнему наибольший отток идет из зоны Севера.

Так, чистое сальдо миграции из 4 районов Европейского Севера (Республика Коми, Ненецкий АО, Ар-хангельская и Мурманская области) за 2000 г. составило 21,5 тыс. чел. В Сибири зоной оттока стал восток (кроме Хакасии)11: суммарное отрицательное сальдо миграций из Восточной Сибири равнялось 13,8 тыс. чел. (больше двух третей его – 9,5 тыс. чел. – пришлось на Забайкалье). И наконец, чистый выезд с Дальнего Вос-тока в 2000 г. составил 33,5 тыс. чел. Здесь уезжали отовсюду, но больше всего – из регионов крайнего Севе-ро-Востока – Якутии, Магаданской и Сахалинской областей.

Кроме Севера важным центром оттока населения стали республики Северного Кавказа: Дагестан (5,6 тыс. чел.), Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкессия. Что касается большого выезда из Чечни (27,1 тыс. чел.), то он в значительной мере компенсировался въездом в Ингушетию (16,4 тыс. чел.).

Из других регионов отдавали мигрантов: в Центре – Смоленская и Тамбовская об-ласти; на Юге – Калмыкия; в Приволжском федеральном округе – Мордовия, Киров-ская область и Коми-Пермяцкий АО и в Уральском округе – Курганская область.

В 2000 г. под влиянием небывало высоких цен на нефть восстановилось поло-жительное сальдо миграций Тюменской области, точнее, Ханты-Мансийского АО (12,1 тыс. чел.) и районов областного подчинения (0,4 тыс. чел.). Отрицательное сальдо (–1,7 тыс. чел.) осталось только у Ямало-Ненецкого автономного округа.

Положительное сальдо миграции сохранилось у большинства районов европей-ской части. Чистый въезд в Москву, по официальной статистике, составил за год 59,7 тыс. чел. (с областью – 93,8), в Санкт-Петербург – 10 (с областью – 21,9), в Краснодарский край – 21,3, в Белгородскую область – 14,2, в Самарскую область – 12,2 тыс. чел. Из областей Сибири наибольшее положительное сальдо (5,3 тыс. чел.) имела Новосибирская.

Все эти данные представлены на рис. 3, из которого хорошо видны зоны наибо-лее интенсивного притока населения – столичный ареал (без Санкт-Петербурга), Калининградская и Белгородская области, Республика Ингушетия (принявшая в 2000 г. значительное число беженцев из Чечни) и Ханты-Мансийский АО.

За ними идет большая группа регионов относительного миграционного благопо-лучия с притоком в течение года от 2 до 5 чел. на 1000 жителей. Это Санкт-Петербург, Краснодарский край, Северная Осетия и основная полоса расселения Чер-ноземья и Поволжья – обширный район, протянувшийся от Орла и Липецка на западе через Воронеж и Саратов на Самару и Татарстан. За пределами этой зоны значитель-ными аттракторами мигрантов выступают: Владимир – Ярославль – Кострома в Цен-тре, Челябинская область на Урале и две республики Сибири – Хакасия и Алтай.

11 На западе Сибири единственным регионом, отдающим население, была Омская область: –5,1 тыс. чел. (2000 г.).

Российский экономический рост 1999-2000 гг.

31

Проведенный анализ позволяет сделать вывод о том, что несмотря на появление некоторых новых моментов, основными тенденциями регионального развития в России в 1999-2000 гг., как и в предшествующие годы, оставались:

– пассивное приспособление сложившейся в советские годы территориально-отраслевой структуры к запросам мирового рынка;

– упадок районов обрабатывающей промышленности, составлявших в течение почти столетия главную опору российской экономики;

– сохранение, а в ряде случаев и усиление межрайонной дифференциации; фор-мирование новой пространственной иерархии, основанной на доминировании не-большого числа крупных торгово-посреднических центров и регионов экспортно-сырьевой ориентации.

Таким образом, экономический рост 1999–2000 гг., смягчив некоторые прояв-ления системного кризиса, не смог переломить его инерцию. Более того, начиная со второго полугодия 2000 г. промышленный подъем в стране вновь сменился стагнацией производства. Встает вопрос: чем вызвана такая скоротечность и ограниченность эффектов экономического роста?

Некоторые вопросы оценки экономического роста 1999-2000 гг. Учеными ИНП РАН разработан ряд прогнозных сценариев развития российской экономики в начале XXI в. Поэтому при оценке экономического роста 1999-2000 гг. встает во-прос, какой из этих сценариев (или какое их сочетание) наиболее адекватно описы-вает ситуацию в российской экономике. На первый взгляд, пальма первенства здесь должна быть отдана инерционному сценарию (если иметь в виду, что эконо-мическая политика правительства в эти годы была не слишком энергичной, с точки зрения его критиков как справа, так и слева). Но это противоречит резко изменив-шимся объективным характеристикам развития – переходу от спада к росту и об-щей направленности на адаптацию к дефолту. Вторая гипотеза: в 1999-2000 гг. фактически реализовался экспортоориентированный сценарий развития – хотя бы в том смысле, что резкий рост цен на нефть и другие товары российского экспорта существенно повысил значение внешних связей. Но и эта гипотеза противоречит многим фактам. Во-первых, экспортоориентированный сценарий при всех своих минусах представляет все же определенную целостную модель развития в том смысле, что импорт играет в его реализации не меньшую роль, чем экспорт. А им-порт после дефолта жестоко пострадал. Вообще, степень реальной открытости рос-сийской экономики за 2 года не повысилась, а наоборот, понизилась (что, возмож-но, и стало одной из причин экономического роста)12.

По той же причине – противоречия реально наблюдаемым процессам – прихо-дится отвергнуть и третий сценарий – потребительски-ориентированный. Ведь рост доходов и потребления в эти 2 года носил, в основном, характер компенсации (да и то не полной) предшествующего спада, так что ни о какой масштабной «под-питке» потребительского спроса говорить не приходится.

Динамика ряда количественных параметров российской экономики в 1999-2000 гг. заставляет задуматься: а не происходила ли в эти годы реализация четвертого, вос-

12 В научном докладе А.К. Пителина и В.Ф. Пугачева (ЦЭМИ, 6 февраля 2001 г.) «Оценка народнохозяйст-венной эффективности инвестиционных проектов» приведены рассчитанные (по критерию полного эффек-та для данного национального хозяйства) отраслевые и народнохозяйственные мультипликаторы инвести-ционных проектов. В России они оказались самыми высокими для проектов импортозамещения. На втором месте стоят экспортные проекты. И напротив, проекты, предполагающие значительный объем импорта или вывоза капитала (прибыли) за границу, ведут, как правило, к убыванию народнохозяйственного эффек-та. Это позволяет предполагать, что значительная часть экономического роста 1999-2000 гг. связана с мультипликативным эффектом переориентации части российской экономики на импортозамещение и экс-порт при одновременном сокращении импорта.

О.С. Пчелинцев

32

становительного сценария13. Обычно против этой гипотезы выдвигается тезис: но где же институциональные условия (меры экономической и социальной полити-ки), без которых реализация восстановительного сценария считалась самими его авторами невозможной? Не идет ли речь о чисто количественном совпадении не-которых прогнозных показателей при совершенно чуждой качественной основе?

Ответ на этот вопрос должен, по нашему мнению, складываться из двух тези-сов: 1) помимо формальной институциональной структуры, фиксируемой законо-дательством и другими нормативными актами, существует и играет в условиях России очень важную роль неформальная структура институтов и отношений; 2) процесс реализации восстановительного сценария проходит с каким-то важным изъяном, который не только затрудняет его «узнавание», но и грозит повернуть восстановительные тенденции в экономике вспять. Относительно первого пункта можно предположить, что важную роль в формировании неформальной инфра-структуры сыграли наряду с объективными факторами – девальвацией рубля и снижением относительных цен на продукцию естественных монополий и реальной зарплаты [2, с. 11], также и субъективные, связанные с восстановлением доверия на различных уровнях экономической системы. Что касается второго пункта – реали-зации восстановительного сценария неполностью и даже отчасти неожиданно для самих экономических ведомств (достаточно вспомнить их недавние прогнозы о том, что сначала должна наступить стабилизация и только потом (2006-2010 гг.) может начаться значимый экономический рост), то мы имеем в виду, прежде всего, отсутствие каких-либо шагов, направленных на обеспечение перехода от его пер-вого, «безинвестиционного» этапа14 к этапу инвестиционного роста. Вместо этого сторонники дерегулирования экономики по-прежнему занимают позицию пассив-ного ожидания иностранных и частных инвестиций, которая не просто затрудняет такой переход, но делает его невозможным. Все последующее изложение имеет целью доказательство этого тезиса, начиная с критики самой «философии» эконо-мического роста. Об опасности фетишизации экономического роста15. В общественном и пуб-

лицистическом сознании экономический рост часто воспринимается чуть ли не как залог всеобщего благополучия. Из этой же посылки исходят и межстрановые со-поставления. В действительности, показатель темпов экономического роста харак-теризует не благополучие стран и народов, а благополучие инвесторов.

Пожалуй, самый наглядный пример – США в 1944-1954 гг. Душевой ВНП за эти годы сократился на 5%, а промышленное производство осталось на прежнем уровне. Но именно в этот период (в основном, в 1947-1954 гг.) в США были по-строены десятки крупнейших предприятий; производство телевизоров увеличилось со 100 тыс. до 10 млн. в год. Стремительно росли и другие отрасли массового про-изводства и жилищное строительство. В стране произошла настоящая промышлен-ная революция, и жизнь среднего американца в корне изменилась. Однако макро-экономические показатели среагировали на это очень вяло, по ним об этой рево-люции просто ничего нельзя узнать, хотя статистика США все это время работала 13 В то же время нельзя не отметить многозначность и определенную двусмысленность самого термина «восстановительный». На его основное значение – восстановление того производственного потенциала, который был создан в предшествующие десятилетия – накладываются нередко другие смыслы: восстанов-ление дореформенной хозяйственной системы и (все чаще), восстановление тех пропорций и отношений, которые сложились до дефолта. 14 Факт роста инвестиций в 2000 г. не должен вселять на этот счет никаких иллюзий. Во-первых, размер этих инвестиций совершенно недостаточен. Во-вторых, их главным источником остаются средства пред-приятий, т. е. проблема привлечения инвестиций из внешних источников по-прежнему не решена. И, в-третьих, масштабы «проедания» и вывоза из страны доходов от собственности в 2000 г. не только не уменьшились, но по ряду направлений (например, через коммерческие банки) даже возросли. 15 Раздел написан А.Н. Аряниным.

Российский экономический рост 1999-2000 гг.

33

устойчиво. США не потрясали мощные удары инфляций и девальваций, которые обрушились в 90-е годы на Россию. Поэтому установить прямую связь между ди-намикой макроэкономических показателей и повышением реального благополучия в России будет еще труднее16. Наблюдаемые за последние 2 года изменения в тем-пах роста ВНП России вряд ли можно оценивать как показатели реального перело-ма к лучшему.

Такой перелом, вообще, может наступить только при выполнении определен-ных условий. Первое – рациональное использование финансовых потоков, генери-руемых сырьевыми отраслями (которые, заметим, могут существенно возрасти в условиях надвигающегося глобального кризиса).

Сейчас этому препятствуют: – коррупция и паразитическое потребление; – нелегальный вывоз капитала и инвестиции за рубежом; – практически полная ориентация на иностранное оборудование (часто из-за

связанных кредитов); – ориентация на иностранные инвестиции, финансовый выигрыш от которых

для России крайне незначителен. В результате теряются возможности повысить спрос и направить инвестиции в

отрасли с быстрой окупаемостью (такие, как пищевая промышленность и произ-водство внутри сферы услуг – сборка, расфасовка и упаковка, производство и оформление тары). Сегодня развитие этих отраслей учитывается Госкомстатом весьма слабо; между тем в современной экономике значение их нередко больше, чем значение традиционных производств, особенно в аспекте занятости17.

Второе условие – создание экономической базы, способной с течением времени заменить сырьевую. Отметим, что популярное представление о том, что для этого достаточно открыть соответствующие предприятия и начать вкладывать в них деньги, совершенно неверно. В действительности проблема диверсификации эко-номики развивающихся стран остается в значительной мере загадкой. По-видимому, ключ к ее решению дает длительная работа в «верхних этажах» эконо-мики с постепенным «высматриванием» в них новых рыночных ниш. Иными сло-вами, здесь необходимы не только долгосрочные инвестиции, но и талантливая стратегия. Взаимодействие экономического роста и демографических процессов18. В усло-

виях современной России вряд ли правомерно искать причины экономического роста среди демографических факторов. Ставшая уже устойчивой тенденция убы-ли населения, скорее, противостоит, чем способствует ему. Быстрое старение насе-ления, неравномерность его возрастной структуры, ухудшение здоровья и другие факторы также осложняют процессы социально-экономического развития. Однако демографические характеристики, испытывая несомненное влияние экономическо-го развития, могут служить неплохими индикаторами его качества.

Конечно, трудно говорить о прямом взаимодействии экономических и демогра-фических трендов, особенно в краткосрочной перспективе, в силу их различной инерционности и довольно опосредованной взаимозависимости. Но все же нельзя 16 Пример рассогласования этих двух процессов в советской экономике привел М.Н. Узяков: темпы экономи-ческого роста в СССР в течение нескольких десятилетий были выше, чем в США, но по прошествии време-ни всякий раз оказывалось, что разрыв между ними оставался прежним (объяснение – разное качество эко-номического роста [3, с. 273]). 17 Отметим, что феномен «скрытого экономического роста» с наибольшей силой проявляется в регионах с высокими доходами – столичных и горно-промышленных. В то же время сам этот рост, увеличивая спрос, дает толчок развитию других отраслей – третичных, и импортозамещающих. А эти отрасли, будучи уже не локализованными, а повсеместными, способны помочь развитию, по крайней мере, некоторых депрессив-ных территорий. 18 Раздел написан Е.М. Щербаковой.

О.С. Пчелинцев

34

не отметить быстрого реагирования демографических показателей на изменения социально-экономической ситуации на протяжении 90-х годов. Даже за последние два года в их колебаниях можно увидеть определенное влияние процессов эконо-мического роста, хотя более или менее удовлетворительная интерпретация будет возможна лишь спустя некоторое время.

Рассмотрим некоторые демографические показатели этого периода, опираясь на официальные данные, публикуемые Госкомстатом РФ [4-6].

Прежде всего обращает на себя внимание увеличение миграционного прироста населения РФ (рисунок). После периода быстрого сокращения – с 845,7 тыс. чел. в 1994 г. до 164,8 тыс. чел. в 1999 г. (или с 5,5 до 1,1 на 1000 чел. населения) – он вновь стал увеличиваться начиная с ноября 1999 г., правда, не столько за счет рос-та числа въезжающих, сколько за счет снижения числа выезжающих. В целом за год чистый миграционный прирост составил 213,6 тыс. чел., или 1,5 на 1000 чел., что соответствует уровню относительно спокойного развития середины 80-х годов.

0

200

400

600

800

1000

1200

1400

1980

1981

1982

1983

1984

1985

1986

1987

1988

1989

1990

1991

1992

1993

1994

1995

1996

1997

1998

1999

2000

0

1

2

3

4

5

6Тыс. чел. На 1000 чел. населения

Внешняя миграция и миграционный прирост населения РФ в 1980-2000 гг.:

прибыло в РФ; выбыло из РФ; ∆ миграционный прирост

Таким образом, минимальное значение миграционного прироста19 последовало с небольшим временным лагом за финансово-экономическим кризисом 1998 г. За-тем, по мере стабилизации поток прибывающих в Россию несколько увеличился, но не надолго (до осени 2000 г.). Однако особенно важна ставшая уже долговре-менной тенденция сокращения выезда из России, отражающая резкое сокращение миграционного потенциала населения.

Положительное сальдо миграционного обмена со странами СНГ и Балтии за 2000 г. увеличилось на 29,9 тыс. чел. по сравнению с 1999 г. Отрицательное сальдо миграции с дальним зарубежьем сокращается. В 2000 г. оно было на 18,9 тыс. чел.

19 Но в 1991 г., в период тревожного ожидания стремительно приближающегося кризиса, когда потоки въезжающих в Россию и выезжающих из нее почти сравнялись, миграционный прирост составил еще мень-шую величину – 0,3 на 1000 чел. населения.

Год

Российский экономический рост 1999-2000 гг.

35

меньше, чем в 1999 г. Сокращается как поток прибывающих из дальнего зарубе-жья, так и число выбывающих туда (в 2000 г. из России выехало 62,3 тыс. чел.).

Продолжает снижаться интенсивность внутренней миграции. Если в 1990 г. мо-бильность населения (число прибытий-выбытий) составляла около 30 на 1000 чел. населения, а в 1992-1996 гг. – около 20, то в 2000 г. – только 16. Число мигрантов, перемещавшихся в пределах России, сократилось по сравнению с 1999 г. на 174,1 тыс. чел., или 8,0%. Это свидетельствует о «скованности» населения, ограни-ченности его миграционных ресурсов.

В 2000 г. несколько повысился уровень рождаемости. После двукратного со-кращения за 1987-1993 гг. общий коэффициент рождаемости стабилизировался на уровне 9 рождений на 1000 чел. населения в год.

Год спустя после финансово-экономического кризиса число рождений достигло рекордно низкой отметки – 1214,7 тыс., или 8,3 на 1000 чел. населения. Затем на-метилось некоторое повышение рождаемости, но вскоре началось новое ее сниже-ние. В целом за 2000 г. в стране родилось 1259,4 тыс. чел., или 8,7 в расчете на 1000 чел. населения.

Более заметным и устойчивым было, однако, повышение смертности и усиле-ние естественной убыли населения. После непродолжительного периода снижения общей смертности – с 15,7 умерших на 1000 чел. населения в 1994 г. до 13,6 в 1998 г. – она начиная с 1999 г. вновь начала довольно быстро расти, достигнув по итогам 2000 г. 15,3 (против 14,7 в 1999 г.).

Особенно тревожно то, что в 2000 г. на второе место среди причин смерти (после болезней системы кро-вообращения) вновь вышли (как это уже было в 1993-1996 гг.) несчастные случаи, отравления и травмы. Смертность от них более чем вдвое превысила уровень 1986 г. Отметим, что в январе 2001 г. рост смертности вновь ускорился и вновь выросла смертность от несчастных случаев, отравлений и травм.

Рост смертности сразу же отразился на снижении средней продолжительности предстоящей жизни, особенно мужчин. Что касается младенческой смертности, то в 1999 г. она увеличилась до 16,9 на 1000 родившихся, но в 2000 г. опустилась до 15,3.

В итоге, несмотря на некоторое повышение числа рождений, естественная убыль населения России в 2000 г. увеличилась вследствие более быстрого роста числа смертей. Она составила 957,7 тыс. чел. по сравнению с 929,6 тыс. чел. в 1999 г. Миграционный приток населения в Россию лишь частично компенсирует эту ес-тественную убыль ее собственного населения.

Таким образом, если улучшение экономической ситуации в стране и сказалось на демографических процессах, то очень незначительно – слегка возросла рождае-мость и на непродолжительное время немного увеличился приток мигрантов из ре-спублик бывшего СССР.

Российский экономический рост в глобальном контексте. Итак, анализ ре-гионального развития России и особенностей взаимодействия экономики с други-ми общественными подсистемами подводит к выводу о том, что возможности, за-ложенные в нынешнем сценарии преимущественно безинвестиционного роста эко-номики, практически исчерпаны. В этих условиях главной проблемой экономическо-го развития России (а значит, и главной задачей экономической политики на перспективу) становится обеспечение перехода к нормальному инвестиционному росту. Одним из недостатков существующих описаний упомянутого выше восстанови-тельного сценария является слабое акцентирование на трудностях такого перехода. Главная трудность заключается в том, что инвестиции, необходимые российской экономике, могут быть получены только в процессе конкурентной борьбы на ми-ровом рынке капитала. Об этом пишут сейчас много, но сам механизм глобальной конкуренции за инвестиции рисуется при этом неадекватно. Упор делается на ин-ституциональные условия привлечения инвестиций – законодательство, договор-

О.С. Пчелинцев

36

ную дисциплину, агрессивный менеджмент, бездефицитный бюджет и т. п. При та-ком подходе из поля зрения ускользают главные факторы, блокирующие приток инвестиций в российскую экономику. Таких факторов два.

Первый – тяжелые природные условия: истощенность месторождений, уни-кальная суровость климата и низкая биопродуктивность почв, дороговизна транс-порта и др.

Специальному исследованию отрицательной климатической ренты России посвящена недавно вышедшая книга А.П. Паршева [7]. Ее главный тезис: из-за су-рового климата наше общество при тех же трудовых ресурсах и той же организа-ции труда все равно всегда выработает готовой продукции меньше. А в условиях рынка никто не будет нам приплачивать за климат, растянутые коммуникации и отсутствие незамерзающих портов, никто не будет осуществлять северный завоз на ту территорию, которая когда-то была Советским Союзом, – у нас нет ничего, что могло бы этот завоз окупить (см. [7, с. 98, 102, 103, 245]).

Ссылаются на теорию «сравнительных издержек» Д. Рикардо, согласно которой итогом рыночного процесса становится специализация каждой страны на тех видах деятельности, по которым они имеют относительные стоимостные преимущества. Но это лукавая ссылка: она предназначена для тех, кто не знает, что теория Д. Рикардо покоится на предположении, давно утратившем силу, а именно, что ка-питал и частное предпринимательство неподвижны и остаются в пределах своих стран. Но сегодня, наоборот, «нет ничего более подвижного, чем капитал».

Именно здесь мы подходим к главному, второму фактору, блокирующему приток инвестиций в Россию, – к современному устройству мирового финансового рынка20. Вопрос этот настолько важен, что на нем придется остановиться подробнее.

Основу мировой экономики начала XXI в. образует мощный контур кругообо-рота транснационального финансового капитала, фактически обособившийся от реального сектора и в значительной мере обескровливающий его. Доминирование финансового сектора над реальным, о котором наши экономисты писали все 90-е годы, – это не какая-то экзотика России, а важнейшая характеристика всей мировой экономики. Одним из механизмов этого обескровливания служит опере-жающий рост доходов от торговли финансовыми деривативами. Эти доходы:

– имеют своим источником гипертрофию эмиссионной функции частного сектора21;

– выступают как своеобразная рента, которой новый финансовый капитал об-ложил реальный сектор экономики и которая пресекает все попытки как самого этого сектора, так и опирающихся на него стран вырваться из финансового рабст-ва, стать по-настоящему самостоятельными.

В такую же, по существу, западню попали и страны Запада. Как пишут Г.-П. Мартин и Г. Шуман, «правительства самых богатых и могущественных стран мира являются пленниками политики, которая больше не допускает никаких изме-нений курса» [9, с. 118]. Результатом становится пирамидальное построение фон-довых рынков. Так, по оценке П. Маршалла, американский фондовый рынок пере-оценен сейчас примерно в 3 раза [10, с. 138]. При этом в условиях финансовой мо-нополии Запада пирамида фондового рынка может быть до некоторой степени ре-гулируемой и достаточно долговечной. Здесь напрашивается аналогия с регули-руемой инфляцией по Кейнсу, которая, говоря абстрактно, также вредна для эко-

20 При рассмотрении феномена виртуальной экономики будем опираться в основном на книги А. Потемкина [8] и Г.-П. Мартина и Г. Шумана [9]. 21 Это в значительной мере лишает смысла ту «великую битву» за ограничение денежной массы, эмити-руемой государством, значение которой абсолютизировал в свое время М. Фридман и которую с упоением вели все эти годы его российские эпигоны.

Российский экономический рост 1999-2000 гг.

37

номики, но в малых дозах, наоборот, позволила стимулировать ее рост и сохранять социальную стабильность на протяжении почти полувека.

Совершающееся в ходе виртуализации «обратное превращение» капитала из за-паса в «поток» деформирует систему экономических мотиваций, подчиняя эконо-мическую политику и менеджмент критерию максимума краткосрочной выгоды. Американский экономист Стефен Роуч сравнил эту политику с «примитивной под-сечно-огневой системой земледелия, при которой за непродолжительным перио-дом урожайности неизбежно следует утрата плодородия почвы, от которого зави-сит жизнь тех, кто ее обрабатывает» [9, с. 168]. Иными словами, происходит дви-жение вспять от идеала устойчивого развития (воспроизводственной экономики). А ведь всего 10 лет назад, накануне Конференции в Рио-де-Жанейро, были серьез-ные основания ожидать, что процесс глобализации пойдет именно по сценарию ус-тойчивого развития. Вместо этого он пошел по сценарию «Вашингтонского кон-сенсуса», с чем, собственно, и связана крайняя острота нынешней ситуации.

Отметим, что в России, несмотря на ее позднее вхождение в мировой рынок (а некоторые считают, что имен-но поэтому22), феномен виртуализации получил самое широкое распространение. Он проявляется в «отрыве фи-нансовых рынков от производства; ориентации не на экономический рост, а на получение и вывоз из страны сверхдоходов за счет спекулятивных операций; выкачивании из реального сектора денежных средств, что вело к бартеру и неплатежам…; замкнутости рынка, который не стал органичным элементом народного хозяйства, а яв-лялся клубом финансовой элиты, паразитирующей на экономике; наличии в обращении большого количества виртуальных финансовых инструментов – фальшивых авизо, казначейских обязательств, акций бирж, билетов АО "МММ" и т. п.; все в больших масштабах делания денег из воздуха – эмиссии акций, векселей, депозитных сер-тификатов, после чего эмитенты испаряются вместе с собранными деньгами» [8, с. 77].

Виртуализация экономики накладывает на развитие России жесткие ограниче-ния. Россия сегодня – лишь звено в «пищевой цепи» транснационального финансо-во-спекулятивного капитала. Она живет в тени глобальной финансовой пирамиды, отдавая на ее строительство непомерно большую часть своих ресурсов. Не случай-но на мировых финансовых рынках Россия с самого начала выступила как страна-поставщик капитала. И наоборот, США – страна, наиболее богатая капиталом, выступают с 1986 г. как его нетто-импортер23. Этот парадокс получает объяснение, если принять, что именно на территории США (в основном) локализован тот кон-тур кругооборота мирового финансово-спекулятивного капитала, который, как мощный насос, втягивает свободные денежные средства из всех стран независимо от их нуждаемости в реальных инвестициях. Поэтому можно только присоеди-ниться к выводу японского экономиста А. Уегаки о том, что Россия в мировой ка-питалистической системе обречена на роль аутсайдера. И дело здесь именно в по-ложении нашей страны по отношению к мировому рынку капитала.

Итак, достигаемый в процессе глобализации максимум виртуальных результатов для мировой экономики в целом вовсе не означает максимума для каждого нацио-нального хозяйства в отдельности. Наоборот, очень многие страны несут при этом потери. С экономико-теоретической точки зрения, это означает, что процесс глобали-зации развивается сейчас в направлении единого «бесструктурного» оптимума ми-ровой экономики по критерию максимума финансовых (виртуальных) результатов. Последствия такого развития весьма разрушительны. Поэтому в будущем место еди-ного «бесструктурного» оптимума мировой экономики должен занять «глобальный оптимум по Парето» – система условий и правил, обеспечивающих неубывание в процессе глобализации уровня и качества жизни всех стран и народов.

22 Так думает, например, директор амстердамского Транснационального института Фиона Дав: «В Россию капитализм пришел уже сразу в своей глобализированной и неолиберальной форме. Поэтому основные груп-пы интересов, определяющие развитие России, формируются не национальной буржуазией, а транснацио-нальными корпорациями, имеющими мало связи с российским или каким-либо другим периферийным общест-вом. В этом смысле Россия, вопреки своей географии, примкнула к странам «глобального Юга» [11, с. 112]. 23 Дефицит платежного баланса США достиг в 1997 г. 200 млрд. долл. [12, с. 444].

О.С. Пчелинцев

38

Выводы. 1. Экономический рост 1999-2000 гг. – это частный эпизод в разверты-вании российского системного кризиса. Он не решил главной задачи – генерирова-ния и закрепления в России необходимого количества инвестиционных ресурсов, без чего невозможен переход от нынешнего безинвестиционного (по преимущест-ву) этапа восстановления экономики к нормальному инвестиционному росту.

2. Экономический рост 1999–2000 гг., смягчив последствия системного кризиса 90-х годов, не затронул его причин. Важнейшая из этих причин – избранная Росси-ей стратегия обвальной приватизации, лишившая главного инвестора – государст-во – доходов от собственности и не подготовившая ему замены – децентрализован-ной системы сбережений и превращения их в частные инвестиции. Сегодня, 10 лет спустя, хорошо видно, что и сами масштабы приватизации были чрезмер-ными: они явно основывались на предположении, что все инвестиции, включая инфраструктурные, станут частными. Но такого не бывает даже в самых либераль-ных странах, а значит, государство должно вернуть себе, по крайней мере, ту часть инвестиционных ресурсов, которая необходима для поддержания и нормального развития отраслей инфраструктуры. К этому можно добавить, что одной из причин отказа частных инвесторов «идти в Россию» является сегодня именно экономическая слабость государства: оно настолько разорено приватизацией, что не может стать для предпринимателей ни партнером (развивающим инфраструктуру), ни гарантом.

3. Одним из главных препятствий для нормального развертывания инвестици-онного процесса является продолжающийся вывоз капитала. Он выгоден россий-ским капиталистам, но не выгоден всем остальным гражданам. В этих условиях необходимым условием продолжения экономического роста становится «разумное дистанцирование России от мировой экономической системы» [8, с. 389]. Практи-чески это означает: 1) деприватизацию экспортных отраслей; 2) запрет на вывоз капитала; демонтаж механизмов его утечки; 3) отказ от ориентации на иностран-ные инвестиции как панацею экономического роста24. Иначе дефицит финансовых ресурсов превратится из временной в постоянную характеристику российской эко-номики. А к чему это приводит, ясно уже сегодня, когда, несмотря на относитель-ное благополучие с «нефтедолларами», России приходится отказываться не только от национальной программы пилотируемой космонавтики, но, похоже, и от отече-ственного авиастроения (притом, что обе отрасли, при наличии финансовых ресур-сов, тотчас переходят в разряд наиболее конкурентоспособных).

4. Все сказанное приводит к важному итогу: поиск российской экономической модели нельзя считать завершенным. Положенная в его основу идея воспроизведе-ния той структуры экономики, которая характерна для развитых стран сегодня, не учитывает того, что сама эта структура быстро меняется. Это диктуется, прежде всего, необходимостью снятия нынешних достаточно острых противоречий между финансово-спекулятивным капиталом и развитием реального сектора. Именно с этим процессом «девиртуализации экономики» связана перспектива перехода рос-сийской (как и всей мировой) экономики на рельсы устойчивого развития (сбалан-сированной реализации экономических, социальных и экологических ценностей).

5. В разработке российской модели устойчивого развития важную роль должна сыграть концепция «многоуровневой экономики» акад. Ю.В. Яременко [13]. Ле-жащее в ее основе деление ресурсов на массовые и качественные определяет главным

24 Понятно, что речь идет не о запрете, наоборот, те немногие иностранные капиталовложения, которые все же дойдут до России, должны всячески приветствоваться и защищаться. Речь идет лишь о том, что с иностранными инвестициями должен связываться минимум ожиданий и ни в коем случае не следует от-крывать свои финансовые рынки для иностранного спекулятивного капитала. Хорошим примером здесь может служить КНР.

Российский экономический рост 1999-2000 гг.

39

условием долгосрочного экономического роста создание и укрепление систем вос-производства качественных ресурсов (прежде всего, человеческого потенциала).

6. Это предполагает, наряду с прочими условиями, новую модель взаимодейст-вия экономики с социальной сферой, основанную на развитой системе социальных гарантий. Сейчас во главу угла социальной политики ставят другой принцип – ад-ресной социальной помощи. Но противопоставлять его социальным гарантиям, трактовать как способ их замены нельзя: ведь прямая помощь бедным эффективна лишь там, где хорошо поставлена социальная профилактика бедности. Без такой профилактики, обеспечиваемой социальными гарантиями, любая адресная помощь очень скоро захлебнется в потоке стремительно растущей бедности миллионов. Мы уже не говорим о том, какого огромного бюрократического аппарата потребует регулярная проверка все растущей массы людей на бедность и каким шагом в сто-рону от реального правового государства является сама замена социальных гаран-тий, право на которые имеют все граждане, принципом частных привилегий, кото-рые должны доказываться каждым гражданином в одиночку в ожесточенной кон-куренции с другими заявителями.

Литература

1. Пчелинцев О.С. Регионы России: современное состояние и проблема перехода к устойчивому развитию

// Проблемы прогнозирования. 2001. № 1. 2. Белоусов А.Р. Этапы становления российской модели воспроизводства // Проблемы прогнозирования.

2001. № 2. 3. Узяков М.Н. Трансформация российской экономики и возможности экономического роста. М.: Изд-во

ИСЭПН, 2000. 4. Российский статистический ежегодник 2000. М.: Госкомстат России, 2000. 5. Демографический ежегодник России 1993-2000. М.: Госкомстат России. 6. Социально-экономическое положение России. 2000. XII. 7. Паршев А.П. Почему Россия – не Америка. М.: Крымский мост-9д, Форум, 2000. 8. Потемкин А. Виртуальная экономика и сюрреалистическое бытие. М.: ИНФРА-М, 2000. 9. Мартин Г.-П., Шуман Г. Западня глобализации: атака на процветание и демократию. М.: Альпина,

2001. 10. Маршалл П. Сегодняшний фондовый рынок США: можно ли говорить о финансовой мании? // Проблемы

прогнозирования. 2001. № 2. 11. Альтернативы. 2000. № 1. 12. Uegaki Akira. Russia in the World Capitalist Economy – VI ICCEES World Congr., Tampere, Finland, 29 July –

3 August 2000, Abstracts. 13. Яременко Ю.В. Теория и методология исследования многоуровневой экономики. Кн. 1. М.: Наука, 1997.

44

Приложение

Рис. 1. Производство промышленной продукции на душу населения в 2000 г., тыс. руб.

Список регионов на с. 43

Ï ðî èçâî äñòâî ï ðî ì û ø ëåí í î é ï ðî äóêöèè í à äóø ó í àñåëåí èÿ â 2000 ãî äó, òû ñÿ÷ ðóáëåé

Москва

Óñëî âí û å î áî çí à÷åí èÿ:

1 - 4

4 - 12

12 - 30

30 - 60

60 - 265

86

80

78

7981

82

84

7577

7476

85

83

61

60

70

63

64

62

71

72

68

59

69

67

87

45

4634

36

8947

42

43

49

48

32

101

18

3330

37

25

6

13

28

40

14

12

22

19

88

9

20

17

31

11

29

8

21

55

54

51

3552

56

65

66

2

58

57

53

45

41

15

23

38

50

24

3

27

39

73

26

16

7

44

45

Рис. 2. Объем иностранных инвестиций на душу населения в 2000 г., долл. США

Список регионов на с. 43

Ï î ñòóï èëî èí î ñòðàí í û õ èí âåñòèöèé, äî ëëàðî â ÑØ À í à äóø ó í àñåëåí èÿ, 2000 ãî ä

Москва

Óñëî âí ûå î áî çí à÷åí èÿ:

0.0 - 0.3

0.3 - 10.0

10.0 - 50.0

50.0 - 467.7

86

80

78

7981

82

84

7577

7476

85

83

61

60

70

63

64

62

71

72

68

59

69

67

87

45

4634

36

8947

42

43

49

48

32

101

18

3330

37

25

6

13

28

40

14

12

22

19

88

9

20

17

31

11

29

8

21

55

54

51

3552

56

65

66

2

58

57

53

45

41

15

23

38

50

24

3

27

39

73

26

16

7

46

Рис. 3. Миграционный прирост (убыль) населения в 2000 г., на 1000 чел. жителей

Список регионов на с. 43

Ì èãðàöèî í í û é ï ðèðî ñò (óáû ëü) í àñåëåí èÿ, ÷åëî âåê í à 1000 æèòåëåé, 2000 ãî ä

Москва

Óñëî âí ûå î áî çí à÷åí èÿ:

(- 47) - (- 20)

(- 20) - (- 3)

(- 3) - 2

2 - 5

5 - 34

86

80

78

7981

82

84

7577

7476

85

83

61

60

70

63

64

62

71

72

68

59

69

67

87

45

4634

36

8947

42

43

49

48

32

101

18

3330

37

25

6

13

28

40

14

12

22

19

88

9

20

17

31

11

29

8

21

55

54

51

3552

56

65

66

2

58

57

53

45

41

15

23

38

50

24

3

27

39

73

26

16

7

44

Российский экономический рост 1999-2000 гг.

43

Список регионов, обозначенных на картах номерами

Центральный федеральный округ

Приволжский федеральный округ

(29) Белгородская область (51) Республика Башкортостан (11) Брянская область (24) Республика Марий Эл (12) Владимирская область (25) Республика Мордовия (30) Воронежская область (35) Республика Татарстан (13) Ивановская область (52) Удмуртская Республика (14) Калужская область (26) Чувашская Республика (15) Костромская область (27) Кировская область (31) Курская область (28) Нижегородская область (32) Липецкая область (54) Оренбургская область (17) Московская область (38) Пензенская область (18) Орловская область (55) Пермская область (19) Рязанская область (56) Коми-Пермяцкий автономный округ (20) Смоленская область (39) Самарская область (33) Тамбовская область (40) Саратовская область (21) Тверская область (41) Ульяновская область (22) Тульская область (23) (16)

Ярославская область Москва

Уральский федеральный округ

(53) Курганская область (57) Свердловская область

Северо-Западный федеральный округ

(65) Тюменская область

(1) Республика Карелия (66) Ханты-Мансийский автономный округ (2) Республика Коми (67) Ямало-Ненецкий автономный округ (3) Архангельская область (58) Челябинская область (4) Ненецкий автономный округ (5) Вологодская область Сибирский федеральный округ

(88) Калинингpадская область (59) Республика Алтай (8) Ленинградская область (68) Республика Бурятия (6) Мурманская область (69) Республика Тыва (9) Новгородская область (70) Республика Хакасия (10) Псковская область (60) Алтайский край (7) Санкт-Петербург (71) Красноярский край (72) Таймырский (Долгано-Ненецкий) авт. окр.

Южный федеральный округ

(73) Эвенкийский автономный округ

(42) Республика Адыгея (74) Иркутская область (43) Республика Дагестан (75) Усть-Ордынский Бурятский авт. округ (44) Республика Ингушетия (61) Кемеровская область (45) Кабардино-Балкарская Республика (62) Новосибирская область (34) Республика Калмыкия (63) Омская область (46) Карачаево-Черкесская Республика (64) Томская область (47) Республика Северная Осетия – Алания (76) Читинская область (89) Чеченская Республика (77) Агинский Бурятский автономный округ (48) Краснодарский край (49) (36)

Ставропольский край Астраханская область

Дальневосточный федеральный округ

(37) Волгоградская область (78) Республика Саха (Якутия) (50) Ростовская область (81) Приморский край (82) Хабаровский край (83) Амурская область (84) Камчатская область (85) Корякский автономный округ (86) Магаданская область (87) Сахалинская область (79) Еврейская автономная область (80) Чукотский автономный округ